Эффект Боке - Надежда Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Крепкая бабенка, - услышала она за спиной и, не помня себя от радости, бросила стакан в урну.
С момента укола прошло шесть с половиной часов. Яд прекращал свое действие, он отступал, и София пришла в себя.
- Анализы намного лучше, - улыбнулся врач, - продолжайте чистить кровь.
А Марта отметила про себя, что обычно врачи так не улыбаются, только когда случается чудо.
- Благодарите эту дамочку, - подтолкнул в палату, - если бы не ее сумасшедшие крики про тетродотоксин, мы бы до сих пор разбирались чем вас отравили.
Просторное светлое помещение пахло спиртом и лекарствами. Вокруг Марты кто-то постоянно мыл полы, она перешагнула через застывшую возле ног тряпку.
- Ваши коллеги из полицейского патруля понятия не имели о том, что вообще за захват они проводили.
Видеть Софию живой было приятно. Где-то глубоковнутри затеплилась надежда.
- Так всегда и бывает, их вызвали с улицы, - прохрипела София.
Марта довольноулыбаласьивпервые за последние несколько днейбыла счастлива.Она радовалась, что планы этого ублюдка хоть в чем-то провалились. Инспектор выглядела непривычно беспомощной и бледной, но самое главное – она была жива.
София рисковала своей жизнью радиспасениядругих. Такая у нее работа. Каждый день бороться со злом в его чистом виде. За эти несколько дней, что они провели бок о бок, Марта привязалась к этой интересной и невероятно умной женщине.
Инспектор подняла руку, свободную от капельниц и датчиков. Марта поспешила обнять лежащую на кровати женщину.
- Я так рада, что ты жива, - снова заплакала Марта.
- Выглядишь почти как дерьмо, - ответила София.
Женщины рассмеялись одновременно, после чего Софию вырвало. Когда инспектору помогли вытереть лицо, они продолжили смеяться.
- Я так понимаю, что он жив.
Марта лишь кивнула, опустив грустные глаза.
- Ты все еще здесь, в той же самой одежде и воняешь совсем как моя кошка после семидневного загула.
Марта молча комкала белую простынь больничной постели.
- Он справится, - серьезно заметила София, а потом вдруг снова рассмеялась, - он с того света вернется, чтобы тебя трахнуть.
Марта не сдержалась и прыснула со смеху, а Софию снова вырвало.
В следующую минуту Марту затопило волной одинаковых блондинок. Сестры инспектора обнимали старшую, перебивая друг друга и всхлипывая от радости. Марта незаметно покинула помещение, закрыв за собой дверь.
С тех пор как Шейн впал в кому, Марта не осмеливалась зайти в его палату, как будто если она пересечет порог помещения, где он лежит под аппаратом искусственной вентиляции легких, то смирится с судьбой и перестанет надеяться. Марта села возле двери, еще раз заглянув в палату через стекло.
Как ослабить боль в сердце? Марта откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Принять ее, смириться, впустить ее в свою жизнь, тогда у нее не останется выбора. Боль поймет, что вы перестали ее бояться, и начнет отступать, отпрыгивая, словно маленькая дворовая собачонка. Жаться в угол, будто пугливая шавка. Пока остается хотя бы один шанс, что Шейн вернется, до той поры, пока жива надежда, Марта должна верить.
Бледный фотограф лежал в центре пустой палаты. Несколько часов назад здесь было много медицинского персонала, а теперь Шейн казался никому ненужным. Стабильно паршивое состояние и аппарат искусственного дыхания, с шумом выдувающий воздух. Марта присела на край постели и коснулась горячего лба, слегка поправляя волосы. Шейн горел, все еще не справляясь с терморегуляцией собственного тела. Периодически кто-то брал кровь из пальца, набирал полный шприц из вены, менял мешки с мочой, а Марта трогала его руку, надеясь, что кожа станет прохладнее.
Она не знала сколько часов просидела вот так, просто наблюдая и молясь, чтобы он очнулся, состояние улучшилось. В какой-то момент Марта снова упала в темную яму сна, граничащего с бредом и безумием. А потом ее выгнали. Лечащий врач Шейна сказал, что если она не поест и не выспится, то он просто не пустит ее. Марте пришлось послушаться.
Дома она затолкала в себя готовую еду из микроволновки и легла на кровать, широко раскинув руки. Уставшая, обессиленная, ослабленная и несчастная, она должна была спать как убитая. Но сон не шел, будто кто-то вставил ей в глаза распорки.
Сердце тревожно билось, а в горле стоял непроходящий ком. В сумке звонил телефон, сообщения оставляли модели, гримеры, владельцы снятых заранее помещений, редакторы журналов и коллеги, непонимающие что происходит.
Без Шейна жизнь Марты остановилась. Когда она куда-то не успевала, заболевала или просто меняла планы, она звонила Шейну. Если она не знала какую купить мебель, то Марта советовалась с Шейном. Если гостиница, выбранная заранее, оказывалась полным дерьмом Марта обсуждала это с Шейном.
Она не замечала, как глубоко переплелись их жизни. Казалось так естественно смеяться над очередной интрижкой фотографа, а позже серьезно обсуждать важный проект. Шейн был везде. Его хамоватая улыбка и наглая манера разговаривать раздражали, но Марта не отдавала себе отчета, как же сильно будет скучать по этому. Она не осознавала, что он всегда был рядом. Марта считала его всего лишь коллегой, но с лёгкостью обсуждала с Шейном любые проблемы. Она звала его мудаком, думая, что так ей будет легче на попасться в его сети. Уговаривая себя, что Шейн конченный бабник, Марта долгое время балансировала вокруг бешенного огня, не обжигая крылышек. Но стоило ему захотеть ее, прикоснуться по-настоящему, и броня Марты покрылась мелкими трещинам, расползаясь на части.
И хоть она этого не понимала, но Марта любила Шейна всегда: как верного друга, как гениального фотографа, как добросовестного партнера, умного и интересного человека. Но в тот день, когда пластмассовая трубка торчала из его рта, а сильные красивые руки безжизненно лежали возле тела, Марта поняла, что любила Шейна Райта как мужчину.
Незаметно часы, проведенные Шейном в коме, перетекали в дни. Марта сменяла отца Шейна, иногда они сидели вместе, вспоминая хорошие моменты, стараясь сдерживать душившие обоих слезы. Брат Шейна не появлялся, впрочем, в этом не было ничего удивительного, учитывая, что Марта давно догадалась, кто именно слил прессе информацию о болезни.
Спустя какое-то время лечащий врач фотографа собрал консилиум, где
