Развод. Я все еще люблю - Евгения Вечер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мам, мы разберемся сами, — твердо заключаю я.
— Как бы поздно не стало, — лепечет беззвучно.
— Помнится, ты была против моего брака с Димой. Неужели ты стала такая добрая по отношению к нему из-за денег?
Мама поджимает губы:
— Надь, я хоть и старая уже, но прекрасно понимаю в каком мы веке живем. Сейчас деньги многое решают. А кто не умеет их зарабатывать, тот на весь мир обижен! И пример тому Катин Андрюша. Вроде хороший мужик, пока дело не коснется финансов.
Мама права. Селезнев и правда жадный.
— И все же у женщины должна быть гордость, мам! Зарабатывать не только мужчины могут.
— Да. Но ты сейчас в уязвимом положении. Хорошо, что Димочка тебе квартиру оставил. А так где бы мои внуки жили?
— Я бы решила этот вопрос.
— Не сомневаюсь, Надюша. Ты моя гордость! И ты оказалась мудрее меня! — искренне шепчет, а я мурашками покрываюсь.
Впервые за столько лет услышать эти желанные слова от матери в такой нужный для меня момент, чтобы буквально задохнуться от счастья.
— Спасибо, ма.
— Ладно, — смахивает слезы. — Пойдем к гостям. Скоро Алевтиночка встанет. Уверена, ты найдешь с ней общий язык.
За столом шумно. Отец рассказывает истории о своих мотоциклах и про охоту, дядя Леша травит анекдоты, мы с сестрой тихонько обсуждаем будущих малышей.
Не хватает только новой жены дяди Леши. Мне уже не терпится на нее посмотреть.
— Надь, в туалет не хочешь? — Катя настойчиво берет меня за руку и вытаскивает из-за стола.
И как только мы остаемся наедине, мрачно выдает:
— Я должна тебя кое о чем предупредить.
— Что случилось?
— Надь, мама растрепала дяде Леше и его молодой шлюшке о твоем разводе и Диминой измене.
38. Рыльце в пушку
Когда Катя и Надя возвращаются за стол, на обеих нет лица.
Что-то явно произошло, пока сестры отходили.
— Ты впорядке? — наклоняюсь к жене и шепчу ей на ухо.
Кивает и смотрит потерянным взглядом. А я под столом сжимаю ее ладонь.
— Да, столько лет прошло, целая жизнь за плечами, — Михаил Иванович уже знатно выпил, они с Алексеем начали с самого утра. — Жалко, мотоцикл сломан. А то бы я дочерей и сейчас прокатил. С ветерком!
— Я беременная с тобой кататься не буду! — Катя надувает губы.
— И я, — присоединяется Наденька.
— Да ладно, девки, что такого? Мать ваша вон не боялась! Надь, я ведь мамку твою на мотоцикле в роддом привез, когда она тебя рожала!
— А сейчас где мотоцикл? — Алексей хмурится.
— Так в гараже.
— Пойдем глянем, что там поломано!
— Не выдумывайте! — Светлана Васильевна взмахивает руками. — Леша, ну вот что ты придумал?
— Сиди, Света! А мы пойдем! — Алексей чуть ли кулаком по столу не бьет. — Мужики, вы с нами?
— С нами! Дима, Андрей, пошли! — требует Михаил Иванович.
Андрей сразу встает из-за стола, а меня Надя за руку крепко держит.
— Точно все хорошо? — спрашиваю еще раз, и жена кивает.
— Осторожнее там, — лепечет почти неслышно.
В гараже полно пыли, Селезнев сразу начинает чихать. Михаил Иванович стаскивает со своего раритета мешок и сияет восторженными глазами:
— Вот он, мой конь!
— Красавец! — Алексей тут же принимается рассматривать что-то у колеса. — Еще и с коляской! Не мотоцикл, а мечта! А что поломано?
Пока отец моей супруги рассказывает еще одну историю из молодости, я успеваю как следует рассмотреть груду железа, которой он так гордится. У моего деда Сергея был такой же. И он научил меня чинить все, что только можно.
Если постараться, то и этот мотик можно реанимировать.
— Ладно, посмотрели и хватит, — Михаил Иванович вновь натягивает мешок, скрывая свой мотоцикл от наших любопытных глаз. — Девки заскучают без нас, пойдем.
— Вы идите, а мы догоним, — Алексей кладет увесистую ладонь на мое плечо.
Смотрю ему в глаза с немым вопросом и брезгливостью.
— Слышал, что ты тоже нашел молодуху? — Алексей приторно улыбается и щурится довольно, как кот на солнышке.
— Нет.
— Да как нет! Светка тебя сдала, — ухмыляется. — Это ты, конечно, молодец!
— Алексей Васильевич, я не хочу продолжать этот разговор, — сжимаю челюсти до скрежета.
— Дим, да я что? Я наоборот рад за тебя! Еще лет пять, и Надя постареет. Обязательно нужно присмотреть кого-то, с кем будешь отдыхать от жены-пилы и спиногрызов.
— У меня прекрасная жена и я ее люблю. Из семьи я налево ходить не собираюсь.
— Ага, верю, — саркастично фыркает и вновь ладонь свою мне на плечо опускает. — Дим, может тебе просто так себе любовница попалась? Ты сегодня посмотришь на мою Алечку — обалдеешь. Вот где красота! Изящество! Секс! Надя на ее фоне померкнет сразу!
— Надя ваша племянница, — напоминаю строго.
— Да подумаешь, племянница, — машет рукой. — Я тебе как опытный мужчина говорю, что любовница просто необходима! Молодая, горячая!
Скидываю ладонь Алексея со своего плеча:
— Я люблю жену! А вам сочувствую, что вы Ларису, которая пылинки с вас сдавала, променяли на силиконовую идиотку. Думаете, Аля с вами по любви?
— Ты что, меня не уважаешь? — шумно втягивает воздух ноздрями и сжимает кулаки.
Только драки не хватало…
— А есть за что уважать?
— Ты чо, сука, охерел? — выпучивает озлобленные глаза. — Я тебя поддержать хотел, а ты так, да? Ну ка скажи, ты меня не уважаешь?
— Не уважаю, — интуитивно отклоняюсь, когда Алексей замахивается.
— Паскуда! — рычит сквозь зубы, и вместо удара пролетает вперед и едва удерживается на ногах.
— Я с вами драться не буду.
— А кто тебя спрашивал? — целится в живот, но я успеваю перехватить его кулак.
Выворачиваю руку, и Алексей падает на колено.
— Сука! Пусти!
— Остынь, Леша. Мы не на равных. Я ведь тебя покалечить могу.
— Все равно ты от Нади гулять будешь! Рыльце уже в пушку! Попробовал один раз, захочется еще!
В висках пульсирует болью.
— Леш, я не такой как ты. По другому воспитан. Я не буду разменивать свою семью на блудных женщин, любящих только мой кошелек. Я не святой и я согрешил. Да. Но я из кожи вон вылезу, чтобы вернуть Надю.
Ослабляю хватку, и Алексей тут же набрасывается и валит меня с ног на пыльный пол. Наваливается сверху и мощно лупит мне в нос. Из глаз брызжут искры, удар у него поставлен. Но слабоват, чтобы вывести меня из равновесия и заставить обезумить от гнева.
— Морали мне читать вздумал? Я тебя старше на пятнадцать лет!
— Возраст не показатель ума.
— Попомнишь мои слова, сопляк! — встает и
