Повелители Марса (ЛП) - Грэм Макнилл

Что-то замерцало под тряпками, и Танна потянулся сквозь пыль, подбирая предмет.

— Что там, сержант? — спросил Котов.

— Не уверен, какой-то механизм.

Танна встал и протянул находку Котову. Проржавевший и изъеденный временем кусочек изогнутого металла напоминал кремнёвый замок какого-то примитивного порохового оружия. Танна держал металлическую находку на ладони, но прежде чем Котов успел изучить её получше, она рассыпалась в порошок.

— Ускоренный распад, возможно, является побочным эффектом гибели планеты, — предположил Дахан.

— Возможно, — согласился Котов, направляясь вглубь пещеры. — Но думаю, эту тайну стоит оставить на будущее.

Миновав древних роботов и гнилые клочки ткани, Котов продолжил путь, замечая справа и слева в тенях новые группы ржавых боевых роботов. Скоро стало ясно, что центр пещеры находится прямо под «Томиокой», потому что потолок из обнажённой скалы превратился в поперечно-рассечённый выпотрошенный космический корабль.

Элементы конструкции корпуса в десятки метров толщиной стояли, словно огромные столбы у входа в темплум, Котову удалось мельком увидеть за этой неплотной преградой широкую круглую пропасть, выкопанную у основания корабля. По крайней мере, пятьсот метров в диаметре, края пропасти отмечали сотни тысяч тускло мерцавших кабелей, уходивших в её глубины. Он увидел нечто похожее на огромную призму данных, свисавшую с потолка, образованного «Томиокой», и напоминавшее гигантский наконечник копья, вырезанный из куска льда.

Но всё внимание Котова сконцентрировалось на мерцающей сфере, установленной точно над центром шахты.

Шар зеленоватого огня висел в воздухе, словно изумрудное солнце, пойманное в невидимое силовое поле. Его поверхность покрывала рябь сверкающих энергетических линий, как если бы он был создан из вязких жидкостей, перемешанных внутренними потоками. Сенсориум Котова оказался не в состоянии измерить размеры, массу или плотность объекта и если бы он не видел его собственной оптикой, то так бы и не узнал, что он вообще существует.

— Что это? — спросил Танна.

— Какой-то реактор? — предположил Дахан.

— Возможно, — ответил Котов, перепроверяя пассивные ауспики бронированного тела. Что бы это ни было, оно оказалось за пределами способности измерений архимагоса и те показания, которые он получал, бессмысленно колебались, словно объект постоянно переходил из одного состояния в другое. Хронометры не показывали ничего, как если бы оказались внутри временного нуля стазисного пузыря.

Котов отвёл взгляд от атомного зелёного огня и посмотрел в бездонную пропасть, пока Дахан рассредоточивал скитариев вокруг этой части шахты. Он не обнаружил никаких обычных механизмов для спуска, но решил, что это к лучшему, испытав странное чувство, что за ним наблюдают из глубины.

— Что бы это ни было, ясно, что Телок не собирался в будущем использовать корабль для полётов, — произнёс Котов, присев опасно близко к краю пропасти. — Двигатели полностью демонтированы.

— Зачем Телок сделал это? — спросил Танна.

Котову нечего было ответить, он отодвинулся от бездонной пропасти, и в этот момент видимая окружность мерцающей зелёной сферы внезапно расширилась, за долю секунды увеличив диаметр в два раза. Потоки внутри неизвестной структуры ускорились, и резкий яркий свет залил пещеру.

— Что происходит, архимагос? — спросил Танна, отходя от объекта.

Котов не обладал достоверными фактами, подходящими для ответа, но могло быть только одно возможное объяснение.

— Что бы Телок не планирован насчёт «Томиоки». Оно началось.

Дух-машина в сердце «Томиоки» оказался вялым и враждебным к запросам Линьи, но она не могла винить такую почтенную машину в плохой реакции на неизвестное присутствие в нейроматрице, после столь долгого бездействия. Они добрались до мостика, который оказался точно там, где ожидалось и кадианцы капитана Хокинса без происшествий оцепили помещение. Линью удивило, как мало на первый взгляд мостик изменился в сравнении с остальным кораблём, хотя он, разумеется, оказался повёрнут на девяносто градусов.

Сервиторы сидели пристёгнутыми за своими постами, боевые роботы по-прежнему располагались в закрытых на магнитные замки защитных нишах и если бы не толстый слой пыли на многочисленных поверхностях, то всё выглядело так, словно команда может вернуться в любой момент.

Пока Азурамаджелли и сервочереп отца пытались получить доступ к бортовому журналу, Галатея прохаживалась по тем местам мостика, куда могла пройти. Линья же искала загрузочный разъём, до которого могла добраться, и который оказался бы совместимым с причудливым архаичным интерфейсом аугметики её ладони. Если из инфоядра корабля и можно спасти какие-нибудь данные, то она доберётся до них.

Поразительно, но когитаторы корабля и логические машины всё ещё функционировали, охраняемые слабым дремлющим духом, который покоился в глубоких уровнях когитации. Связь с инфомашинами осуществлялась с помощью простых протоколов Механикус, но ей придётся проникнуть глубоко, чтобы найти что-то ценное.

Линья закрыла глаза, позволив функциональному сознанию погрузиться в инфосферу «Томиоки», отмечая многочисленные блокирующие экраны и агрессивное выстраивание алгоритмов защиты против её длительного контакта. Она проверила их целостность аккуратными исследовательскими запросами, и все они были отклонены.

— Что и следовало ожидать, — произнесла она, вытряхнув бинарную мантру из левой руки.

Она попробовала более прямой подход, формируя вопрос с агрессивными символами своего звания и протоколами запроса. Инфомашина в очередной раз отклонила попытку и направила болезненный импульс биообратной связи в руку Линьи. Слишком слабо, чтобы ранить, но вполне достаточно, чтобы напомнить, что она не имеет прав доступа к данным корабля.

Защиты духа-машины сопротивлялись каждой попытке проникновения, пока она не зарегистрировала загруженные кодовые алгоритмы взлома с ноосферными пометками магоса Блейлока. Линья не помнила, когда их загрузила, но не могла отрицать, что они оказались весьма кстати.

Она открыла загруженный пакет данных и тихо выдохнула от геометрической сложности алгоритмов. Таркис Блейлок был не самым приятным техножрецом, но его понимание гексаматических вычислений и статистического анализа являлось непревзойдённым. Это было похоже на самую прекрасную бинарную отмычку, которую она когда-либо видела. Как гончая на охоте алгоритм дешифровки легко вцепился в инфосферу «Томиоки» и системы безопасности инфожурналов исчезли, словно туман от урагана.

И почти сразу же Линья поняла, что совершила ошибку.

Её захлестнуло цунами звёздной информации, и она закричала от ужаса, когда бесчисленные данные за долю секунды перегрузили пропускную способность мозга. Она попыталась оторваться от потока информации, но как и жертва электрошока обнаружила, что не может отпустить то, что убивает её. Многочисленные черепные имплантаты выходили из строя один за другим, и Линья забилась в конвульсиях, когда биоэлектрическая обратная связь выпарила тысячи синаптических соединений архитектуры мозга.

В момент, когда поток данных увеличился из-за пакетов ещё более сложных космических вычислений, Линья ощутила, как её отрывают от инфомашины с физической встряской и обжигающим болезненным пламенем отключения. Она ударилась об пол в объятиях лейтенанта Рея, и почувствовала невообразимое головокружение.

Она обхватила руками голову, когда мощные волны вопящей боли пронзили череп, словно мгновенная мигрень. Ослепительный свет залил глаза, и отвратительная тошнота скрутила живот. Она слышала голос отца из эбенового черепа, который, мигая красной оптикой, завис прямо напротив лица, но не могла понять, что именно ей говорят.

Повсюду вокруг раздались крики.

— Госпожа Тихон, — произнёс Рей. — Прошу прощения, но с вами всё в порядке?

Она попыталась кивнуть, но перекатилась на бок и её вырвало.

Линья почувствовала, как что-то лязгающее и металлическое прошло мимо, и заставила себя принять вертикальное положение как раз в тот момент, когда Галатея подключилась к загрузочному разъёму.

Манекен с серебряными глазами повернулся, и посмотрел на упавшую Линью.

— Один разум не может обработать столько данных, — сказала Галатея. — Только мы можем сделать это.

Резкая боль в голове частично прошла, и Линья встала на дрожащих ногах, чувствуя необъяснимую потребность остановить занявшую её место машину. Лейтенант Рей помог ей, и Линья схватилась за него, чтобы не упасть.

— Что происходит? — спросила она, стараясь вернуть самообладание и внутреннее равновесие.

— Не знаю, мисс, — ответил Рей, поворачивая лазган из стороны в сторону, и в этот момент боевые крики кадианцев заполнили мостик, а охранные роботы поднялись в нишах. Линья увидела, что их грудные клетки засветились странным зелёным светом, а системы оружия запускались одна за другой.