Другой Мир (СИ) - Кристина Кулиш

И Джулиан вступил в центр образовавшегося вокруг него круга. Некоторое время он просто молчал, собираясь с мыслями, а затем заговорил, произнося вслух, на общее обозрение, чувства, зародившиеся глубоко в его душе и не дающие ему покоя:

-Теперь я знаю, какова истинная сущность «правления» Марона - произнес он - Это зло, это смерть, это боль. Он уничтожает и разрушает все, к чему прикоснется. Он уничтожил наше королевство, разрушил созданные с немалым трудом не одного поколения мир и благополучие, он обратил свободных арийцев в бегство и вынудил каждый день просыпаться в страхе, он преследовал и убивал, подчинял и обращал арийцев в рабов, он сжигал и разрушал дотла построенные вами дома и крепости. Ему служат тысячи демонов, настоящие исчадия ада, захваченные и подчиненные его воле, замученные до неузнаваемости арийцы. И он, конечно же, не сможет удовлетвориться тем, что раздавит нас своим каблуком, обратив в пыль и прах. Ему этого будет мало! Ему этого будет недостаточно! Он стремится отравить своей волей всю Арию, уничтожить все и вся, накрыв своей удушающей дланью! И не только мы будем жить в этой тени, но и дети наших детей, превращенные в рабов, в жалких червей, лишенных собственных разума и воли, которых он сможет мучить в свое удовольствие! Если только...

Он обвел арийцев расширенными от возбуждения глазами, видя, как внимательно слушают его люди, видя, как его решимость и боль горят и в их сердцах, хотя и никто из них до сих пор не решился произнести ни слова.

И он, специально понизив голос, завершил начатую фразу:

-Если только у нас не хватит сил и мужества в открытую противостоять злу, поселившемуся на землях наших и наших отцов!

Он замолчал под перекрестными огнями множества направленных на него горящих глаз и ожидал ответа. Но ответа не последовало. Они молчали, не сводя с него глаз, и отчаянно жаждали, чтобы он продолжал, разжигая своими словами, пламя охватившего их души пожара.

И Джулиан, выпрямившись во весь свой не малый рост, заговорил вновь. Он говорил, не скрывая ничего, изо всех сил стараясь, чтобы они поняли, какие мысли, какие чувства захватили его душу, властвовали его сердцем, чтобы они уразумели смысл устремлений завладевшими его разумом, движущих им.

-Да, мы не раз сражались с прихвостнями Марона, не раз выходили победителями, но этого мало. Наши силы не равны, и возможностей у нас значительно меньше, но если мы не выступим против Врага, то так и погибнем здесь, один за другим, всеми позабытые, или же, нас уведут отсюда, точно какой-нибудь скот, с колодками на шеях и скованных по рукам и ногам цепями. Нет, мы не можем допустить этого! Как не можем допустить позволять Марону играючи уничтожать все то, ради чего стоит жить на этой земле! И пусть мне лично выкалят глаза и отрубят руки и ноги, чем я позволю ему восторжествовать над нами! Как и не желаю собственноручно копать себе могилу - пусть лучше мои заклятые враги сами себя в ней похоронят!

Я выбираю борьбу! Открытое сражение! Я выбираю уход из Дейнора! И предлагаю вам следующее: объединиться и без страха в сердце выйти против Марона и его армии у ворот Анарии и сразиться за освобождение всех нас от гнета Врага, а так же вернуть принадлежащее нам по праву королевство!

Арийцев явно потрясло это смелое и, пожалуй, даже безрассудное заявление: все это было для них огромной неожиданностью. Но никто не спорил с ним, не выражал свое несогласие; они, молча, продолжали слушать его, сверля тысячами глаз.

-Я предлагаю вам отправиться в этот, возможно последний, поход всем вместе. Идемте друзья! Мы не должны упускать эту, возможно единственную, возможность создать для себя и своих потомков новую, лучшую, жизнь. Сбросьте же шоры с глаз своих – они лишь мешают вам видеть всю суть происходящего – и вы увидите все то, что и я! – продолжал он – Что же может быть благороднее и справедливее стремления очистить Арию – наш родной край – от зловонных, расползающихся подобно язвам, болезненных следов Марона? Ведь уничтожив его, нам больше не придется бояться того, что его слуги смогут разграбить и подчинить наши убежища, или погубить наши тела и наши семьи, и в стране нашей, наконец, воцарятся покой, благополучие и достаток! Я больше чем уверен: такова наша судьба!

Он вновь обвел глазами всех собравшихся и сквозь слезы гордости, застилавшие глаза, принялся вновь убеждать их:

-Наш гнев и ненависть начинают иссякать; а просто ярости недостаточно. Нам необходимо найти в себе силы сделать решающий шаг, нам необходимо выступить против разрастающегося день ото дня зла, попытать счастья, если хотим, чтобы наши дети жили свободными; мы должны объединиться и, собрав все свои силы ударить по Врагу – в голосе его звучали гнев и мольба; он уговаривал и просил, почти молил их, он настойчиво убеждал, зачаровывал и всеми силами пытался сподвигнуть их сплотиться и ударить по Марону.

А когда запас слов и образов, сравнений и эпитетов, в его душе иссяк, он попросту посмотрел в их бледные лица, переводя взгляд то на одного, то на другого, и сказал, подводя итог:

-Мы с королями и королевами Отражений, а так же другими союзниками, уходим ровно через неделю. Если же вы хотите того же, чего хочу и я, идемте вместе со мной! Ведь я уйду в любом случае. Те же, кто пожелает остаться, прошу вас лишь об одном: защищайте оставшуюся непокоренной Арию изо всех сил и до последней капли крови – а затем он поклонился своим слушателям, благодаря их за внимание, и вышел из круга.

А тави то перешептывались, то умолкали, но никто из них так и не выразил желания открыто обсуждать решение Джулиана, слишком уж его речь была неожиданной. И он вполне понимал их; даже сам он до сих пор толком не понимал, откуда в нем появилось столько смелости и решимости. Всем им требовалось время, чтобы как следует подумать, взвесить все «за» и «против», собраться с мыслями и силами, и решить, наконец, раз и навсегда определившись со своей позицией.

***

Джулиан стоял посередине комнаты с вытянутыми в стороны руками, пока Элея застегивала по бокам шнурки стеганного габизона. Наконец, она затянула шнурок на вороте, расправила складки на его спине, и спросила:

-Ну, вот… Тебе не туго?

-Нет, вполне удобно – покачал он головой.

Тогда Элея взяла с постели стальные наголенники и опустилась перед ним на колени. Джулиан, смотря, как она застегивает пряжки, старательно закрепляя латы, старался понять, о чем она сейчас думает, что чувствует. А эльфийка тем временем надела и застегнула наголенные чашечки.

Поднявшись, она взяла с постели налокотники, и Джулиан тут же послушно подставил ей обе руки, не в силах оторвать от нее глаз. И Элея ответила ему ласковым взглядом и теплой улыбкой, а затем медленными, но весьма ловкими движениями надела ему, закрепив, налокотники. А затем она на мгновение вложила свои ладони в его, стиснув его пальцы, и заставив ощутить тепло ее рук. Затем мягко отстранившись, она взяла с постели кольчужную рубашку и, приподнявшись на цыпочки, она подняла доспех и держала его так, пока Джулиан просовывал руки в рукава кольчуги. А потом она опустила подол, и кольчуга со звоном упала ему на плечи, скользнув ниже, и подол ее оказался вровень с коленями. А Элея уже закрепила у него на поясе перевязь.

-Послушай меня, Элея, милая, я знаю, что ты сильная, смелая и отважная, но этот поход не для тебя. Ты не должна участвовать в этом сражении. Ведь это будет самая настоящая бойня; и не место там хрупкой девушке. Прошу тебя, пообещай мне, что ты останешься здесь, в Дейноре, и не будешь сражаться, рискуя своей жизнью…

-Нет, Джулиан, я не могу дать тебе подобного обещания. Я не считаю себя слабой и беззащитной, и не собираюсь ни прятаться, ни убегать от опасности. И тем более я не стану сидеть здесь с другими женщинами и детьми и ждать исхода, когда все, кто дорог мне, те, кого я люблю всем сердцем, сражаются изо всех сил там, на поле брани. Я просто буду делать то, что должна. Я сделала свой личный выбор. Как сделал его ты, другие арийцы. И теперь ты не сможешь меня остановить. Потому, что в своем решении я тверда, как кремень. И не взирая ни на что, я не откажусь от поступка, который считаю единственно верным, вне зависимости от последствий.

Да, Марон может иметь армию такой величины, что от нее становится темно в глазах. Он может использовать любую магию, даже самую темную и ужасную. И даже вся его ненависть, ярость и жажда власти не смогут остановить меня, заставить свернуть с выбранного пути.