Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг - Александр Пыжиков

Вскоре после ХХ съезда КПСС министр обороны выступил с рядом предложений, направленных на перестройку взаимоотношений между КПСС и армией. В частности, Г. К. Жуков предложил ЦК КПСС ликвидировать Высший военный совет при Совете обороны страны, куда наряду с командующими войсками военных округов и флотов входили все члены и кандидаты в члены Президиума ЦК. Естественно, эта идея был отклонена, вызвав сильное раздражение в Президиуме ЦК, так как, по мнению его членов, это ограничивало бы возможность общения с военным руководством и, по существу, означало отрицание руководства армией со стороны Центрального Комитета.[264] Аналогичную реакцию вызвало и другое предложение Жукова о пересмотре функций Военных советов в округах и армиях. Военные советы, занимавшиеся решением вопросов жизни армии и флота, несли ответственность не только перед руководством Министерства обороны, но и перед Президиумом ЦК КПСС. Кроме того, их полноправными членами являлись секретари крайкомов, обкомов партии. Жуков предложил ликвидировать или преобразовать Военные советы в совещательные органы.[265]

Стремление Г. К. Жукова ослабить влияние руководящих органов КПСС на Вооруженные Силы выразилось в изданном им приказе № 0090 «О состоянии воинской дисциплины в армии». В нем говорилось о пресечении всяких попыток критики командиров на партийных конференциях, привлечении виновных в этом к строгой ответственности, вплоть до увольнения из армии. Особые нарекания вызвало то, что, издавая приказ, затрагивающий деятельность партийных и политических органов, Жуков не счел нужным внести его на утверждение ЦК и даже не поставил его об этом в известность. С недоумением было воспринято отсутствие в приказе упоминания о необходимости воспитания воинов в духе преданности Коммунистической партии. Центральный Комитет признал приказ политически неправильным и противоречащим Уставу КПСС. Высказывалось несогласие с попытками Жукова дать оценку работе политорганов и коммунистов армии и флота. По мнению ЦК, в этом приказе по существу возлагалось руководство политорганами и партийными организациями на на командиров-единоначальников.[266]

Политика руководителя Министерства обороны выразилась в ликвидации во многих воинских частях политорганов. К примеру, в Уральском военном округе было упразднено 10 политорганов в различных родах войск, уволена в запас половина политсовета.[267] По Сибирскому военному округу число политработников сократилось в три раза. В частях было отменено проведение политинформаций, упразднены часы политической работы в вечернее время, в три раза сокращено время на марксистско-ленинскую подготовку офицерского состава, полностью ликвидировался пропагандистский аппарат в танковых и артиллерийских полках, упразднились должности заместителя начальника по политической части в госпиталях, на базах и т. д..[268] Министерство обороны гораздо меньше внимания стало уделять служебному, материальному, правовому положению политических работников. Пренебрежение к ним проявлял, в первую очередь, сам Жуков, неоднократно повторяя, что они «сорок лет болтают и потеряли всякий нюх и вкус к делу».[269]

Резкую критику вызвало стремление Жукова ограничить контакт между ЦК КПСС и командным составом Вооруженных Сил, запрещение руководству военных округов напрямую обращаться в Центральный Комитет, участвовать во встречах партийно-правительственных делегаций как в СССР, так и за рубежом. Так, после обсуждения итогов июньского (1957 г.) пленума ЦК КПСС «Об антипартийной группе Молотова, Маленкова, Кагановича» из всех военных округов отчет поступил только из Группы советских войск в Германии, за что командующий А. А. Гречко был подвергнут критике лично министром обороны.[270]

Все это стало предметом разговора на октябрьском (1957 г.) пленуме ЦК КПСС, который рассмотрел вопрос «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте». Пленум проводился в расширенном составе, в его работе приняли участие кроме членов и кандидатов в члены ЦК, членов Центральной ревизионной комиссии КПСС, командующие Военных округов, флотов, члены военных советов, а также ответственные работники Министерства обороны СССР. С докладом на пленуме выступил секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов, в прениях приняло участие 27 человек. Осудив курс Минобороны на ослабление влияния КПСС на Вооруженные Силы СССР, участники пленума сделали вывод: Г. К. Жуков вел линию на отрыв Вооруженных Сил от партии, на ослабление партийных организаций и фактическую ликвидацию политорганов Советской Армии, на уход ее из-под контроля ЦК КПСС, на превращение Советских Вооруженных Сил в вотчину Г. К. Жукова.

На пленуме осуждение политики Г. К. Жукова происходило в контексте резкой критики и прямых нападок на министра обороны. Выступающие один за другим говорили о создании культа Г. К. Жукова, который насаждался при содействии подхалимов и угодников, приводя в подтверждение различные примеры. Говорилось, что на одной из страниц учебника-пособия для воинов Советской Армии, где рассказывалось о героизме воинов, членов партийных организаций Ленинграда в защите города и отмечалась роль К. Е. Ворошилова и А. А. Жданова, Жуков на полях написал: «Чепуха! Никакой роли Ворошилов в защите не играл, Жданов также. Оборону Ленинграда организовывал и обеспечил маршал Жуков». Говорилось о потере Жуковым элементарного чувства скромности; в доказательство приводилось свидетельство того, что Жуков поручил купить и в целях личной рекламы поставить в музей Советской Армии картину, представляющую такой вид: общий фон — горящий Берлин, Бранденбургские ворота. На этом фоне вздыбленный конь топчет знамена побежденных, а на коне величественно восседает Г. К. Жуков. Подчеркивалось сходство этой картины с известной иконой «Георгий Победоносец».[271]

Много говорилось и о произволе, преследовании офицерских и генеральских кадров со стороны министра обороны. Так, на одном из учений Жуков после десятиминутного пребывания в штабе армии снял с должности трех генералов, одного вообще уволил из армии. Генерал Ковройский, впервые представ перед Жуковым, был снят за то, что при докладе употребил предлог «до», сказав, что потери составляют «до 13 %», на что министр тут же возмутился неточностью данных.[272]

Член Президиума ЦК КПСС Н. Г. Игнатов в своем выступлении отметил, что произвол иногда перерастал в преступление, и рассказал такой эпизод: «В Таллине в один из домов в соседнюю квартиру с контрадмиралом пришел матрос, служивший в военном флоте. Контрадмирал в категоричной форме потребовал матроса покинуть помещение. Матрос исполнил приказание, но заметил, что контрадмирал поступает неправильно, после чего тот догнал матроса и выстрелом из пистолета ранил его. Дело дошло до Жукова, который рассмотрел данное преступление и принял решение уволить контрадмирала с флота и установить ему пенсию в сумме 1500 руб. в месяц».[273] Или другой пример: Инструктор политотдела артиллерийской бригады Московского военного округа подполковник Барабанов допустил незначительный проступок. В этом не разобрались достаточно глубоко и применили к нему строгие меры взыскания. Будучи морально подавленным, Барабанов покончил жизнь самоубийством, оставив записку: «В моей смерти прошу никого не винить. Я стал жертвой режима Николая Палкина, дурака Жукова». Когда о самоубийстве Барабанова доложили Жукову, он написал резолюцию на донесении: «Проверить морально-политические качества всех политработников соединения».[274]

Обвинения в адрес Г. К. Жукова коснулись и его роли в Великой Отечественной войне. В частности, ему были предъявлены претензии за ошибки в начальный период войны, когда он, являясь начальником Генерального штаба, допустил, как отмечалось, серьезные промахи, повлекшие за собой крупные потери летом и осенью 1941 года. Прямым виновником Жуков был назван в провале разгрома Демьянской группировки противника, а успех войск под командованием Жукова в Берлинской операции был расценен как нежелание уступать «пальму первенства».[275] Особенно категоричен в этом плане был И. Х. Баграмян, который сказал: «Я знаю Жукова давно, он всегда стремился к личной славе и власти. Он человек особого покроя в вопросах тщеславия. Он просто больной человек. Властолюбие сидит у него в крови. У Жукова было много заслуг, но и не меньше наград. Пожалуй, больше, чем он их заслуживает». После чего заключил, что Жуков виноват в ошибках 1941–1945 годов не менее Сталина, на которого нельзя перекладывать всю вину.[276]

В выступлениях ораторов на пленуме настойчиво делался акцент на стремлениях Г. К. Жукова к неограниченной власти. В подтверждение ссылались на предложение Жукова заменить председателя КГБ и министра внутренних дел военными работниками, которых он лично рекомендовал бы из состава Министерства обороны. Подчеркивалось, что перед пленумом Президиуму ЦК КПСС стало известно об издании Жуковым приказа об организации под Москвой особой военной школы, где должны были обучаться около 2 тысяч слушателей, в которую предлагалось зачислять людей со средним образованием, завершивших военную службу, срок обучения устанавливался в 6–7 лет, тогда как в военных академиях — 3–4 года. Школа ставилась в особые условия: кроме полного государственного содержания слушателям — рядовым солдатам должны были платить стипендию до 700 рублей, а сержантам — до 1 тысячи рублей. Как утверждали выступавшие, Жуков не счел нужным проинформировать ЦК КПСС о создании этой школы, о ее существовании знали только три человека — Г. К. Жуков, начальник Генерального штаба генерал армии С. М. Штеменко и начальник школы генерал Мансуров. Ораторы задавались вопросом о назначении этой школы, намекая на далеко идущие планы министра обороны.