Избранное. Том 3: Никогда не хочется ставить точку - Олег Куваев

Перед смертью он успел "намыть" еще одно месторождение — то, где сейчас прииск "Полярный". За Власенко в последние годы крепко охотились журналисты. Но человек, непосредственно участвовавший в открытии многих крупных месторождений, живая история чукотского золота, не имел нужной для журналистов изюминки. Это был склонный к полноте украинец, даже без обычного украинского юмора. Но он был великолепный и неутомимый тундровик. Я ходил с ним в маршрут, когда он контролировал промывку на одном ручье, объявленном по прежним поискам безнадежным. Так вот на этом самом контрольном опробовании на "пустом" ручье он при мне извлекал из лотка "тараканы" с полногтя величиной. Сейчас опять таки на том месте прииск. Вряд ли это можно объяснить только добросовестностью, тем более что образования Власенко не имел никакого. Просто в этом человеке сидел талант геолога поисковика.

В 1958 году "золотой век" Певека еще только начинался. По вечной мерзлоте пробивалась трасса к тому месту, где Власенко намыл старательской проходнушкой первый килограмм золота. Расширялось геологическое управление.

Уже в то время перед геологами встала задача теоретически осмыслить факт открытия новой золотоносной провинции на громадных пространствах Чукотской тундры, в ее горах и в долинах ее рек. Нечто подобное сделал в тридцатых годах член корреспондент АН СССР Юрий Александрович Билибин, который по первым признакам золота обосновал и предсказал открытие знаменитого Колымского золотоносного пояса. Однако с тридцатых годов геология ушла вперед. "Теория" чукотского золота требовала данных на уровне середины XX века, в частности данных геофизики. В идеале геофизические данные должны были вскрыть структуру земных пластов, особенно на участках, которые недоступны взгляду геолога. Не

обходимо было уяснить структуру дна Чукотского и Восточно Сибирского морей и увязать воедино разрозненные блбки изученныхструктур Колымы, Чукотки и острова Врангеля.

Как всегда, работы начинались медленнее, чем бы это хотелось и чем требовала обстановка. Геофизическая база Певексжого управления была еще слаба: небольшой набор старой аппаратуры и несколько техников самоучек.

В качестве "пробного камня" было предложено организовать геофизическую партию, которая должна была рекогносцировочно получить геофизические характеристики гравитационного и магнитного полей в "ближайших окрестностях" Певека.

Проект этот утвердили. 1

На юг от Певека, между побережьем Чаунской губы и Анадырским нагорьем, расположена обширная Чаунекая Низменность. Низменность как бы продолжает на юг впадину губы. Горы Нейтлин, пологие холмы Мараунай и Чонай отделяют ее от долины реки Баранихи на западе. Холмы Чаанай и Теакачин отделяют Чаунскую низменность от долины Паляваама — одной из крупнейших рек Чукотки. Чаунская низменность покрыта равниной, озерной тундрой и почти недоступна для обычного геологического изучения. В то же время знание ее структуры и мощности наносов в ней являлось принципиально важным.

С востока Чаунскую губу ограничивает обширный остров Айон, известный среди полярников тем, что является самым малоснежным местом в советской Арктике. Происхождение острова Айоггбыло совершенно неясным, так как он сложен песками и торфяниками четвертичных отложений и геологические исследования коренных пород были на нем невозможны.

Вообще, весь этот район относился к наименее изучен ньш даже географически. Чаунскую низменность пересек на оленях капитан Биллингс зимой 179 года, оставив в дневниках весьма мрачное ее описание.

В 1907 1908 годах здесь прошёл исправник Калинников, который написал после путешествия небольшую книгу, являющуюся нынче величайшей библиографической редкостью.

Географическую схему района составил по настоящему только С. В. Обручев, экспедиция которого базировалась в Певеке в 1929 193 годах. Около острова Айон зимовала в 1919 году шхуна Амундсена "Мод". За год до нас на острове Айон и на Чаунской низменности побывала геологическая экспедиция Константина Паракецова, которая дала, пожалуй, первые сведения о геологии района. Вот и все.

Состав партии укомплектовался достаточно быстро. В Нее попали только что окончивший МГУ геофизик Анатолий Бекасов и техник Саша Шилов, круглолицый, спокойный до, флегматичности сибиряк из под Омска. В начале апреля нам выделили из только что доставленной группы вербованных восемь рабочих.

В середине апреля партия была окончательно укомплектована, и мы отправились из Певека на тракторных санях в устье Чауна. Под базу партии выбрали место бывшей фактории Усть Чаун, существовавшей еще с начала века. В Усть Чауне остался один домик, бывшая пекарня, штабеля ржавых бочек из под солярки, разломанный тракторный двигатель, старое кладбище и неизвестно откуда взявшийся ржавый японский катер.

Мы выехали из Певека 22 апреля около шести часов утра и через три километра, когда поселок исчез за тундровыми увалами, остановились на. ночевку. Тракторист дядя Костя хотел спать. Надо сказать, что в пятидесятых родах трактористы в Певеке были хозяевами положения. Снабжение приисков, стационарных разведочных экспедиций, заброска самых дальних партий зависели от них.

Они делали сотни километров по зимней и летней тундре, проваливались с тракторами под лед, замерзали, по нескольку суток сидели за рычагами без сна. В этих условиях при геологическом управлении образовалась своеобразная каста людей, способных работать выше мыслимых человеческих возможностей. Слабый человек здесь просто не выдерживал. Таким был тракторист в тундре.

Но когда этот самый тракторист попадал в поселок, становился капризен, как примадонна. Приказы для него попросту не существовали, ибо эти прокаленные мужики знали тысячу и один способ, как обойти любой приказ. Среди начальников партий имелась целая подборка легенд, где главным действующим лицом был тракторист. Существовал также целый свод приемов, как выманить его из

поселка. Здесь все основывалось на понимании страстей и способностей человека, на неписаном кодексе чести. В кодекс чести тракториста, например, входило доставить партию, коль скоро он взялся ее доставить, и не угробить машину где ни-будь на полутысяче неезженых тундровых километров.

Дядя Костя справедливо считался одним из корифеев. Это был совершенно седой старик с выбитыми или потерянными где то зубами. Позднее я с Удивлением узнал, что дяде Косте всего навсего сорок семь лет. Жил он на Чукотке в трудные времена.

Трактор швыряло на снежных застругах, обломки всто рощенного льда крошились под гусеницами. В кабинке стояла адова жара от перегревшегося двигателя, солярки, табачного дыма. Через каждые полчаса дядя Костя оста навливал трактор и клал на потную голову комки снега. Потом вынимал из под сиденья термосе дегтярной заваркой Чая. Потом садился за рычаги.

На загруженных доверху санях, забравшись с головой в спальные мешки из оленьего меха, лежали рабочие. Смешно сказать, все они пять дней назад прилетели самолетом из под города Мурома. Владимирские мужички. Никто из них не видел ни Севера, ни тундры, не знал геологической жизни. Сейчас ребята были просто ошарашены быстротой событий: село — самолет — Апапельхино", и вот их везут черт те куда, в невиданную глушь, для неведомой работы.

Базу мы устроили быстро. Жилой дом, выстроенный еще в те времена, когда Олаф Свенсон открыл здесь торговый пункт для чаунских чукчей, состоял из двух комнат. В одной из комнатразмещалась никогда не гаснущая плита, на которой вечно кипела громадная кастрюля с чаем, пекся хлеб, здесь был клуб и техсовет партии. В бывшей пекарне удалось приладить нары и организовать общежитие. Какую то неизвестного назначения фанерную будочку мы приспособили под баню.

Когда быт был налажен, я стал думать о собачьих упряжках. Предстояло выполнить по льду два гравиметрических маршрута, максимально охватывающих пространство Чаунской губы. Общая длина их составляла около двухсот пятидесяти километров, и работу пешком выпол

нить было невозможно. На крайних пунктах маршрутного эллипса находились Усть Чаун и юго восточная оконечность острова Айон.

г Я рассчитывал арендовать упряжку собак с запасом корма в колхозе, но после недавней борьбы за механиза щцо, когда собак просто перестреляли, там имелась только (одна упряжка, принадлежавшая торгово заготовитель ному пункту. Нам не удалось найти общий язык с заведующим факторией. Упряжку он дать отказался. Еще одна упряжка собак, как нам сказали, принадлежала охотнику Василию Тумлуку.

Избушка его находилась в устье реки Лелювеем, в пятнадцати километрах к западу от нашей базы. Сезон охоты на песца кончился, собаки в принципе были свободны, и я, загрузив рюкзак необходимыми для переговоров предметами, отправился на лыжах к устью Лелювеема.