Дивная книга истин - Сара Уинман

Он надел свой городской костюм. Воротник и манжеты показались непривычно жесткими. Он поправил отвороты брюк, чтобы те ровно легли на полированную кожу туфель. Все это было из прошлой, оставленной им жизни. И сейчас Дрейк не был уверен в том, что хочет к ней вернуться. Он понемногу обжился в новой, поначалу такой непривычной для него обстановке и сейчас плохо представлял себе, что будет делать и куда направится после того, как доставит письмо адресату. Он аккуратно сложил одежду, полученную от Дивнии в первую ночь. Отошел к двери, повернулся и оглядел комнату. Огонь в печи погашен, постель заправлена. Все выглядело так, будто он здесь и не появлялся. Никаких следов, ни даже намека на былое присутствие вроде контуров когда-то висевшей над очагом картины.

Он никогда не прощался. Он не смог попрощаться ни с мамой, ни с Мисси, да и вообще ни с кем, кто был ему дорог или хотя бы небезразличен. Возможно, именно поэтому он до сих пор не нашел своего места в этом мире. Он успел уже привыкнуть к старой Дивнии и приспособиться к ее образу жизни. И ему была небезразлична ее дальнейшая судьба. Он надел свой плащ и подхватил за ручку чемодан, торопясь с уходом, пока решимость его не покинула.

Дивнию он застал на речном берегу, где она искала червей для наживки, стоя по щиколотку в иле. Засученные штаны обнажали ее толстые, покрытые грязью колени. Он смотрел на нее, пока что оставаясь незамеченным. Он видел жизнь, которую она вела до его появления и будет вести после его ухода: сама по себе, в окружении бесчисленных историй из прошлого и сонма вечно чем-нибудь недовольных святых. Он знал, что она будет в полном порядке, как была всегда, – если бы Дрейк в это не верил, он бы ее ни за что не покинул. В следующий миг она подняла голову и заметила его на берегу. И сразу приложила ладонь к своей груди.

Он спустился к реке и отсалютовал высоко поднятым чемоданом, чтобы с ходу развеять всякие сомнения насчет его намерений. Но она, конечно, и так все поняла. Она не помахала в ответ. Просто прекратила ковыряться в иле и выбралась на сухую землю. Дрейк опустился перед ней на колени.

Я ухожу, сказал он.

Она кивнула, а потом приподняла свое ведро.

Черви, сказала она.

Дрейк озадачился: не было ли здесь уничижительного намека?

Ты вернешься? – спросила она.

Вряд ли.

Старуха вновь кивнула.

Спасибо тебе за все, Дивния. На самом деле, за все.

Она кивнула в третий раз.

Удачи тебе, Фрэнсис Дрейк. Живи хорошо. Полюби кого-нибудь снова.

Она протянула руку, которую он обхватил обеими ладонями. Рука ее была маленькой и холодной.

Не оглядывайся, только не оглядывайся, говорил он себе, удаляясь.

Но все же оглянулся. Она стояла все там же, глядя ему вслед. Слезы жгли его глаза. Тысячи прощаний были как будто высечены резцом на ее лице, превратившись в старческие морщины. Когда он шагал по тропе, облака сомкнулись и пошел мелкий дождик.

Это ее прощальные слезы, подумал Дрейк.

29

На попутном грузовичке мясника он добрался до фермы в предместье Труро. Мясник сказал, что через три часа будет возвращаться этой же дорогой и, если что, сможет подвезти Дрейка в обратную сторону. Дрейк сказал, что не намерен возвращаться, и помахал ему в знак благодарности.

Ему было даже приятнее войти в город пешком. Дождь как раз прекратился, и запахи, исходившие от мокрой земли, травы и зеленых изгородей, гасили его тревогу; на душе стало спокойнее.

За войну так много всего случилось – и это послание, как и просьба его доставить, являлись частью того жуткого хаоса. Дрейк охотно сжег бы письмо и забыл о нем, и это было бы воистину мудрым поступком. Он даже не был знаком с Дуги Арнольдом. Он просто не смог пройти мимо умирающего солдата, который всучил ему письмо, а Дрейк дал обещание и теперь был этим обещанием связан. Все лишь потому, что он нуждался в чем-нибудь, могущем хоть слегка обелить его уже к тому времени изрядно запятнанную совесть.

Что, если старик начнет расспрашивать меня о сыне? Совру. Будь хорошим солдатом и ври напропалую. Дуги был славным парнем и верным другом, и он погиб как герой. Ври дальше. Не проходит и дня, чтобы я… бла-бла-бла-бла… Ври.

Дрейк проверил карман: не пропало ли письмо? Конверт показался ему горячим на ощупь.

Немало времени прошло с тех пор, как он в последний раз бывал в городе. Спешащие по своим делам люди, легковушки и грузовики, вся эта суета жизни, и ухоженные женщины на высоких каблуках, и этот шум! Впереди показался шпиль кафедрального собора, мокро блестевший на солнце. Он направился в ту сторону, а неподалеку от собора сделал остановку и прислонился к гранитной стене, слушая жизнерадостную игру какого-то скрипача. На проезжей части перед ним остановился «остин», и Дрейк не без труда опознал в стекле бокового окна свое диковато-гротескное отражение.

Парикмахер приложил к его лицу и шее теплое полотенце. Поры открывались и прочищались, Дрейк испытывал приятную расслабленность. Таким чистым он не чувствовал себя уже много месяцев. Он посмотрелся в зеркало. Волосы подстрижены, борода аккуратно подрезана, кожа обработана лосьоном. Перевоплощение свершилось. Он вышел на свежий воздух, сознавая, что и сам выглядит посвежевшим.

Не подскажете, как мне пройти на Чепел-стрит?

Второй поворот направо, а потом еще налево.

Спасибо.

Он прибавил шагу. Добравшись до нужной улицы, закурил на ходу, чтобы успокоить нервы. Растянул сигарету вплоть до ворот усадьбы Монаший Пригорок и там загасил ее о свою подошву.

Солидный особняк. С палисадником перед домом и большим садом позади него. Вьющиеся розы на выбеленном фасаде. Дорожка с бордюром от ворот до крыльца. Докторский дом, вне всяких сомнений. Дрейк нажал кнопку звонка и стал ждать. Ответа не последовало. Он попытался разглядеть что-нибудь в окне гостиной, затем позвонил еще раз. Он уже был готов опустить письмо в щель почтового ящика, когда дверь распахнулась и с ним поздоровался пожилой джентльмен добродушного вида.

Извините за задержку, сказал он, вытирая руки ветошью. Я был в саду за домом, жег старые листья.

От его одежды пахло костром.

Вы доктор Арнольд? – спросил Дрейк.

Да, это я.

Меня зовут Фрэнсис Дрейк. И у меня для вас письмо.

Из гостиной, через стекла французских дверей, Дрейк наблюдал за доктором. Стало быть, это отец Дуги Арнольда. Он читал письмо сына, сидя на скамейке перед домом и сохраняя полную неподвижность, – единственным движением там была смена тени и солнечных лучей, которые временами просачивались через разрывы в облаках и голые ветви деревьев. Сцена казалась воистину идиллической, и Дрейк начал гадать, что такого мог написать сын своему отцу. И что такого отец мог писать на фронт сыну. Часы пробили два раза. Как ни странно, Дрейк не испытывал желания поскорее уйти отсюда.

Он встал из кресла и огляделся. Опрятная, по-семейному уютная комната с обилием фотографий в самых разных местах. Дрейк подошел к камину, чтобы поближе рассмотреть снимок сына в пятнадцать – от силы шестнадцать – лет, в белой крикетной форме и с лабрадором у ноги. Юнец, у которого было так много всего впереди.

Благодарю вас, сказал доктор, появляясь в гостиной. Спасибо, что внесли это в мою жизнь.

И он поместил письмо на каминную полку за фотографией сына.

Громко тикали часы. Доктор поставил на стол перед Дрейком поднос с чаем и печеньем.

Можно? – спросил Дрейк, доставая сигареты.

Конечно. Добавить молока?

Да, пожалуйста.

Дрейк закурил.

Сахар?

Нет, спасибо.

Вот и я тоже пью без сахара. Отвык от него при карточной системе. Вот, пожалуйста.

Он подал гостю чашку.

Моей жены сейчас нет дома. Она очень огорчится, когда узнает, что с вами разминулась. Она много времени проводит у нашей дочери, и я привык в одиночку справляться с домашними делами. По крайней мере, знаю, где взять чай и печенье.

Минуту-другую они молча пили чай и курили. Настольные часы между ними, казалось, тикали все громче.

Эти часы много лет не ходили, сказал доктор. Но три года назад я вдруг услышал их бой. Это случилось сразу после того, как пришло известие о смерти нашего сына. Люди часто жалуются на остановки часов, не правда ли, мистер Дрейк? Но мои, напротив, пошли. Ума не приложу, в чем тут дело, но меня это в какой-то мере утешает. Как и ваше появление сегодня. С письмом, которого я никак не ждал. Есть в подобных событиях что-то мистическое.

Доктор отхлебнул из чашки.

У вас есть семья, мистер Дрейк?

Нет.

Никаких родственников?

Никого.

Значит, о вас некому позаботиться?

Дрейк поерзал в кресле.

Ну, я бы так не сказал…

Часы тикали оглушительно.

Извините за бестактный вопрос.

Да нет, все в порядке. Вообще-то, в последнее время обо мне неплохо заботились, доктор Арнольд, так что…

Вот вы и ответили на мой вопрос. Это хорошо. Очень хорошо.