Мужчина в подарок, или Киборг моей мечты (СИ) - Углицкая Алина

- Все в порядке, Энна, я отвечу, – произнес Шаддар, откашлявшись.

А, так она уже Энна? Хм… А как же «лирра Этириес»?

- Лирра Фройор, – эльфоангел повернулся ко мне, – эльданы улыбаются друг другу, когда хотят перевести отношения на более тесный уровень. Улыбка лицу противоположного пола это откровенное приглашение к интиму.

Упс…

Я почувствовала, как краска медленно заливает щеки.

Не хочется признавать, но Энна права. Нужно было самой разузнать об этих эльданах.

Делать нечего, придется как-то загладить неловкость.

- Как интересно! – воскликнула я с деланным восторгом. – А у нас улыбка подчеркивает добрые намерения того, кто улыбается. Я улыбаюсь вам от всей души, лейр Шаддар, просто потому, что вы мне очень нравитесь!

Ой, кажется, опять сказала что-то не то…

Иначе, почему Лулу прыснула в салфетку, Энна схватилась за грудь и выпучила глаза, а бедный Шаддарчик выронил вилку и, кажется, вот-вот потеряет сознание?!

Положение спас Шейн. Как раз в этот момент он приблизился к столу, и все внимание переключилось на него.

- Как он? – Энна подалась к Шейну, почти ложась грудью на стол. – Я нужна ему?

Интересно, киборги вообще реагируют на женские прелести? Судя по каменному выражению на лице Шейна – нет, да и прелести у Энны так себе, надо сказать. Единичка с натяжечкой.

А вот Шаддарчик покрылся сине-зелеными пятнами. Странная раса. От улыбок сереет, от женских прелестей – покрывается пятнами.

- Дэйру уже оказали помощь, – произнес Шейн, занимая место за моим стулом. – Какое-то время он пробудет в медбоксе, восстанавливая выжженные нейроны. Но он передал, что хочет встретиться с лиррой Фройор сразу, после восстановления.

- А я? – Энна надула губы. – Обо мне он ничего не сказал?

- Нет, лирра Этириес.

Увидев, как изменилось лицо фрейлины, я проглотила удовлетворенную улыбку и опустила глаза в тарелку. Передо мной лежали местные овощи: мясистые, крупно нарезанные, щедро сдобренные зеленью и специями, и заправленные соусом с ореховым ароматом.

Надеюсь, на вкус это так же хорошо, как на вид.

- Это ламелла, – подсказала Лулу, глядя, как я пытаюсь подцепить на вилку что-то, подозрительно похожее на синий помидор. – Попробуй, вкусно!

- А это что? – ткнула вилкой в желтые стручки, похожие то ли на стебли ревеня, то ли на стебли сельдерея.

- Турат. Ешь, тебе понравится.

Ну ладно, пока меня здесь вкусно кормили, не считая хамшрута.

- И ты обещала испечь мне блины! – напомнила принцесса.

- Угу, обязательно.

- Блины? – оживился Шаддар. – Могу я узнать, что это такое?

- Блюдо из жидкого теста, – любезно подсказала я.

- Да, я где-то читал. Его готовили предки людей много панциклов назад!

Угу. Я тоже предок людей. Сижу тут с вами, ем синие помидоры.

- Теста?.. – на лице Энны отразились брезгливость и отвращение, – Какой кошмар! Это такая липкая штука, от которой толстеют?

Вот ведь стерва!

- Вам бы, лирра Этириес, не помешало слегка потолстеть, – мстительно буркнула я.

Лулу и Шаддар изумленно уставились на меня.

Кажется, я опять ляпнула что-то не то…

- Возмутительно! – прошипела Энна, бросая вилку. – Ископаемая самка человека с доисторическим мозгом и ужасной фигурой будет делать мне замечания! Я не желаю ни минуты находиться в одном помещении с этим… – она облила меня холодным презрением, – с этим существом!

Фрейлина вскочила так резко, что ее стул с грохотом упал. Оттолкнула руку Шаддара, решившего ее поддержать, и стремительным шагом направилась прочь.

За столом повисла неловкая тишина. Замер даже стук приборов по тарелкам.

Я кисло улыбнулась в ответ на красноречивый взгляд Лулу.

Что ж, сама виновата. Надо было молчать.

- Простите, лирра, – спохватился Шаддар, – старшая фрейлина немного не в себе, видимо, переживает за дэйра.

- Ничего, – хмыкнула я. – Где у вас тут магазин промтоваров?

- Э-э… вы что-то хотите купить?

- Да. Прищепку себе на язык. Местный воздух на меня плохо влияет.

***

В общем, мое первое появление среди людей будущего стало полным фиаско. В свое оправдание могу сказать только одно: я не знаю, что это было. Никогда раньше не замечала за собой такого неудержимого желания язвить. Но, может, все потому, что раньше меня никто не унижал на каждом шагу, называя доисторическим или недоразвитым существом? Даже Альбина Геннадьевна, при всей ее вредности и склочности, не выходила за рамки банальной вежливости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Совесть что-то пыталась вякнуть в свое оправдание, надавить на слабые точки, но быстро заткнулась, поставленная на место взыгравшим чувством собственного достоинства.

Я здесь одна. В чужом и не очень приятном мире. На меня смотрят здесь свысока. И будут смотреть так, пока не докажу, что достойна другого отношения.

Но как изменить мнение окружающих? Сделать что-то, на что не способны они!

Только что именно?

Я задумалась над этим уже вечером, в своей комнате, когда готовилась ко сну.

Остаток дня прошел очень насыщенно: Лулу устроила мне экскурсию по всему дворцу. Пару раз мы натыкались на фрейлин, шепчущихся по углам. Увидев нас, они тут же кивали принцессе с постными лицами, полностью игнорируя меня.

С Энной мы тоже столкнулись. Это случилось у входа в оранжерею с экзотическими растениями, приведенными с разных уголков галактики. Старшая фрейлина кивнула девочке и прошла мимо, не взглянув на меня.

- Лулу, это нормально? – спросила я шепотом, когда мы прогуливались по аллее между поющих кустарников.

Да-да, именно поющих! При малейшем ветерке серебристые листочки этого растения начинали дрожать, издавая мелодичный перезвон.

- Ты о чем?

- Что фрейлина, пусть и старшая, так к тебе относится. Ты же алирэ!

- И что? – Лулу пожала плечами. – Не королева же.

- То есть?..

- У нас так принято. Детей не выделяют, пока они не закончат начальное обучение и не проявят свои скрытые способности. Потому что любой из взрослых приносит обществу больше пользы, чем сотня детей.

Что ж, в обществе, где детей зачинают в пробирке, а вынашивают клоны – это вполне логично. Не удивлюсь, если у местных «мамаш» материнский инстинкт отсутствует как таковой.

Она помолчала и со вздохом добавила:

- Вообще, я должна была ходить в городскую школу с другими детьми. Там нет различия, принцесса ты или дочь мусорщика с окраин.

Вот это да…

- А почему же не ходишь?

Лулу пожала плечами:

- Наверное, папа не захотел. Он же решает такие вопросы.

Что ж, я могла понять причину, заставившую дэйра оставить единственную дочь на домашнем обучении. Боялся выпустить ее из поля зрения, боялся, что случится что-то – а его не окажется рядом.

Но теперь ему все труднее быть рядом с дочерью. Все тяжелее видеть ее.

Единственный выход – отдать под опеку тех, кому доверяешь. И тут как нельзя лучше подойдут родные бабушка и дедушка. Уж они-то не дадут в обиду единственную внучку.

Кстати, насчет единственной…

- Лулу, а у твоих бабушки и дедушки с Садирны есть еще внуки?

- Нет, моя мама была их единственной дочкой.

Ну, я так и думала.

- Не хочешь вернуться к ним?

Она отвернулась.

- Нет… я хочу быть здесь.

- Из-за отца?

Девочка медлила с ответом. Я подошла, встала рядом с ней и, ни слова не говоря, обняла за плечи.

- Знаешь, – призналась, чувствуя, как все внутри сопротивляется этим словам, – я потеряла родителей, когда была немного старше тебя.

Она промолчала.

Я тихо продолжила:

- Мне было тринадцать, когда это случилось. Моя мама умерла от болезни, которую у нас не умеют лечить. Папа прожил еще семь лет, но за эти годы он ни разу не улыбнулся, ни разу не обнял меня и почти все время молчал. Ходил на работу, ел, спал… Жил, как робот. Сначала к нам приходила соседка. Готовила, убирала. Потом они поругались. Я сидела в комнате и слышала, как она обозвала папу бесчувственным чурбаном. Он выгнал ее и сказал, что теперь я должна все делать сама. Ему было сорок пять, когда его не стало. По нашим меркам еще молодой и здоровый мужчина…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})