Парижские ночи Офелии - Сюзан Кубелка

Сколько я лежу на грязном полу, я не знаю. Мне кажется, что целую вечность. Когда я наконец поднимаюсь, у меня такое ощущение, что мне сто лет. Все болит. Голова, колени, спина. И особенно руки. Что это? Они красные, ярко-красные, как мое платье. Кровь? Кислота? На помощь! Я покалечена! Я задыхаюсь!

Хрипя и кашляя, с трудом дохожу до лестницы. Начальник станции бросается мне навстречу.

– Боже, мадам, вы ранены?

Всхлипывая, протягиваю ему свои обагренные руки.

– Это всего лишь краска, – утешает он меня. – Слезоточивый газ и красная краска. Это неопасно, мадам. Обопритесь на меня. Вот так! Я помогу вам подняться наверх.

Он подхватывает меня под мышки, тащит наверх, приносит стул. Полицию он уже известил. Через две минуты они уже здесь, трое мужчин в штатском, имеющие безобидный вид отцов семейства. Они бросают на меня пристальный взгляд и задают короткие вопросы:

– Сколько их было? В чем были одеты? В какую сторону побежали? – И летят вверх по лестнице, в ночной город.

Я сижу и все еще ловлю ртом воздух. Еще никогда у меня не было так паршиво на душе. Я чувствую себя абсолютно голой. Так, кусок мяса. Не человек больше. Наверное, такие ощущения, когда тебя силком затаскивают на бойню. Теперь я знаю, что чувствуешь, когда тебя убивают.

В этот момент я обнаруживаю, что пропал мой перстень. Мое изумительное кольцо с огненным опалом. И ключи. Они украли мои ключи. И все деньги. И кредитные карточки. И мой паспорт. Они знают мое имя, мой адрес, и я у них в руках. Может быть, они уже сидят в моей квартире и поджидают меня.

– Вы дадите показания? Вы должны дать показания! – Начальник станции держит бумагу и ручку в руках. Я указываю, что было в сумке, описываю до мельчайших подробностей перстень.

– Как велик шанс, что их поймают? – спрашиваю я потом. В ответ он пожимает плечами. Я понимаю. Этих типов никогда не изловят! Но как же я доберусь без денег домой? Пешком я не смогу сделать и шага. Как попаду без ключей в квартиру? Как получу назад свой перстень! Я в отчаянии!

Я начинаю опять кашлять и не могу остановиться. Жизнь не имеет смысла. Неужели все потеряно? Но нет! У меня есть ангел-хранитель. В момент величайшего отчаяния происходит чудо.

Я вдруг слышу голоса, шаги, крики, топот. Полицейские возвращаются и с шумом спускаются по лестнице. И они не одни. Они действительно арестовали троих из четверки. Парни в наручниках, ведут себя как будто помешанные – орут, толкаются, плюются: видно, что охотнее всего убили бы всех нас.

– Это они? – спрашивает полицейский, не обращая внимания на шум.

Я киваю.

– Но одного нет!

Самый высокий из них поворачивается ко мне, это страшного вида парень с колючими красными глазами.

– Вы лжете! – рявкает он на меня, и голос его срывается. – Вы меня никогда не видели! Скажите это полиции. Вы меня не видели, я весь вечер был в Сен-Мишеле, меня здесь вообще не было! Вы меня путаете! Скажите это полиции!

Я узнаю его сразу, это тот, который ударил меня. Отворачиваю голову и не мешаю ему бесноваться.

– Это они на сто процентов, – вмешивается начальник станции, – я их точно видел. Я побежал за ними на улицу. Они там вот что выбросили. Посмотрите! – Он протягивает полицейским маленький баллончик – слезоточивый газ, смешанный с красной краской. Такой можно купить в любой аптеке. Они предназначаются для защиты. Но, как видим, прекрасно подходят и для нападения.

– Вы нашли мою сумку? – спрашиваю я дрожащим голосом. – И мой перстень? Они у меня его тоже украли!

В ответ полицейский с сожалением качает головой.

– Пока нет, мадам. Мы задержали их только на улице Сен-Жак, ваша сумка была уже выпотрошена и выброшена. Главарь ушел от нас, у него вся добыча за сегодняшний вечер. В том числе ваши деньги и украшение. Не беспокойтесь, мы его еще поймаем. Скажите, это принадлежит тоже вам?

Он вытаскивает из кармана смятую бумажку в сто марок.

– Мы ее нашли у этого. – Он показывает на самого маленького парня, от силы лет двадцати, в модной дорогой «космической» куртке и с отталкивающим лицом. У него густые черные брови, низкий лоб, тупой взгляд и сплющенный боксерский нос. Это он мне брызнул слезоточивым газом в глаза. Теперь стоит, словно все это его вообще не касается.

– Нет, это не мое. У меня были только французские деньги. Вы правда думаете, что найдете мое кольцо?

– Оно было подлинное? – интересуется полицейский.

– Конечно.

– Тогда шансы невелики. Тип, который ушел от нас, давно на Пигаль и все уже спустил. Ему важно избавиться от вещей, к тому же нужны деньги. Это происходит моментально. Украшения, украденные в Париже, оседают на дне. Через два года они всплывают где-нибудь в Марселе, в Лондоне или в Риме. Если это хорошее старинное украшение. Массовый товар идет в переплавку.

Мое сердце сжимается. Мой перстень продан какому-то укрывателю краденого. Несколько лет пролежит в чьем-то сейфе. Как мне получить его назад? Мне хотелось зарыдать. Но я не стала плакать перед преступником.

– Так, – говорит полицейский, – сейчас мы все пойдем в участок и зарегистрируем случай. Потом вы сможете смыть краску, мадам. А затем мы поедем на бульвар де Лопиталь, там находится штаб-квартира криминальной полиции. Боюсь, вам не придется спать этой ночью.

Мы все вместе отправляемся в путь. Парни перестали буянить и шагают молча. Они прикованы наручниками к полицейским и прекратили всякое сопротивление. С презрением наблюдаю за ними. Теперь они дрожат от страха. Типичные подонки. Смелые только, когда вчетвером против одной женщины. Вот они, герои нашего морально обнищавшего времени!

Наверху я ищу глазами Нури и Юсуфа. Но обоих и след простыл. Если бы они не стояли там, я была бы избавлена от этого кошмара.

В участке меня ожидает еще один шок. Симпатичная блондинка в ловко сидящей синей форме проявляет обо мне заботу: ведет меня в умывальную и приносит мыло и бумажные салфетки.

Я смотрюсь в зеркало – и в ужасе отшатываюсь. Неужели это я? Красная, как рак, лицо словно покрыто лаком, глаза заплыли, волосы склеились, а шелковое платье все в красных пятнах.

Я начинаю отчаянно скрести руки, щеки, нос. Наконец, через несколько долгих минут, лицо снова белое. Хотя теперь я выгляжу как привидение. Бледная, запуганная, трясущаяся. Особа в зеркале вовсе не я, это мне сразу ясно. На меня смотрит не жизнерадостная Офелия из Канады, а очередная анонимная жертва наших жестоких больших городов, в которых кулачное право распространяется как смертоносная эпидемия. То, что я вижу, – это одна из многих несчастных женщин, с которыми сегодня ночью в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Риме или Лос-Анджелесе случилось подобное или нечто гораздо худшее. Я одна из многих жертв.