Грейс Келли. Принцесса Монако - Екатерина Мишаненкова

Но что касается Гранта, то он в отличие от режиссера в интервью больше внимания уделял не сексуальности Грейс, а ее актерским способностям. «Грейс играла в том же стиле, в каком Джонни Вайсмюллер плавал, а Фред Астер танцевал», — говорил он, и эта была серьезная похвала, ведь он сравнил ее с олимпийским чемпионом по плаванию и лучшим танцором Америки.

К тому же он, уже немало натерпевшийся от скандальных голливудских звездочек, был поражен профессионализмом Грейс и четкостью ее работы. «У нас был один эпизод, где я должен был с силой схватить ее за руки, а она — отбиваться, — рассказывал он. — Мы сделали уже восемь или девять дублей, но Хичкок требовал еще и еще. Грейс вернулась за дверь, откуда начинался эпизод, и я совершенно случайно заметил, как она массирует руки, морщась от боли. Но уже секунду спустя она вышла из-за двери и снова сыграла сцену без единой жалобы».

Пожалуй, никогда еще Грейс не получала такого удовольствия от процесса работы над фильмом. Идеальным было все — роль, режиссер, партнер, место съемок, атмосфера на площадке и времяпрепровождение на отдыхе. Они с Хичкоком отлично понимали и ценили друг друга, причем не только на работе, но и вне ее. Партнер Грейс по фильму Кэри Грант, заслуженно считающийся одним из трех величайших актеров США, тоже оказался в жизни веселым и обаятельным человеком, без малейших признаков «звездной болезни».

В другой ситуации Грейс наверняка бы влюбилась в Гранта, что могло бы стать очередным разочарованием, ведь он в то время был счастливо женат на Бетси Дрейк. Но все сложилось как нельзя удачнее — у нее был Кассини, у Гранта — Бетси, сопровождавшая его на съемках, Хичкок тоже был с женой, и в итоге они все вшестером прекрасно проводили время вместе, катаясь по живописным окрестностям и обедая в шикарных ресторанах.

Пожалуй, такой свободной и веселой Грейс себя не чувствовала со времен съемок в «Могамбо». Но была и разница. Хотя с тех пор прошло всего полтора года, она уже была не юной дебютанткой, впервые вырвавшейся из-под родительского присмотра, а опытным профессионалом своего дела и взрослой женщиной. Ей уже не нужно было попробовать всего и побольше, пока мама с папой не видят, теперь она могла просто расслабиться и отдыхать.

Грейс очень нравилась южная Франция с таким синим небом, не менее синим морем, пышной природой и живописными деревушками, разбросанными на побережье и у подножий гор. Правда, во время съемок она умудрилась чуть не сорваться в машине с утеса, но поскольку все обошлось благополучно, этот эпизод был благополучно забыт. почти на тридцать лет.

Во время съемок некоторых сцен в Монако Грейс восхитилась прекрасными садами, укрытыми за высокими стенами, но хорошо видными с соседних холмов. Ей сказали, что хозяин этих садов — князь Монако, и охарактеризовали его как «зануду, каких свет не видывал».

31. Помолвка с Олегом Кассини

Я сейчас с тем человеком, который значит для меня все на свете. И нет никого, с кем бы мне сейчас хотелось бы говорить.

Олег Кассини прибыл во Францию следом за Грейс и возобновил ухаживания с новым пылом, тем более что теперь она принимала их куда благосклоннее. Правда, принимать-то принимала, но сама отвечать не спешила; вспоминая эти дни, Олег вздыхал: «Наши отношения были до обидного платоническими!»

В конце концов он решил действовать прямо, все-таки он был уже далеко не мальчик, чтобы годами обхаживать понравившуюся девушку. Он и так потратил на нее несколько месяцев, ничего не получая взамен. Собственно примерно так он ей и сказал, когда они отправились на пикник перед началом съемок. Напомнил, сколько времени уже преданно любит ее, и предложил прекратить игры и ответить либо да, либо нет.

«Она промолчала, — вспоминал он, — но посмотрела на меня так, что я понял — это победа!» С пикника они отправились в отель, где Грейс наконец-то вознаградила его за месяцы ожидания. «Казалось, мы парили, околдованные силой наших ощущений, — рассказывал Олег много позже, вспоминая этот день. — От нее пахло гортензиями — экзотический и одновременно чистейший из ароматов. В ней было нечто от нежного бледного перламутра, вся она лучилась свежестью и утонченностью: ее кожа, ее духи, ее волосы. Я был на седьмом небе от счастья, ощущая лишь чарующую прелесть этих мгновений».

Роман с Олегом Кассини отличался от всех прежних увлечений Грейс, и не только потому, что он не принадлежал к миру театра и кино. Несмотря на то, что он был моложе некоторых ее прежних возлюбленных, он был серьезнее и основательнее их. В нем не было того инфантилизма, которым отличаются многие люди искусства, он знал себе цену и умел завоевывать уважение. Ив то же время он сумел во многом стать для Грейс таким «отцом», какого она искала: он баловал ее, провоцировал на озорство, наряжал (как модельер он создал для нее несколько эксклюзивных нарядов), развлекал и опекал.

И однажды вечером Грейс решилась и заговорила с ним так же прямо, как несколько недель назад он с ней. «Мне бы хотелось устроить свою жизнь с тобой, — сказала она. — Я хочу за тебя замуж». За плечами Олега были два не слишком счастливых брака, поэтому он не так стремился снова жениться, но он прекрасно понимал, что в такой ситуации колебаться нельзя, и сразу ответил: «Хоть сейчас».

Но одно дело решить, а другое — претворить это решение в жизнь. Грейс, конечно, строила планы, обсуждала будущее торжество и платье, но чем ближе было окончание съемок, тем меньше у нее было энтузиазма. «Я хочу сразу же написать домой, чтобы поставить всех в известность, — неуверенно говорила она. — Мама будет на моей стороне, вот увидишь. Правда, с отцом могут возникнуть трудности. Ты не совсем в его вкусе.»

Да уж, Олег Кассини был точно не во вкусе Джека Келли. Когда тот услышал о помолвке дочери, то пришел в ярость, и жене с трудом удалось его успокоить. Для него преуспевающий модельер аристократического происхождения был «жалким итальяшкой» (фамилия у него была итальянская, а глубже Джек вникать не желал), «женским портным» и проходимцем. К тому же Олег был православным, ну и наконец, дважды разведенным. Когда Грейс только заикнулась о том, чтобы привезти его познакомиться, ни отец, ни брат об этом и слышать не желали.

Правда, она оказалась права в своих надеждах на мать. Маргарет тоже не одобряла ее выбор, но если Джек Келли с возрастом становился все более узколобым и упрямым, то она, наоборот, училась гибкости и широте взглядов. Возможно, этому помогли ее поездки с целью урезонивать блудную дочь — она лучше знала, в каком мире та живет и какие люди там ценятся.