Исполнение желаний - Марина Казанцева

А Добрыня тут как огладит Бурка плетью промеж задних ног! Заржал Бурко да заподпрыгивал. Попадали с его ног млады змеёныши, а он их всех копытами! Добрынюшка опять добра коня в кнуты — да и промеж ушей, да и промежу задних ног! Охаживат его шелковой плёточкой да всё промеж ушей, да всё промежу ног!

"Костян, ты сволочь! Где мой перстень?! Я сейчас тебя в лягуха превращу! Будешь жрать червей в садке! Кончай, козёл, плетями драться!! Чтоб я ещё хоть раз с тобой куда поехал! Я с тобой и разговаривать не стану впредь, башка скиновская!"

— Вот славно потоптал-ко я младых змеёнышей! — восклицал Добрыня. — Вот ужо будет воронью-то праздник! Лети давай, Ворон Воронович! Чай, обед поспел!

— Ничего подобного! — вскричал Вещун, летая над горой кругами. — Я лучше с голоду подохну! Лён, я правда жрать не буду!!!

— Вишь, как возрадовался, чёртово отродье! Гостей сзывает! Будет пир горой! — говорил Добрыня.

— А мне-то что? — заржал Бурко. — Хоть жри, а хоть не жри! Мне оттого не легче. Иди да лопай, всё равно съедят!

— Ни. За. Что. — категорически ответил ворон.

— Ай, батюшки, чего творится! Ты чего же, Добрыня, твоенной матери сынок, младыих мне змеёнышей всех потоптал?! Тут, мабудь, десять тысяч штук було! Я ночей недосыпала, куска недоедала, детёнышей пасла! Ты ж, пень дубовый, пошто обещание порушил?! У нас же заповедь промеж себя была — мирный уговор! Я на Русь святую не летала, а ты моих змеёнышей, все десять тысяч потоптал!

— Давай, годзилла, выдай ему бомонд с какавой! — подбодрил Змеёвишну Бурко.

— Молчи, Лён, а то опять тебе достанется! — предупредил его Вещун.

— Да я тебя, Змея проклятая, — сурово рёк Добрынюшка Никитич, — добром прошу — отдай князеву племянницу, Забаву-то Потятишну!

— Да я б тебе, маманин сын, не то что Забаву, собаку дохлую б не отдала! И нечего мне тут глазами-то сверкать! Пошли драться! Кто первый помрёт, тот и проиграл! Я тебе ещё троих старшеньких не позабыла! Как ты их на калиновом мосту у речки у Смородины всех уморил!

— Не было такого, потому что не упомню! — отвечал Добрыня. — Но, всё равно приятно! А ну, Бурко, кончай ворон хвостом гонять! Вперёд, потопчем подлую змеюку!

— Что?! Опять всё я?! — заржал Бурко и получил по заду плетью.

— Костя, ты маньяк! — кричал, летая над горой, Вещун.

— Чего он там орёт?! — удивилась Змеёвишна.

— Вещун уж смерть твою прорёк! — сурово провещал Добрыня.

— Скорее уж мою! — взрыдал Бурко.

— Да нет, он тебя как-то обзывает! — возразила Змеёвишна и снова задрала вверх все шесть голов.

И тут ей смерть пришла — богатырь одним ударом посёк все шеи. И хлынула чёрная змеёва кровь. А не ходила б ты, змеюка, на святую Русь да не брала б в полоны русичей!

— Спасибо, Ворон. — проржал Лён. — Если бы не ты, он бы три дня тут с ней возился.

А между тем Добрыня спрыгнул, наконец, с Косицына и направился к чернеющей в земле норе, откуда вылезла Змеёвишна.

— Дальше что? — спросил Вещий Ворон. — Тебе ведь как-то надо вытащить его в ваш мир. И объяснить ему, как конкретно обстоят дела. А он тебя не понимает.

— Ну и подлец же ты, Вещун! — гневно заржал Бурко. — Не мог мне подсказать, чтобы я сразу превратился в Забаву Потятишну! Ведь знал, предатель, что я не смогу рисовать копытами! Меня всего змеюки обкусали! Вся задница исхожена плетями! Как я перстенёк теперь надену?!

— Да ты только пожелай, — поперхнулся Ворон, — он сам наденется!

Перстень и впрямь послушался и вот золотой браслет с алмазом охватил кольцом ободранное лошадиное копыто.

— Ну что? — осторожно спросил Ворон. — Каковы ощущения?

Лён приподнял подол и взглянул на ноги. Как и думал, впечатление такое, словно шлялся по зарослям крапивы.

— Постарайся не хвататься каждые пять секунд за зад. — советовал Вещун. — Само пройдёт. И надень кокошник, а то Костян тебя уж больно плетью отходил промеж ушей.

Кокошник лежал тут же. Морщась, Лён надел его на растерзанные волосья. К счастью, к кокошнику был приделан плат и можно было скрыть от глаз богатыря выдранные на макушке волосы. А далее рыжая коса выглядела почти прилично. Но, руки не годились никуда.

— Не думаю, что он станет целовать тебя у пальчик. — насмешливо проговорил Вещун. — Зато сможешь высказать Костяну всё, что думаешь о нём.

— Я тебе уже давно всё понила. — ответила племянница князёва.

Идёт Добрыня по змеиному гнезду, идёт по той норе глубокой. А там народу видимо невидимо! Считать не пересчитать! Одних лишь королей да королевичей, мабудь, сорок штук! А уж народу-то простого и немеряно!

— Ой, люди добрые, — так говорил им богатырь, Добрынюшка, Никитин сын, — да не видал ли кто из вас да красну девицу, Забаву свет Потятишну?

— Константин! — вдруг вскрикнул один истощённый человек.

— Не знаю, мил человек, кто таков. — промолвил добрый молодец.

— Костя, ты меня не помнишь?! Ведь я же батя твой, князь Милован!

— Хоть ты и княжеского роду, — гневно отвечал Костян, — да только за поношение моей родимой матушки, Офимьи Александровны, тебе, князь Милован, не сносить главы!

— И-ии, верно, брежу я! — тотчас сознался Милован.

Идёт Добрыня дальше, всё ищет середь полоней князеву племянницу, Забаву свет Потятишну. Так обошёл все норы, а нет Забавы ни в одном углу.

— Да шо же то? — дивится богатырь. — Никак Змеюка слопала Забаву!

— Костя, это я!

Смотрит Добрыня и не наглядится на девичью красу! Уж как красна Потятишна! Уж как скромна! Один лишь раз взглянула на добра молодца и взгляд потупила. Взыграло сердце у Добрыни! Ах, да неужто таку красу Левонтьевичу в жёны отдадут?! Где ж правда-то?! Да много ль чести сидя в белокаменных палатах, да во владимировых теремах, обресть награду за чужую доблесть?! Ох, да не Добрыне ли да на такой красе жениться?! Не добру ль молодцу за подвиг честь приять?!

— Не поторопиться ли тебе, Добрыня? — молвит тихим голосом Забава.

— Как скажешь, ненаглядная краса! — роняет слово богатырь и недвижимым остаётся. — Да лишь бы князь не отказал!

— Там сорок королевичей да сорок королей все вышли в чисто поле. Пока мы тут с тобою-то гутарим, поди уж половили всех коней, что вокруг горы гуляли да по лощинам пряталися.

Тут бросился Добрыня из норы. Ан правда! Все сорок королевичей да сорок королей уж похватали за узды коней, что сорок дней слонялись вокруг горы.

— А ну, полонщики змеюкины! — как гаркнет добрый молодец. — А ну пошли-ка все, откелева принесены!

Князь Милован по слабости телесной, от недокорму, от недосыпу да от страху так и упал с коня.