Правофланговые Комсомола - Сборник

В случае неисполнения данного приказа будут приняты строгие меры.

Начальник штаба (витиеватая закорючка)».

Или совсем юмористическое. Работали всегда ночами. Тиражи для тогдашних машин обременительные. Торопились. Корректуру правили кое-как. И однажды утром тифлисцы читали:

«Не успели три премьера — Хатисов, Гегечкори и Хан-Хойский — расчесаться (это вместо «разъехаться»), как полилась кровь…»

Эффект потрясающий — все три премьера совершенно лысые…

Посмотрим строки из документа, переправленного через Баку и Астрахань Исполкому Коммунистического Интернационала Молодежи:

«Вся нелегальная издательская работа, распределение и распространение партийной литературы в Грузии и Армении в руках Коммунистического союза молодежи. Сотни летучек, газет, брошюр являются делом молодежи. Созданы особые отряды для распространения подпольной литературы. В этих отрядах работают молодые коммунисты. Они наводняют театры, фабрики и улицы летучками, умудряются расклеивать прокламации в казармах и во дворе правительства, укладывают в карманы министров…»

Под вечер 17 января 1920 года от перрона тифлисского вокзала с небольшой задержкой отходит поезд на Баку. Вагоны оцеплены «народными гвардейцами» и союзными солдатами в шотландских юбках. Бог знает, которая по счету проверка документов.

Английский офицер бесцеремонно наводит электрический фонарь, затем сверяется с какой-то фотографией. Не миновать этой процедуры и курчавому, слегка рыжеватому, средних лет землемеру Самтредской уездной управы Деви Бахтадзе. Тревожиться ему не приходится. Еще на вокзале он слышал, что ищут опасного московского агента, некоего Дзнеладзе. Ну и пусть себе ищут. Лишь бы ночью не мешали спать. До сна землемер большой охотник!

Вполне благополучно Бахтадзе проходит осмотр и на станции Баку. На привокзальной площади неторопливо выбирает фаэтон по вкусу. Приказывает отвезти себя на Молоканскую улицу. Там находит мастерскую Сергея Мартикяна — слесарные, лудильные, паяльные работы. Зачем-то дважды пересчитывает выставленные на витрине никелированные самовары. Убедившись, что число нечетное, входит. Улыбается, заговаривает по-грузински. Мартикян обрывает: «Не понимаю чужой разговор!» Пришелец громко смеется, жаждет обнять. Мартикян раздражается: «Зачем играешь, кто такой?!»

Не остается ничего другого, как снять парик, сорвать пышные усы, стереть с лица морщины. Теперь совсем другое дело. Парень вполне соответствует приметам, заранее сообщенным Мартикяну членом Кавказского крайкома Виктором Нанейшвили. Сам Виктор и другой член крайкома, Мирза Давуд Гусейнов, нетерпеливо ждут Бориса Дзнеладзе в задних полутемных комнатах мастерской. Бакинским и тифлисским подпольщикам необходимо согласовать план подготовки к восстанию, обсудить, как надежнее переправить в Грузию оружие, прибывающее на баркасах с Волги от Кирова.

Безупречные документы землемера Деви Бахтадзе до норы до времени останутся в Баку. А Борису надо срочно вживаться в новый образ — князя Визпрова, старшего дипломатического курьера Совета обороны Кавказа. Князь следует из Порт-Петровска[4] в Тифлис. С ним охрана и особой важности почта. Должно быть предоставлено отдельное купе в спальном вагоне. Никаких проверок, никакого беспокойства. Преотличная возможность доставить в сохранности вооружение боевым дружинам.

Путешествия с дипломатическим паспортом весьма удобны. Когда осенью Дзнеладзе по комсомольским делам придется предпринять кратковременную поездку в Персию, снова выплывет на свет «князь Визиров»…

До осени еще надо дожить. Предугадать ничего нельзя.

По северную сторону дымно-белой гряды Кавказских гор неудержимо наступают советские войска. 25 марта освобожден Грозный, 30-го — Владикавказ[5] и Порт-Петровск. В ночь на 28 апреля мусаватистское правительство сдало власть восставшему бакинскому пролетариату. На площади Свободы первомайский парад, праздничное шествие. В Тифлисе в те самые минуты демонстрацию расстреливают ружейными залпами, пулеметными очередями. «Народные гвардейцы», английские военные полицейские хватают уцелевших, скручивают руки, избивают. Многие из последних сил шагают в Метехский тюремный замок. По хорошо проторенной дороге.

На той же неделе правители Грузии в полное подтверждение предельно точной характеристики, данной им Лениным, — «Что такое меньшевики? Это — люди, которые держат нос до ветру»,[6] - сообщают в Москву о своей полной готовности заключить мирный договор. Обязуются дать большевистским организациям «право свободного существования и деятельности, в частности, право свободного устройства собраний и право свободного издательства (в том числе — органов печати)». На свободу выходят больше тысячи коммунистов. Среди других, к огромной радости Бориса, его «крестный отец» Миха Цхакая.

Пользуясь моментом, совсем дерзкий поступок совершает Дзнеладзе. Захватывает в центре Тифлиса на Ново-Бебутовской улице «особняк» — бывшую кухню и чулан при ней. К дверям прибивает две от руки написанные таблички: «Центральный Комитет комсомола Грузии» и «Редакция газеты «Молодой пролетарий». Это не остается без внимания. Будет спрошено при первой возможности…

…К чему другому, а к неожиданным поездкам в любое место в любом качестве Борис привык. Потрясает сейчас не внезапность, не дальность дороги. Совсем другое. То, что словами не выразить, то, чего он так и не сумел высказать заглянувшему к нему в «особняк» Михе Цхакая. Он, Борис, полномочный делегат Грузии в конгресс Коминтерна. Вместе со старейшими, выдающимися большевиками. С Цхакая, Махарадзе, Тодрия|

От Баку дальше на север грузинская делегация едет в вагоне Серго Орджоникидзе. Серго подолгу стоит с Борисом у окна, расспрашивает о том о сем, сам рассказывает. Перед остановкой поезда на станции Минеральные Воды снова уединяемся с Дзнеладзе. Заставляет себя сказать: «Бичико[7] надежд на то, что после конгресса меньшевики дадут тебе вернуться в свои края, почти ни каких. Рисковать нельзя. Дело быстро идет к тому, что в Грузии нашему брату опять работать в подполье. Кем заменить тебя, я не представляю… Сходи, Борис, с поезда, добирайся в Тифлис!.. Я не приказываю, прошу! Дай руку!»

Как оценить, насколько нрав Орджоникидзе, предупреждая о неизбежном скором уходе в подполье?

25 августа в 4 часа 30 минут в Тифлисе в помещении Национального совета открывается съезд комсомола Грузин. С предварительного разрешения министерства внутренних дел Дзнеладзе просит посторонних удалиться. Вежливое напоминание слегка переодетым агентам особого отряда и «народным гвардейцам». Тот, кто желает быть глухим, никогда не слышит. Борис все-таки повторяет еще раз, еще: «Все, кто не имеет делегатских удостоверений иди пригласительных билетов, обязаны уйти!» Объявляется вице-директор министерства, рекомендует времени не терять: «Мы зала не покинем. Заседайте при нас!»