Царица Хатасу - Вера Крыжановская

Сатати снова распростерлась, бормоча слова благодарности. Все ее тело нервно вздрагивало.

— Встань и успокойся, — ласково сказала Хатасу, — я никогда не прощаю наполовину. А теперь слушай. Завтра я отвезу Нейту к ее будущему мужу. Вечером ты приедешь и приведешь ее ко мне. По этому случаю я дарю ей одежду из виссона, вышитого золотом и жемчугом, которую ты сейчас же получишь. Теперь дай мне шкатулку, стоящую у кровати.

Сатати подала требуемую вещь. Открыв шкатулку, царица вынула из нее очень дорогое ожерелье, совершенно не похожее на египетские украшения. Оно было в виде широкой золотой ленты, усыпанной рубинами и украшенной снизу широкой жемчужной бахромой. Царица с минуту любовалась драгоценностью. Затем, положив ее обратно, отдала шкатулку Сатати.

— Надень это ожерелье завтра на Нейту. Пусть она чувствует себя такой же счастливой, как чувствовала себя я, когда надела его в первый раз.

На следующий день с раннего утра во дворце принца Саргона царило необыкновенное оживление. Сам Саргон, веселый и возбужденный, каким никогда его не видели, наблюдал за приготовлениями к празднеству. Повсюду расстилались ковры и развешивались гирлянды.

Прибытие Кениамуна оторвало Саргона от приготовлений.

— Благодарю тебя, что ты так скоро пришел, — сказал он, — приветствуя воина и увлекая его в спальню.

— Я получил твою табличку, придя со службы, и тотчас, сгорая от любопытства, прибежал узнать, что такое ты хочешь сообщить мне. Но какое торжество ты собираешься праздновать? Почему у тебя такая суета в доме?

— Сейчас ты узнаешь. Надеюсь, что, выслушав меня, ты не станешь моим врагом, — сказал Саргон, приподнимая драпировку и почти таща Кениамуна к большому столу, заставленному дорогими вещами. — Взгляни! Все это принадлежит тебе.

Молодой человек отступил назад. Он с изумлением смотрел на золотые и серебряные блюда, кубки, амфоры, на шкатулку с драгоценностями и большой сосуд, до краев наполненный кольцами золота.

— Ты смеешься надо мной, принц, — сказал он наконец. — Чем я мог заслужить от тебя подобный дар? Ведь я вижу — здесь целое состояние!

— О, ты вполне заслуживаешь этого за ту печальную новость, которую я должен сообщить тебе. Кроме того, мне известно, что денежные дела твои расстроены, а ты собираешься жениться. Этот стол возвратит тебе положение, а в красивых девушках нет недостатка в Фивах. Только ты должен отказаться от Нейты! Кениамун, я сам влюбился в нее. Страсть, какой я еще никогда не испытывал, пожирает меня. Я умолял Хатасу, и она обещала дать мне ее в жены! Она сама сегодня привезет сюда Нейту. Поэтому — то я и украшаю свой дворец, чтобы достойно принять царицу и свою невесту.

Кениамун был страшно поражен. Нейта снова погибла для него, а вместе с ней и будущность, полная величия и богатства, о которой он мечтал. Этот стол был странной наградой за подобную потерю. Яркая краска залила его лицо. Негодование было так велико, что он позабыл свою обычную сдержанность и благоразумие.

— Ты ошибаешься, Саргон, — сказал он глухим голосом. — Я не могу продать или променять на этот стол сердце, принадлежащее мне. Вчера утром Нейта уверяла меня в своей любви. Она обещала стать моей женой и обменялась со мной поцелуем. Если Хатасу велела Нейте выйти за тебя замуж, то попроси ее, чтобы она приказала ей так же любить тебя. Замечу еще, что низко предавать доверившегося человека и отнимать у него любимую и любящую женщину, — с этими словами он вышел, не слушая Саргона, который, покраснев от гнева, попытался удержать его.

В первую минуту принц безудержно рассвирепел, но мысль, что, одумавшись, Кениамун будет сожалеть о своей выходке, успокоила его, и он приказал отнести побежденному сопернику предназначенные ему сокровища. Когда несколько часов спустя прибыл царский поезд с Нейтой, Саргон даже забыл о существовании воина. Хатасу была очень озабочена. Здоровье фараона вызывало у нее сильные опасения. Поглощенная своими проблемами, она не обратила никакого внимания на бледность и подавленность невесты.

Тем не менее, царица отнеслась к Саргону с самой любезной благосклонностью и выпила за здоровье обрученных. Соединив их руки, она напомнила принцу, что он отвечает перед богами и перед ней за счастье девушки. Нейте же Хатасу сказала, что подчинением и верной любовью она должна создать счастье мужа. Побеседовав еще со всеми и сказав каждому благосклонное слово, Хатасу вернулась во дворец. Уезжая, она приказала Сатати остаться с Нейтой и дать возможность обрученным поближе познакомиться и поговорить без свидетелей.

Только царица уехала, Саргон, сгоравший от нетерпения побыть наедине со своей будущей женой, предложил Нейте показать сад. Получив согласие, он взял ее под руку и увлек из зала. Залюбовавшись садом, Нейта не заметила ни пылающего румянца, минутами выступавшего на лице принца, ни его пламенных, пожирающих взглядов. Вдруг принц неожиданно обхватил ее гибкую талию и с силой прижал к себе Нейту, покрывая страстными поцелуями ее лицо и руки. Нападение было так неожиданно, что захваченная врасплох Нейта не могла даже сопротивляться. Она окаменела от потрясения, ей казалось, что она задохнется от отвращения. Дыхание у нее захватило. Точно раскаленное железо жгло ей губы, а эти глаза, горевшие дикой страстью, казались ей глазами дикого зверя. Со слабым криком она тщетно пыталась освободиться из железных объятий, приковывавших ее к этой высоко вздымающейся груди. Но вдруг к ней вернулось присутствие духа. Оттолкнув Саргона, она так стремительно вырвалась из его объятий, что невольно ее отбросило на несколько шагов. Она бы упала, если бы не дерево, которое ее поддержало. С дрожащими губами девушка вытянула вперед руки, как бы собираясь отразить новое нападение.

— Что это значит, Нейта? Ты ненавидишь меня? — спросил Саргон. Он был бледен, как его туника. Страсть и оскорбленная гордость сотрясали его тело.

Нейта провела рукой по влажному лбу.

— Я возненавижу тебя больше, чем Хартатефа, если ты еще раз осмелишься так поступить со мной. Твоя дикая страсть леденит мне кровь и внушает ужас. Я согласна выносить твою любовь и выйти за тебя замуж, но ты должен обращаться со мной деликатно и сдержанно. Даже презренный Хартатеф понимал, что нельзя насиловать женщину. Ты знал, что я люблю другого, и это, однако, не помешало тебе просить меня в жены у царицы, которая может приказать мне выйти замуж за принца Саргона, но никогда не сможет заставить меня любить его. Раз роковая судьба разлучила меня с любимым человеком, мне все равно, за кого выходить замуж. К тебе же я совершенно равнодушна. Если ты не хочешь, чтобы я возненавидела тебя, остерегайся пугать меня приступами безумного чувства, на которое я не могу ответить.