Хохот степей (СИ) - Питкевич Александра "Samum"

— Так мы что, должны весь день сидеть здесь? В юрте?

— Зачем же? — степнячка провела гребнем по волосам, наново переплетая косы. — Мы просто не должны беспокоить брата. Его нукеры начнут собираться ближе к вечеру, к этому времени нужно приготовить для каждого сумку с курутом и сушеным мясом, подготовить на всех кумыс. Работы много, так что одевайся.

Девушка оказалась права. За день мы не присели ни разу, оставшись даже без дневного сна, хотя утомленные ночной прогулкой и привыкшие к такому режиму, клевали носом после того, как солнце перевалило за центр неба. На расстеленных коврах, перед юртом Галуу, рядами лежали сумки, наполненные солеными творожными шариками. Нам с Ду Чимэ выдали по подносу, на котором рядами были выставлены небольшие баночки, наполненные зеленоватой жирной мазью, и велели положить по одной в каждый мешок.

— Это от ран. Хорошо заживляет, — объяснила степнячка, переходя от мешка к мешку. Чуть в стороне другие девушки разносили длинные тонкие ленты, скрученные валиком, как я поняла, бинтовать раны. — Такой нойон, как мой брат, не может просить своих нукеров идти в поход с пустыми руками.

— А сами? Почему они не готовятся к походу? — это казалось вовсе каким-то абсурдом: почему Эргет должен был обеспечивать людей пищей и лекарствами? Разве это не дело каждого и Великого Хана в частности?

— Они готовятся. Но брат — их нойон. Это показывает его заботу о людях и если встанет вопрос, за кем идти нукерам, у них не останется сомнений. Тем более, что такие подарки идут только настоящим воинам. Простые мужчины могут рассчитывать только на себя. Вот как добьются почета — тогда и им предоставят место для юрта поближе, пару овец и мешок курута в придачу. А до тех пор — пусть как хотят, так и поступают. Человек должен знать, к чему он стремиться и ради чего борется.

Мы закончили раскладывать баночки с лекарством, когда из главного юрта вышел молодой мужчина, с закрытым кожаными лентами, лицом. Он был похож на шамана, но на какую-то его более скромную версию.

— Отходи. Нужно, чтобы духи благословили вещи, иначе не будет удачи, — Ду Чимэ потянула меня в сторону, освобождая место. Мужчина, даже скорее юноша, медленно кружил вокруг ковра с разложенными на нем сумками, что-то заунывно напевая, и окуривая все вокруг дымом. Пучки трав в его руке тлел, источали сладковатый, въедливый дух, от которого становилось подозрительно легко в голове.

Увлеченная происходящим, я и не заметила, как из юрта вышли Галуу и Эргет. Над улусом разносилось заунывное, медитативное пение, вверх то тут, то там поднимались тонкие струйки ароматного дыма. Орда готовилась к походу.

В какое-то мгновение все пространство перед юртами оказалось заполненным людьми. Мужчины, в кожаных доспехах с конскими хвостами на шлемах, на невысоких, тонконогих лошадях, вдруг выстроились ровными рядами.

ДЗОН!

От неожиданного звука я вздрогнула. Колени чуть не подогнулись. Когда, вторя первому, все еще звенящему над головой, звону, в воздухе появись мерные удары барабанов, я, наконец, поняла, что это сигнал к отправлению. Сердце взволнованно замерло.

К Галуу, один за одним, подъезжали нукеры, с поклоном принимая сумки, что подавала хозяйке Джай. Последнюю сумку, украшенную вышивкой, Галуу держала в руках, явно намереваясь отдать ее сыну. Прежде чем сесть в седло, колдун низко поклонился матери, коснувшись земли ладонью, и что-то проговорил, чего я не могла разобрать из-за грохота барабанов, что становился все нестерпимее. Подойдя к Галуу, Эргет поцеловал поочередно обе ладони женщины, повернувшись затем к бабушке, что молча стояла чуть в стороне. Проделав все то же самое, колдун легко запрыгнул в седло, больше не глядя ни на кого. Повернув коня, Эргет повел его прочь от юрт, а за ним вереницей протянулась та часть войса, что составляли его нукеры.

Галуу, приняв из рук Джай небольшое деревянное ведерко и черпак, широко размахнувшись, щедро плеснула несколько раз воду на траву, в том месте, где только несколько мгновение назад стоял ее сын. На мгновение блеснув в лучах заходящего солнца, водя исчезла в сухой земле.

— Вернитесь, когда достигните своей цели, — тихо проговорила Ду Чиме, сжимая руки, — как вода находит путь обратно к истоку, так и вы, возвратитесь в родной юрт невредимыми.

Глава 25

С отъездом воинов, нукеров, нойонов и некоторых из слуг, в улусе вовсе и не стало тише или безлюднее. Только настроение сменилось с празднично-предвкушающего, которое царило перед началом похода, на выжидательное. Орда только покинула становище, а женщины, украсив юрты тонкими лентами ярких цветов, принялись ждать возвращения.

— Давай, пора дело делать, — немного взбодрившись и избавившись от той хандры, что мучила ее до сих пор, Ду Чимэ влетела в юрт с колчаном стрел и кривым луком на плече. — Время учить тебя стрелять. Не может девушка из нашей семьи ре уметь этого.

— Думаешь, мои руки справятся с такой работой? — я с сомнением глянула на грубую кожу пальцев. Может, я и ошибалась, но охота казалась мне чем-то, что подходит только благородным по рождению. Или тем, кто всю жизнь провел в лесу, как это водилось в нашей деревне. Впрочем, я забыла, что больше не живу на краю леса.

Словно подтверждая последнюю мысль, Ду Чимэ звонко расхохоталась.

— Снова Небо и Землю местами перепутала, — отсмеявшись, проговорила девушка. Прошло не так много времени, но я уже понимала большинство слов, если их произносили медленно. — Руки делают то, что им голова повелит, а она у тебя умная, так что поторопись. Лошадей уже оседлали. Поедем зайца искать. Мать хотела Эргету новый воротник на кафтан пришить, чтоб к приезду был готов. И тебя заодно подучим.

– У меня ни лука ни стрел, — послушно вставая, зная, что мне не переубедить девушку, я вышла из юрта.

— Все у тебя есть. Только ты сама того еще не знаешь, — кивнув на лошадь, что стояла у юрта, проговорила Ду Чимэ. К седлу, отделанному яркими узорами поверх темной кожи, был прикреплен колчан, полный упругих, с серым оперением, стрел.

Чуть в стороне, как и в тот раз, нас ждало двое мужчин, из тех слуг, что остались при улусе, обегать женщин и помогать по хозяйству. И был еще один, совсем молодой, в знакомом мне одеянии помощника шамана.

— Мудрец с нами поедет, — заметив мой интерес, запрыгивая в седло, проговорила Ду Чимэ. — Говорит, что духи ему велели, а кто мы такие, чтобы спорить с их волей.

Только выехав за пределы улуса, покинув границу тотемов, я увидела следы, что оставляла после себя ушедшая в ночь орда. Вывернутая копытами трава, вытоптанные тропинки, что сами собой образовались вокруг улуса, лоскуты тканей, что воины бросали в вверх на удачу. Здесь было ясно видно, что за силу вел хан против своих врагов, чтобы иметь право носить титул Властителя Степей.

— Это они еще налегке идут. Когда хан ведет Орду захватывать города, вот тогда в степи еще долго ничего не растет, — придержав коня, прокомментировала увиденное Ду Чимэ. –

— И как можно завоевать того, кто все время кочует с места на место? — я понимала, как захватываются города, понимала, как свергаются короли и ставятся князья, подвластные степи. Но то, как захватить соседнее кочевое племя, не превращая его в рабов — не могла понять.

— Есть много путей, но они нас не касаются, Менге Унэг. Наша задача — привезти матери тушку зайца. А лучше две. Сейчас, пока они серые, вышивка серебряной нитью будет смотреться лучше, так что не думай о том, чем заняты мужчины. Для каждого свое дело.

Хлестнув коня короткой плетью, степнячка повернула в сторону, противоположную той, куда уводил след, оставленный ордой.

— Не торопись. Плечо не выворачивай, — командовала Ду Чимэ, опершись на луку седла, и внимательно наблюдая за мной черными глазами.

— Почему нельзя этому учиться на земле? — в очередной раз ослабив лук когда лошадь переступила с ноги на ногу, спросила я. Это казалось почти невозможным, попасть в дырявый бурдюк, закрепленный на стволе одинокого дерева.