Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова

Элла смотрела прямо перед собой больными воспаленными глазами и молчала.

– Ясно, – сказала я обреченно. – У него денежные затруднения!

– У него день рождения, – ответила Элла безнадежным ровным голосом. – Я хотела ему подарок купить, а Макс мне денег не дал.

– Правильно сделал, – одобрила я сурово.

Элла повернулась ко мне. Ее лицо было таким несчастным, что желание осуждать пропало само собой.

Я раскрыла сумочку и отсчитала три тысячи долларов.

Протянула Элле и сказала:

– Бери.

– Спасибо, – прошептала приятельница. И на бледных щеках появился румянец. – Я отдам…

– Не в этом дело, – перебила я.

– Тебе денег жалко?

– Дурочка! – ответила я с горечью. – Денег мне не жалко, мне тебя жалко. Он тебя хоть пригласил?

Элла молча опустила голову.

– Понятно, – сказала я. – Без приглашения попрешься?

– Нет, – ответила Элла ровным голосом. По ее щекам покатились слезы. – Не попрусь. Пошлю подарок ему домой, и все.

– Очень трогательно, – съязвила я. – А что дарить собираешься?

Элла пожала плечами.

– Не знаю. Может, золотой портсигар куплю… Поезжу поищу…

Я вздохнула.

– Отговаривать тебя, конечно, бессмысленно?

– Прошу тебя, не надо! – тихо попросила Элла, и я замолчала.

Терпеть не могу произносить занудные сентенции. Особенно для тех, кто в них не нуждается.

– Сама-то что делать будешь? – вежливо поинтересовалась Элла. Получив деньги, она заметно повеселела.

– Еще не решила, – ответила я. – Похожу по улицам, погуляю. Может, что-то вспомню.

– В половине второго подходи к школе, – начала Элла свой обычный инструктаж. – У Генриэтты закончатся уроки, и мы поедем домой. Мобильник у тебя с собой?

Я проверила сумочку.

– С собой.

– Дай блокнот.

– Зачем? – удивилась я.

– На всякий случай. Запишу тебе адрес школы и номер моего мобильника.

– Я помню!

– На всякий случай! – непреклонно повторила Элла.

Я без слов протянула ей записную книжку.

Элла быстро нацарапала в ней нужные адреса и телефоны.

– Вот, – сказала она, возвращая мне книжку. – Теперь я более или менее спокойна. Дать тебе ключи от московской квартиры?

– Зачем?

– На всякий случай, – повторила Элла полюбившееся заклинание. – Если устанешь, зайдешь и отдохнешь.

– Интересно, кто меня в дом пустит? – поинтересовалась я. – Карточки жильца у меня нет!

– Ах, да! – спохватилась Элла. Подумала и нашла выход:

– Ничего страшного! Я позвоню охранникам на пульт и предупрежу! И консьержке позвоню…

– Не стоит, – оборвала я ее порыв. – Спасибо, конечно, но до половины второго я как-нибудь продержусь.

– А если уста…

– Если устану, зайду в кафе и отдохну, – успокоила я приятельницу.

– Точно?

– Точно.

– Ну, ладно.

Элла быстро чмокнула меня в щеку, прошептала на ухо:

– Спасибо тебе.

Отодвинулась и спросила в полный голос:

– Может, тебя куда-то подвести?

– Не нужно, – отказалась я. – Погуляю по набережной.

– Счастливо.

Я открыла дверь и спрыгнула с высокого сиденья.

– В половине второго! – напомнила Элла строгим голосом. – Возле входа в школу! Запомнила?

– Запомнила.

Дверца захлопнулась, и автомобиль укатил.

Я в задумчивости огляделась.

Места проживания, обучения и работы в семействе Волоховых расположены компактно. Точнее говоря, городские места проживания, обучения и работы.

Я стою возле ворот школы, в которой учится Генриэтта. Недалеко от меня торчит верхушка дома, в котором находится городская квартира Эллы и Максима. А офис Максима, насколько я знаю, недалеко от МИДа.

Все в пределах получаса ходьбы пешком. Удобно.

Я почесала затылок.

Интересно, а как далеко от городской квартиры Волоховых находится магазин «Лонжин»?

Глупо, конечно, но меня на этой истории просто зациклило! Головоломка никак не складывалась, и меня это мучило.

Я прошлась по набережной до дома Волоховых и еще раз осмотрела его со стороны.

Вход во двор только один: через будку охранников. Ограда вокруг дома высокая, но человеку тренированному ничего не стоит ее преодолеть. Но опять-таки непорядок: подъезд один, а в нем дежурит консьержка. Войти и выйти незамеченным практически невозможно.

Но Стефану это каким-то образом удалось. Я в этом просто уверена. Осталось только понять как.

Я остановилась у ворот дома. Взялась обеими руками за решетку и внимательно осмотрела парадный вход. Ничего особенного.

Подъезд как подъезд. Над дверью прямоугольный козырек, который поддерживают две опорные балки.

Я обошла дом и осмотрела дверь черного хода.

Симметрично. Точно такая же дверь с точно таким же козырьком. Конечно, если бы Стефан вышел отсюда, то охрана во дворе его бы не заметила.

Да вот незадача: черный ход был заколочен со дня заселения дома. Заколочен наглухо.

Я почесала затылок. Задрала голову и прикинула высоту седьмого этажа.

Кто его знает, может, Стефан альпинист?!

Тоже не получается. Окна и балкон квартиры Волоховых выходит на другую сторону. Если бы Стефан спускался вниз по стене дома, этот хитроумный трюк не смог бы ускользнуть от внимания охраны.

И потом, остается консьержка…

Мимо нее он никак не мог проскочить незамеченным! Ну, никак!

Я тяжело вздохнула.

Остаются два варианта.

Либо я не права и Стефан человек кристальной честности, либо он просто умней меня.

Нужно ли уточнять, что оба этих варианта меня не устраивали?

Впрочем, была у меня кое-какая мыслишка. Небольшая такая. Можно сказать, почти проигрышная. Но ее следовало проверить.

Я подошла к будке охранника и сказала:

– Мне нужно поговорить с консьержкой.

– Кто вы? – спросил голос из динамика.

– Я в гостях у Эллы Сергеевны Волоховой, – ответила я. – Мы вчера здесь были. Помните? Элла Сергеевна просила кое-что передать консьержке.

– Паспорт у вас есть? – спросил металлический голос.

Я с готовностью выхватила из сумки бордовую книжицу.

Замок в двери щелкнул, и голос пригласил:

– Входите…

Боги сегодня были ко мне благосклонны.

«Только бы это была та самая консьержка!» – подумала я.

Отдала паспорт охранникам и пошла через двор к подъезду.

Домой мы вернулись как обычно, в районе трех часов. Элла накормила Генриэтту и попросила меня освободить ее сегодня от занятий: у девочки было много уроков.

Я охотно согласилась, потому что «проигрышная» мыслишка, которую я проверила, принесла неожиданные и отрадные плоды. Мне отчаянно везло, консьержка оказалась та самая, и рассказала она мне одну интересную деталь.

Ее следовало тщательно обмозговать.

– Ты что-нибудь купила? – спросила я Эллу.

– Купила, – ответила она, недоверчиво взглянув на меня: не издеваюсь ли я над ее высокими чувствами. – Ах, да! Чуть не забыла!

Она метнулась к своей сумочке, достала оттуда тощую стопку долларовых купюр и протянула мне.

– Вот. Я обошлась двумя тысячами.

– Скромный подарок! – заметила я, принимая деньги. – Стефан не обидится?

Вообще-то, я ожидала, что на это замечание обидится Элла, но она, к моему удивлению, не обиделась.

– Не знаю, – ответила она задумчиво. – Я не собиралась экономить, просто понравилась эта вещица.

И Элла достала из сумки небольшую бархатную коробочку. Открыла ее и протянула мне.

– Как тебе? Ничего?

Я покрутила коробочку перед глазами. В ней лежала элегантная золотая булавка для галстука с крупным сапфиром. Камень был густо-синего цвета и ярко переливался в солнечных лучах.

– Красиво, – сказала я.

Захлопнула коробочку и вернула ее Элле.

– Да, мне тоже понравилось, – согласилась приятельница. Открыла коробочку и полюбовалась на дорогую игрушку еще раз.

– Как дарить собираешься? – поинтересовалась я.

Элла присела на подлокотник кресла.

– Поможешь мне? – спросила она тихо.

– Я? – испугалась я. – Приди в себя! Нашла почтальона!

– Да ничего особенного тебе делать не придется! – убеждала меня Элла. – Просто отнеси булавку Стефану и скажи, что я его поздравляю. И все.

– Почему я? – отбивалась я. – Попроси Марью Гавриловну!

– Тогда Максим узнает, – ответила Элла несчастным голосом. – Она ему все докладывает.

– Ну, горничную попроси…

– Она доложит Марье Гавриловне…

– О господи!

Я тяжело вздохнула.

– Ну, Анечка, здесь же всего несколько шагов! – упрашивала Элла, умильно заглядывая мне в глаза. – Ну? Прошу тебя! Умоляю!

– Ладно, – сдалась я неохотно. – Только вручать булавку лично ему не стану.

– Почему?

– Не хочу! – отрезала я.

Глаза Эллы наполнились слезами.

– Почему он тебе не нравится? – спросила она с укором.