Откровенные признания - Клейпас Лиза

Осознав, что богатство его не привлекает, Лотти изумилась. Свое состояние он сколотил, ухитрившись выжить в преступном мире, да еще и заработать. Но теперь у него отняли любимую службу, и он не знал, чем себя занять. Для праздной жизни аристократа он был не создан. Такой деятельный человек просто не сможет быть пэром.

Должно быть, Ник думал о том же самом, потому что издал безнадежный и гневный стон и запустил пятерню в волосы. На лоб упала густая прядь, и Лотти охватило нестерпимое желание отвести ее в сторону, пригладить густую шевелюру, провести пальцами по этому живому теплому шелку.

— Лотти, мне надо ненадолго уйти, — хмуро сообщил он. — Возможно, я вернусь только утром. А вы пока отдохните. Считайте, что получили отсрочку приговора.

— Куда вы?

— Пока не знаю. — Он не мог спокойно устоять на месте, выдавая подступающую панику, и походил на рыбу, попавшую в сеть.

Лотти знала, что ей не следует тревожиться, даже если он уйдет и напьется, или ввяжется в драку, или выкинет еще какую-нибудь глупость, какие свойственны мужчинам. Пытаться успокоить его, погасить ярость бесполезно. И все-таки она предприняла попытку.

Не задумываясь она приблизилась к Нику и приложила ладонь к его груди. Помедлив, ее пальцы проскользнули под полу сюртука. На нем был жилет того же глубокого черного цвета, что и сюртук, но из шелковистого, скользкого материала, обрисовывающего выпуклые мышцы. Жар сильного тела обжег пальцы Лотти даже сквозь плотную ткань.

Ник вдруг застыл на месте и задышал по-другому — мелко и часто. Стараясь не смотреть ему в лицо, Лотти принялась теребить узел серого галстука, поддерживающего крахмальный воротник белоснежной рубашки.

— Отдых мне не нужен, — наконец ответила она, распуская узел.

Казалось, одновременно с галстуком Джентри лишился самообладания. Его дыхание стало прерывистым, пальцы сжались в кулаки. Лотти неловко расстегнула тугой воротник рубашки, и ее взгляду открылась смуглая шея Ника. Посмотрев ему в лицо, Лотти во внезапном приливе тревоге увидела, что его ярость быстро превращается в вожделение. На щеках Ника проступил румянец, глаза вспыхнули синим огнем.

Он наклонил голову очень медленно, словно давая ей время передумать и сбежать. Но Лотти только закрыла глаза и тут же ощутила легчайшее, невесомое прикосновение его губ к шее. Губы скользнули по чувствительной коже, приоткрылись, горячий язык описал небольшой кружок. С прерывистым вздохом Лотти приникла к нему, ее колени подогнулись. Но Ник даже не попытался обнять ее, только продолжал неторопливо целовать в шею. Лотти пришлось самой обвить обеими руками его гибкую талию.

Его ладони легли ей на плечи и слегка сжались. Похоже, он никак не мог решить, как быть — привлечь ее к себе или оттолкнуть. Хриплым голосом он выговорил:

— Что ты делаешь, Лотти?

У нее так гулко колотилось сердце, что она едва слышала собственный голос.

— По-моему, помогаю вам завершить то, что было начато в библиотеке лорда Уэстклиффа.

— Подумай хорошенько, — предостерег он. — Я не был близок с женщиной полгода. Если потом ты решишь остановиться, я ничем не смогу тебе помочь.

— Останавливаться не понадобится.

Ник впился в нее взглядом лихорадочно горящих глаз:

— Но почему? Вчера ночью ты так упорно сопротивлялась…

Объяснить, в чем дело, Лотти не могла, но после всего, что произошло сегодня днем, она вдруг поняла, что и Ник бывает уязвимым, нуждается в ней, и не только в постели. Искушение укротить его, подчинить себе было непреодолимым.

— Мы уже поженились, — наконец назвала она первое объяснение, которое пришло ей в голову. — И я предпочла бы… покончить со всем сразу, чтобы уже ничего не бояться.

Она уловила в глазах Ника хищный блеск. Одержимый желанием, он не стал тратить время на расспросы, только протянул руку:

— Тогда идем наверх.

Лотти осторожно подала ему руку.

— Ник, еще одно…

— Что такое?

— Сейчас слишком светло.

— И что?

— Разве позволительно заниматься такими делами при дневном свете?

Он рассмеялся:

— Не знаю. И не желаю знать. — Он за руку повел ее из библиотеки, через холл и вверх по лестнице.

Глава 9

Цепляясь за руку Ника, на ватных ногах Лотти наконец добрела до его спальни. Сквозь раздвинутые шторы в окна вливался неяркий свет. Лотти предпочла бы кромешную темноту. Мысль о том, что ей придется обнажиться при безжалостном дневном свете, повергала ее в ужас.

— Не бойся, — пробормотал Ник, останавливаясь у нее за спиной и поглаживая ее плечи. Его голос стал хрипловатым, более низким, чем обычно. — Я буду осторожен. Ты ни о чем не пожалеешь, если… если доверишься мне.

Оба застыли неподвижно. Лотти облизнула пересохшие губы, вспомнив, что она уже много лет никому не доверяет. А уж довериться Нику Джентри, самому беспринципному человеку, какого она когда-либо встречала, — не просто глупость, а безумие.

— Да, — к своему удивлению, ответила она. — Я вам доверяю.

Он издал тихий возглас, словно эти слова застали его врасплох.

Нерешительно передвинув ладони, он коснулся ее груди, заставил Лотти прижаться к нему спиной. Она почувствовала прикосновение его губ к затылку, к тонким прядям, спускающимся на шею. После поцелуев он перешел к осторожному покусыванию чувствительных местечек, и Лотти вздрогнула от удовольствия. Мимоходом прихватив мочку ее уха, он стал спускаться вниз по шее, одновременно скользя ладонями по груди. Он расстегнул лиф, развел в стороны его полы и обнажил легкий корсет под ним. Пальцы пропутешествовали по ее высокой шее, прошлись по изящному изгибу, коснулись ключицы.

— Ты прекрасна, Лотти, — шептал он, — и на ощупь, и на вкус… твоя кожа, волосы… — Он принялся вынимать шпильки из ее прически, роняя их на ковер, потом запустил пальцы в светлые шелковистые пряди, рассыпая их по плечам, уткнулся в них лицом, потерся щекой и подбородком. По телу Лотти разливался жар, поднимался выше, усиливался, вызывал слабость, заставляющую крепче прижиматься к сильному мужскому телу.

Он спустил ее платье до талии, помог выпростать руки из рукавов, легко пробежался кончиками пальцев от локтей до плеч. Повернув Лотти лицом к себе, Ник умело расшнуровал ее корсет, ни разу не запутавшись в тесемках и крючках. Ее грудь, которую до сих пор поддерживал прочный каркас из китового уса, очутилась на свободе, соски набухли и приподняли тонкий муслин нижней кофточки. Ник приласкал их сквозь полупрозрачную ткань. Приподняв снизу ладонью отяжелевшую грудь, он обвел большим пальцем сосок, и это легчайшее прикосновение словно обожгло Лотти.

Ахнув, она вцепилась в плечо Ника, он обнял ее, продолжая нежно играть с ее телом, теребить соски, осторожно поглаживать их. Сладкая боль возникла где-то внизу ее живота, когда Ник вновь взвесил на ладони упругое полушарие. Внезапно Лотти захотелось, чтобы он дотронулся и до второй груди, коснулся ее губами. Ей не терпелось поцеловать его, ощутить прикосновение его обнаженного тела. В нетерпении она попыталась снять с него сюртук, и он разразился воркующим смехом.

— Не спеши! — прошептал он. — Нам некуда торопиться. — И он сам снял сюртук, жилет, потом обувь и чулки, брюки, рубашку… и остался в одном белье, под которым отчетливо вырисовывалось готовое к действию достоинство.

Лотти вдруг стало неловко смотреть на него. Казалось бы, в обнаженном виде он должен был выглядеть уязвимым, а он, напротив, излучал мужественность. Его тело поражало грубоватой грацией, было крупным, мускулистым и подтянутым. Бронзовый загар заканчивался на талии, а на бедрах кожа была заметно светлее. Густая темная поросль покрывала широкую грудь, дорожкой сбегала к чреслам и окружала вздыбленное орудие.

Ник провел пальцем по разрумянившейся щеке Лотти.

— Знаешь, что будет дальше? Лотти неуверенно кивнула:

— Кажется, да.

Он приподнял ее голову, взяв за подбородок.

— Кто рассказал тебе об этом? Мать?