Хозяйка Рима - Кейт Куинн

Он вытянул руку и сильной ладонью сжал лицо Лепиды. Ее голубые глаза сверкнули, и она игриво укусила его за большой палец.

— Ты… настоящая… стерва. — Арий схватил ее за волосы и оттолкнул к стене.

Она пошатнулась, натолкнувшись на стену, но в следующую секунду Арий схватил нож, лежавший на столике возле постели, и бросил ее на кровать.

— Где Тея? — К белоснежной шее прижалось острое лезвие. — Где она?

Лепида собралась закричать, но сильная рука гладиатора зажала ей рот. В ответ она впилась зубами в его ладонь. Уже не игриво, а злобно. Однако в его крови уже рокотал демон, и он ничего не почувствовал.

— Я зарежу тебя, — прошептал он. — Где она?

Сдавленно изрыгая проклятия в его адрес, Лепида беспомощно барахталась под его весом.

Арий полоснул ножом по ее растрепавшимся волосам и, схватив отрезанный черный локон, ткнул им Лепиде в глаза.

— Я сбрею все волосы с твоей головы, как у прокаженной. Где она? Говори!

Взгляд ее голубых глаз как будто плеснул в него ядом.

Он отрезал еще одну пригоршню локонов.

— Где она?

— В лупанарии, вот где она! — яростно прошипела Лепида, когда он убрал руку. — В лупанарии, в любом лупанарии, где дикари готовы платить за шлюх!

Еще одна пригоршня шелковистых черных волос.

— Где?

— Откуда мне знать? Думаешь, мне есть до этого дело? Где-то далеко, за многие мили отсюда, вот где она! Обслуживает мужчин где-нибудь в Остии или Брундизии. И ты никогда ее больше не увидишь!

И вновь его ослепила вспышка белого света. Лепида Поллия истошно кричала, но он, не обращая внимания на ее возмущенные вопли, методично срезал ей волосы. Ожерелье разорвалось, и жемчуг высыпался прямо в перевернутый щит. Понадобились усилия четырех или пяти подручных Галлия, чтобы оторвать руки Ария от ее горла.

— Мои искренние извинения, уважаемая Лепида! — пробормотал Галлий. — Его ждет самое суровое наказание…

Коротким взмахом руки Лепида велела ланисте замолчать. Как же она безобразна, подумал Арий, глядя на ее побагровевшее лицо и коротко остриженные волосы. Он видел, как шевелились ее губы, изрыгая проклятия, но ничего не слышал. Даже когда ее, изрыгающую проклятия и угрозы, вынесли через дверь и Галлий принялся избивать его, он не услышал ни слова.

В следующем месяце он сражался в Колизее против трех марокканцев, и это был незабываемый бой.

Он вонзил меч прямо в ухо первому, после чего шишаком своего щита пробил череп второму. Когда третий уронил меч и вскинул руку в жесте пощады, Арий голыми руками разорвал ему горло.

В ту ночь толпа на руках пронесла его по улицам, круша при этом окна и посуду, калеча прохожих, а до этого устроив пьяный кутеж. Подняв над головой огромный кувшин, он лил себе в горло вино, сломал челюсть какому-то пьянице, наступившему ему на ногу, а когда какая-то проститутка обхватила его за шею и поцеловала. Арий ответил ей поцелуем, подобно дикарю до крови впившись ей в губы. Он приплелся в гладиаторскую школу ранним зимним утром, в грязной, заляпанной кровью тунике, чувствуя, как головная боль острыми иглами пронзает ему виски.

— Вернулся, — недобрым тоном приветствовал его Галлий. — Следовало бы надавать тебе по голове, как бешеному псу.

Арий пошатнулся, не обращая внимания ни на ланисту, ни на его слова.

— Но мы можем считать себя счастливыми по двум причинам. Во-первых, Лепида Поллия, по всей видимости, решила не говорить отцу о твоем безобразном поведении. Иначе стражники Квинта Поллио уже ломились бы в нашу дверь, жаждая твоей крови. Во-вторых, губернатор Испании прислал тебе вот это в награду за великолепный бой. — Галлий показал Арию тугой кошелек. — Добивайся того, гладиатор, чтобы такие кошельки исправно поступали нам, и тогда будешь жить припеваючи. Ты слышишь меня, мой мальчик?

До слуха Арий донесся лай и злобное рычание.

— Собаки, — сказал он. — Наверно, набросились на кого-то.

— Я еще не договорил. Вернись!

Пошатываясь, Арий перешел улицу и нырнул в гущу собак, которые с рычанием разбежались по сторонам, когда он пинками расчистил себе путь. Разбежались все, кроме одной собачонки, хромоногой маленькой серой суки. Собачонка волочила одну лапу, шкура была покрыта следами зубов. Арий нагнулся, чтобы подобрать с земли камень и размозжить ей голову. Однако псина почти по-человечески посмотрела на него огромными темными глазами, в которых он прочел боль и отчаяние.

Он отбросил камень в сторону и взял собаку на руки, стараясь не прикасаться к ее больной лапе.

— Никакой заразы в моих казармах! — заявил Галлий, перегораживая ему дорогу подолом туники, но Арий шагнул мимо него. — Она, наверно, больная.

Пропустив мимо ушей слова ланисты, он вошел внутрь и захлопнул за собой дверь. В каморке он положил собаку на постель и пристально на нее посмотрел.

— До завтра ты не доживешь.

Каково же было его удивление, когда четвероногая гостья слабо укусила его за палец. Бесполезное хилое создание. Не проще ли свернуть ей шею? Но он предпочел ее накормить: принес из кухни пригоршню объедков и заставил поесть.

— Тея, — произнес он, и его голос прозвучал удивительно громко в пустой комнате. — Так что ли тебя назвать?

При звуке его голоса собака вздрогнула.

— Нет, ты слишком пуглива, чтобы называть тебя Тея. Тея была смелая, она ничего не боялась. Ничего и никого.

Не считая той ночи, когда он проиграл первый бой, когда она с безумными от ужаса глазами ворвалась в казармы и, рыдая, кинулась в его объятия, утверждая, что не переживет, если потеряет его…

— Никакого имени. Ты не достойна имени, все равно ты не доживешь до утра, псина…

Безымянная собака принялась грызть уголок подушки. Арий уткнулся лицом в матрас и заплакал.

Тея

Одним решительным ударом ножа я вскрыла запястье и наблюдала, как из моей руки капает кровь. У меня больше не было голубой чаши, лишь простая медная кастрюля, но мои запястья были покрыты свежими шрамами, и я без особых усилий проводила день за днем с привычным затуманенным взором.

— Тея! — донесся до моего слуха резкий окрик хозяина. — Тея, иди сюда!

Я перевязала руку и встала. На мне было темное платье и выкрашенный в шафрановый цвет парик, какой носят все проститутки. Я ношу эту одежду и парик вот уже два месяца. От меня пахнет, как от сотни немытых мужчин: моряков, рабов, трактирщиков. Кого только нет здесь, в Брундизии, в двухстах милях от Рима.

— Тея!

Спускаясь по шаткой лестнице, я пошатнулась, но не из-за потери крови. За последние дни я выпустила лишь несколько капель. Я хотела вскрыть запястья до самой кости, но не стала этого делать. Во мне зародилась новая жизнь. Зародилась после нескольких часов в холодной каморке гладиаторских казарм, показавшихся мне настоящим раем. Ребенок Ария. В первое мгновение осознание этого повергло меня в ужас. Но когда я занесла над запястьем нож, нож, который вызовет быстрое кровотечение и не даст ребенку появиться на свет, моя рука замерла. Дать ему жизнь? — яростно спросила я себя. Девочке, которая станет проституткой, как и ее мать? Мальчику, который умрет на арене, как его отец?