Кусакиро. Книга первая - Людмила Файер

правда потомок великих византийских котов, прославленных воинов, — сказал Кусакиро Василию в тот же вечер, когда тот хромой и израненный, ведущий за собой спасённую жизнь, вышел из леса.

Кусакиро умел признавать чужие заслуги и не кичиться своими.

— Иногда я оценивал тебя не так, как было должно, — продолжал он. — Я был слеп порой. Но теперь прозрел. Я протягиваю тебе свою лапу, как лапу друга. Будем же побратимами. Нам с тобой нечего делить, брат. Здесь нет лишений, а соответственно нет смысла бороться за территории и ареалы охоты. Будем же друзьями!

Василий гордо опустил голову в знак согласия. Древняя кровь византийских котов проснулась в нём, и он ощутил связь с предками и их одобрение, пронесшееся через века.

Кусакиро и Василий лизнули правые лапки и приложили их подушечками друг к другу. Так они стали побратимами. Бок о бок они вышли к остальным и рассказали им о своём духовном родстве. Такого никто не ожидал. Все притихли, даже Лаки, которого без конца расчёсывала тетя Люся, перестал хныкать и вырываться.

— Я тоже хочу быть побратимом! — закричал он.

— Будешь, непременно будешь, — ответил дядя Куся. — Ты им станешь, когда придёт твое время и ты встретишь друга, прошедшего через огонь, воду и медные трубы, к которому ты сможешь спокойно поворачиваться спиной, не ожидая удара сзади. А пока ты должен тренироваться, мой мальчик! Хорошо есть и быстро расти!

Робик побежал на кухню и приволок свою миску с недоеденной мозговой костью. Джулия выгребла из-под холодильника закатившийся случайно (а может специально припрятанный) кусочек сыра, Люсинда вздохнула и пошла напомнить Хозяйке, что маленьким котятам необходимо часто питаться. Поэтому, не пора ли подоить кого-нибудь… Мурыська вытащила из-под ковра недавно сворованную из вазочки конфету (она их не ела, просто любила погонять, как мышь, и почему-то сильно этого стеснялась). Василий и Кусакиро ничего не припрятали, поэтому просто сидели рядом и наблюдали за ритуалом подношений, умилительно щерясь. Этот котёнок странным образом сдружил их всех. Объединил для общей цели.

…Пришла весна — врачевательница заснувших сердец, пробудительница жизненных сил, воскрешательница умерших чувств… Пока ещё достаточно холодно по ночам, но дневное солнце даёт понять, что колесо жизни поворачивается не зависимо ни от чего. Коты и кошки запели мартовские песни-призывы, птицы в лесах по-весеннему загомонили. Медведи заворочались в берлогах, предчувствуя пробуждение. С крыш днём стал сходить снег, выплакивая свою зимнюю тоску длинными застывшими слезами-сосульками…

Природа оживала. Медленно, как бы нехотя, но неуклонно. Кусакиро сидел на крыльце, щурился на яркое солнце и улыбался. Всё, происходившее вокруг, он понимал и принимал. Это был его мир. Знакомый с рождения. Всё было неотвратимо и закономерно…

Когда меня не станет —

Я буду петь голосами

Моих детей и голосами их детей.

Нас просто меняют местами,

Таков закон сансары…

(Василий Вакуленко "БАСТА")

ГЛАВА 20. ПОДАРОК

Придумать имя для ребёнка —

Задача вовсе не проста.

Хоть для козлёнка, для телёнка

Или для юного кота.

Ведь имя очень много значит

И смысл оно большой несёт.

Так — может принести удачу.

Ну, или, вдруг, наоборот.

Придумать имя — не проблема.

Проблема — жизнь с ним дальше жить.

Такая вот стоит дилемма.

Так, с кондачка, и не решить…

(Отшельник)

— Вот это дааааа! — кричала Мурыська. — Она вся такая белая, с меня ростом, пахнет странно и мяукает "мееееееееее".

Все жильцы Замка прибежали на истошный крик Мурыськи, думая, что её хвост засосало в пылесос. Только, как-будто, пылесос молчал, а Мурыська орала. Увидев, что с ней всё в порядке, и страшный гудящий хобот с раструбом не преследует её, что голову ей не прищемили дверью, не наступили на лапу и даже шалунишка Лаки не сбросил на неё с подоконника кактус, звери застыли в недоумении, а потом возмущённо загомонили.

— У меня уши свернулись трубочкой! — гавкнул Робик. — Ты чего так орёшь?

— А у меня чуть сердце из груди не выскочило! — поддержала мужа Джулия.

— А я мышь упустил! — встрял Василий.

— А я описался от неожиданности…, — тихо пропищал Лаки. — Я так испугался за тебя, тётя Мурыся, что написал прямо под троном дяди Куси… Мне очень стыдно.

— Ничего, малыш, это не страшно. Это бывает от испуга, — начала успокаивать котёнка Люсинда. — Я сейчас притащу старый придверный коврик, и мы разрешим эту неловкую ситуацию.

— Ничего я не испугался! — пытался оправдаться Лаки. — Просто я решил, что тёте Муре стало плохо, а в это время пил водичку из миски дяди Куси, а она почему-то полилась из другого места. Я не хотел этого делать. Как-то само получилось…

Лаки опустил голову. Ему и вправду было стыдно. Описался, как маленький котёнок, а ведь он уже был признан Великим Победителем Лиса (так ему рассказывала в сказках на ночь тётя Мура). Как неловко вышло…

Кусакиро задумчиво смотрел в потолок, валяясь на спине. Его не испугал крик Мурыськи. В нём не было интонаций боли или ужаса. Это был крик, скорее, удивления и восторга. То, что случилось с Лаки, он не собирался обсуждать. Все мы были маленькими. И со всеми случался такой казус. Ничего страшного. Это не зазорно. И не смешно. Кусакиро сделал вид, что ничего не произошло.

— Мурыся, уважаемая, может ты всё-таки посвятишь нас в события, которые вызвали у тебя такой эмоциональный шок? — самурай уже достаточно пообщался с благородно воспитанной Люсиндой, чтобы выражать свои мысли гладко, пространно и в меру интеллигентно.

— Конечно расскажу! — вновь пронзительно заверещала Мурыська. — Вот вы тут все дрыхнете и ухом не ведёте, а я одна знаю, что произошло!

Робик прижал уши к голове, насколько это было возможным, чтобы оглушающие мурыськины децибелы так не раздражали тонкий собачий слух.

Джулия ушла на кухню и спряталась за плитой (хоть какое-то препятствие). Василий погрузился в медитацию и временно отключил в своей голове её визг. Лаки прижался к тёте Люсе, испуганно тараща глазки на этот граммофон.

Люсинда прилегла рядом с валяющимся Кусакиро и начала вылизывать ему шерсть на животе. Она любила чистоту и ухоженность. И потом, её это успокаивало.

— Ну так вот! — наконец продолжила рассказ Мурыська. — У нас прибавление! Прямо к празднику всех женщин! И не важно — человеки они или кошки, или собаки, или вообще какие угодно женщины, — подытожила она. — Наша коза сегодня окозлилась! Ой, ощенилась… Нет, вспомнила, окотилась! Как я могла такое слово забыть, сама ведь кошка. Ну ладно, не важно, родила, в общем! Прямо к празднику подарила нашей Хозяйке подарок! Представляете?

— Ух ты! —