Звездный час адвоката - Наталья Борохова

– У кого-либо из участников процесса есть ходатайства до начала судебного следствия? – спросил председательствующий, без особого интереса оглядывая зал. С первого ряда поднялась рука.

– Есть, Ваша честь! – произнес негромкий, но решительный голос.

Судья с недоумением уставился на высокого худого мужчину в очках. Откуда, спрашивается, он только взялся?

– Я прошу, чтобы судебное разбирательство проходило в закрытом режиме, – сказал он.

Публика заволновалась. Представители прессы не хотели получить пинка под зад, да и обычным зевакам предложение незнакомого мужчины не пришлось по вкусу.

– А вы, собственно говоря, кто? – поинтересовался судья.

– Максимов Павел, супруг подсудимой, – представился он. – Полагаю, что шумиха, поднятая вокруг дела Данилевской, не отвечает интересам процесса. Кроме того, это серьезное испытание для психики Дианы…

– Послушайте, уважаемый, – прервал его председательствующий. – Вы не являетесь лицом, наделенным правом заявлять ходатайства.

– Но я свидетель по делу! – возмутился Максимов.

– Тем более. Покиньте зал, – произнес судья, сделав едва заметный кивок головой приставу. – Это процессуальный порядок. Вы займете свое место в зале только после того, как вас допросят.

Павел встал, бросив отчаянный взгляд в сторону супруги, затем – на адвоката. Дубровская что-то прошептала одними губами, делая страшные глаза. Похоже, ему ничего не оставалось сделать, как попросту повиноваться. Журналисты отметили его уход громким перешептыванием и смешками. За Максимовым захлопнулись двери.

– У подсудимой будут просьбы к суду? – поинтересовался Берестов. – Может, вы хотите заявить то же пожелание насчет закрытости процесса?

Данилевская невыразительно пожала плечами.

– Конечно, мне хотелось бы, чтобы дело рассматривали в закрытом судебном заседании, – сказала она.

– Готовы ли вы озвучить основания, по которым этот процесс должен быть объявлен закрытым?

– Основания? – переспросила она, ничего не понимая.

– Да. Причины, по которым вы не желаете придавать делу огласку? – Судья уставился на нее поверх раскрытого тома уголовного дела. – Может, защита озвучит какие-то тайные, интимные стороны вашей жизни? Что-то такое, о чем бы вы не хотели говорить на публике?

Данилевской сразу же вспомнились детали той злосчастной встречи с журналистами, где ее пытали по поводу их гомосексуальных отношений с Крапивиной. Неужели судья имеет в виду то же самое? Господи, этого еще не хватало!

Она судорожно втянула горлом воздух:

– Нет… Никаких интимных подробностей. Просто… весь этот процесс… он очень неприятен для меня.

– Легко могу с этим согласиться, – кивнул головой судья. – Стало быть, законных оснований рассматривать дело за закрытыми дверями у нас нет. Будем считать вопрос решенным. Начинаем судебное следствие. Слово предоставляется стороне обвинения.

– Обвинение вызывает первого свидетеля.

Вошел высокий мужчина, косая сажень в плечах. Он с трудом поместился на свидетельской трибуне и вопросительно взглянул на судью. Его большие обветренные кисти, похожие на клешни краба, обхватили деревянную столешницу.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросил прокурор…

В качестве свидетеля допрашивали инструктора горного лагеря, в котором некогда работала Ольга Крапивина.

– Знаете ли вы кого-нибудь в этом зале? – спросил обвинитель.

Спортсмен обвел глазами многочисленные ряды журналистов, перевел взгляд на судебного пристава у двери, в последнюю очередь взглянул на скамью подсудимых. По его лицу пробежала тень.

– Да, – ответил он глухо. – Знаю вон ту женщину.

Он кивнул в сторону Данилевской.

– Кто она? Откуда вы знакомы? Поясните, пожалуйста, степень вашего знакомства.

Инструктор казался удивленным.

– Это Диана Данилевская, – пояснил он. – Писательница, чье имя можно найти сейчас в любой газете. В первый раз я увидел ее в горном лагере «Вершина», где она под моим руководством осваивала азы скалолазания. Не знаю, что вы имеете в виду под «степенью знакомства», но для меня она – модная писательница и, в каком-то роде, моя ученица.

– А вы читали книги Данилевской? – спросил прокурор. – Знаете хотя бы, о чем идет в них речь?

– Врать не буду, пробовал, – ответил спортсмен. – Но осилил лишь треть. Хорошо пишет, вот только от самого альпинизма мало что остается. По большей части, любовь там всякая. В общем, типичный женский роман со слезами и расставаниями. Вот моя супруга является почитательницей Данилевской. А я – нет, увольте…

Дубровская поймала расстроенный взгляд своей клиентки.

– Протест, Ваша честь! – поднялась она с места. – Оценка свидетелем творчества подсудимой не имеет отношения к делу.

Больше ничего для Дианы она сделать не могла. Не стоило же ей вступать в полемику по поводу правомерности деления литературы на женскую и мужскую? Зал судебных заседаний – это не студия для проведения захватывающего ток-шоу.

– Государственный обвинитель, поближе к делу! – попросил судья.

– Хорошо, Ваша честь! Подскажите, свидетель, а вы знаете, кому были посвящены романы Данилевской?

– Разумеется, Ольге Крапивиной, – пожал плечами инструктор. – Об этом все знают. Говорят, они даже были подругами.

– Вас это удивляет? Ну, то, что они были подругами?

Спортсмен утвердительно качнул головой:

– Вот только дружбы я никакой не заметил. Скорее, наоборот…

– Что вы имеете в виду? Поясните.

– Когда в лагерь прибыла Диана Данилевская, как-то все сразу же решили, что с ней будет заниматься ее подруга, то есть Ольга. Многие ведь читали романы Дианы и смотрели ее интервью по телевизору. Крапивина нам когда-то даже книги с ее автографом раздавала. В общем, для всех нас Диана Данилевская была фигурой известной, чуть ли не родственницей Крапивиной. Каково же было наше удивление, когда подруги, встретившись на узкой тропке, не только не бросились в объятия друг друга, но и прошли мимо, не поздоровавшись. Только Ольга сплюнула и сквозь зубы пробормотала что-то вроде того: «Приперлась!»

– Как Крапивина объяснила свое нежелание заниматься с Данилевской?

Инструктор поднял плечи:

– А тут и объяснять было ничего не нужно. Ольга еще на планерке сказала мне, что Данилевскую переводит в мою группу. Я спросил: «Может, тебе с ней будет удобнее? Все-таки подруга». А она возьми да и ответь: «Никакая она мне не подруга! И вообще, не твоего ума дело. Поступай, как говорят». Крапивина у нас была непререкаемым авторитетом, но эта ее внезапная вспышка не осталась незамеченной. Помню, увидев наши недоуменные взгляды, она еще так нервно рассмеялась: «От любви до ненависти – один шаг».

– Так, и кто же кого ненавидел?

– По-моему, обе. Они не общались, обходили друг друга стороной. А когда кто-то из ребят попросил у Ольги книжку Данилевской, она резко ответила: «Я не читаю сентиментальную литературу!» Диана была не лучше. Она избегала общества Крапивиной, и мы все гадали, зачем она вообще приехала в лагерь.

– Каковы были успехи Данилевской в скалолазании?

– Признаться, не очень, – сказал свидетель, бросив быстрый взгляд на скамью подсудимых. – Несмотря на то, что Диана занималась с «чайниками», где задания были элементарными и не требующими большой физической подготовки и выносливости, она еле успевала за группой. Мы работали на трассах для новичков, где опоры для ног надежны и есть хорошие зацепки для рук. Пока другие спортсмены осваивали простейшие движения и приемы, она частенько сидела у подножия скалы, вперив взгляд в пространство. У меня возникли сомнения, что она вообще желает заниматься этим. «Диана, – говорил я. – В каких облаках вы витаете? Я просто боюсь, что вы получите травму, если будете думать о сюжете очередной книги во время восхождения». – «Вы думаете, я приехала сюда ради книги?» – спросила она меня с какой-то странной улыбкой. «Конечно. Ради чего же еще?» – «Да так. Хотела разобраться в жизни», – ответила она уклончиво.

– Ну а что же Крапивина?

– А Крапивина делала вид, что Данилевской не существует в принципе. Днем она возилась со своими учениками, вечерами пела песни у костра. Помнится, я хотел ей рассказать, как обстоят дела с тренировками у Дианы, но она резко меня оборвала: «Ни она сама, ни ее успехи меня абсолютно не волнуют, ты понял?» Я кивнул. Что я мог еще сказать?

– Что случилось, когда Крапивина погибла?

– Мы все были ошеломлены. Честно говорю, мы были в шоке и не могли отнестись к делу с холодной головой. У всех был один и тот же вопрос: «Как такое могло произойти?» Конечно, тогда мы даже не думали об убийстве.

– Предполагали вы тогда, что убийство совершила Данилевская?

– Протест, Ваша честь! Обвинитель просит свидетеля дать ответ, исходя из его предположений, – Дубровская была настроена решительно.