Невский романс - Ольга Свириденкова

Посмотрев в указанном направлении, Полина увидела царя, верхом на лошади, в сопровождении небольшой свиты. Правда, из-за дальнего расстояния рассмотреть выражение его лица ей не удалось. Это смелое появление государя посреди враждебной толпы так взволновало Полину, что она забыла про опасность. Желая оказаться поближе к Николаю, она подхватила Веру под руку и стала протискиваться в ту сторону, откуда он появился, но тут началось что-то невероятное. Окружавшая площадь толпа словно взбесилась. Раздался неистовый рев, а затем в императорскую свиту полетели камни, палки и комья снега.

— Боже мой, они убьют его! — в панике закричала Полина, вцепившись одной рукой в Веру, а другой — в рукав журналиста.

— Не посмеют, — убежденно возразил журналист.

Но неистовство толпы не прекращалось. Несколько десятков человек устремились к строящемуся собору, принялись растаскивать доски и швырять их в государеву свиту и военных. Затем в плотные людские ряды врезался конный отряд, и началось что-то уж совсем страшное. Всадники пытались проложить дорогу сквозь толпу, а ошалевшие оборванцы хватали лошадей под уздцы и старались стащить всадников на землю. Потом конники исчезли, но вскоре снова появились и начали крушить беснующуюся толпу. Рев на площади усилился; в нескольких метрах от Полины началась потасовка между мастеровыми и нищими. Воздух разорвал отдаленный пушечный залп…

— Идемте, княжна, идемте, — проговорил журналист, торопливо выводя Полину из толпы. — Все, дальше здесь оставаться опасно: началась бойня.

Выбравшись на набережную, Полина простилась с журналистом и побежала с Верой к дому. Ей было безумно страшно, пылкое воображение, подогретое воспоминаниями из истории французской революции, рисовало всяческие ужасы. Ей представилось, как толпа голодранцев ломится в двери ее особняка, и от страха у нее подкосились ноги.

— Что с вами, барышня, вам плохо? — воскликнула Вера, хлопая Полину по бескровным щекам. — Ну же, придите в себя, мы уже почти дома! Да вот, смотрите, и папенька ваш тут…

И действительно, Юрий Петрович Вельский, заметивший их из окна, уже бежал навстречу. Не говоря ни слова, он подхватил Полину на руки и быстро понес домой. Не прошло и двух минут, как массивные двери захлопнулись за спиной Полины, отделив ее от обезумевшего мира.

— Нюхательную соль, скорее! — приказал Юрий Петрович подбежавшей горничной. Затем, торопливо сдернув с дочери шубу и капор, завел ее в соседнюю гостиную. — Сумасбродка! — набросился он на нее. — Неосторожный, глупый ребенок! И ты, Верочка, тоже хороша! Почему ты позволила ей пойти туда?!

— Да как же я могла запретить? — обиженно вскинулась Вера. — И потом, откуда нам было знать, что там начнется такое?

Вдохнув нюхательной соли, Полина пришла в себя и посмотрела на отца с ласково-виноватой улыбкой.

— Не сердитесь, папенька, пожалуйста, — примирительно сказала она. — Мы же не могли предвидеть, как обернется. Да и ничего ужасного со мной не случилось.

— Если уж так не терпелось взглянуть на это сумасбродство, нужно было хотя бы брата позвать или, по крайней мере, Аркадия, — проворчал Юрий Петрович.

Полина встрепенулась:

— Так Жан дома? И Свистунов тоже? Где они? Что делают?

— Жан в постели, ему нездоровится. Аркадий, как истинно преданный друг, ухаживает за ним. Жаль, моя дорогая, что ты не оказалась столь же внимательной к брату.

— Я не знала, что он болен. Я сейчас же пойду к нему.

Полина направилась было к дверям, но, услышав шум на улице, подбежала к окну. У нее отлегло от сердца. Это гвардейский эскадрон стремительно направлялся к Сенатской площади.

— Что они собираются делать, папенька? — спросила она.

— Исполнить свой долг: арестовать негодяев, осмелившихся поднять руку на царствующую фамилию, — пояснил Юрий Петрович изменившимся от волнения голосом.

Полина взглянула на отца, и ее поразило незнакомое выражение испуга и ненависти в его голубых глазах. «Боже мой, — подумала она, — если он узнает, что Жан в это замешан, с ним случится удар!.. Какое чудо, что Нелидов вздумал именно сегодня драться с Жаном на дуэли. Это спасло брата. И его, и Аркадия, и всех нас! Главное, что они не вышли на площадь. А раз так, то, может быть, все еще и обойдется».

16

Ночью у Полины начался жар, и она на целых две недели слегла. Когда же болезнь отступила, организм девушки оказался настолько ослабленным, что о выездах в свет нечего было и думать. Впрочем, Полину это не сильно огорчало: у нее появились другие заботы.

Опасение, что причастность Ивана к тайному обществу откроется, не оставляло Полину ни на минуту. Стоило кому-то позвонить в дверь их дома, она вскакивала с постели. Несколько раз за день Полина закутывалась в шаль, раскрывала окно и подолгу смотрела на Петропавловскую крепость. Там, в этом «милом островке средневековья», томились сейчас заговорщики. И чуть ли не каждый день число этих несчастных увеличивалось. Их были уже не десятки, а сотни! И среди них в любой день мог оказаться брат.

Сам же Иван, по своей всегдашней беспечности, переживал гораздо меньше сестры. Оправившись от ранения, он наведался в полк, убедился, что никто не смотрит на него косо, и понемногу успокоился. То обстоятельство, что он «запамятовал» выйти вместе с товарищами на площадь, его не смутило: он ведь тоже рисковал жизнью — на дуэли! А узнав, что восстание подавлено, Иван от души порадовался своей забывчивости.

К тому же он был поражен, узнав подробности «переворота». Вернее, то, что самого «переворота» как раз и не было: непонятное бездействие вышедших на площадь офицеров с несколькими тысячами солдат, убийство уважаемого всеми Милорадовича, возмутительное поведение черни, которая не должна была и близко касаться этого дела. Но больше всего изумляло Ивана то, что руководители тайного общества не предъявили Николаю Павловичу ультиматума.

— Нет, я решительно ничего не понимаю! — возмущенно и обиженно говорил он Полине. — Ведь это как раз то, с чего следовало начать: окружить дворец и потребовать от наследника престола принять Конституцию. Ведь это же десятки раз обсуждалось на наших собраниях! Или я чего-то не понял? Нет, я, конечно, не так глубоко образован, как Рылеев или Оболенский. Но, хоть убейте, не могу признать правильными их действия! Все оказалось совсем не так, как я ожидал. Ну скажи мне, что я не прав, Полетт!

— Не скажу, — со вздохом отвечала Полина, — потому что я и сама думаю так же. А если твои бывшие друзья рассуждали иначе, значит, вы во всем расходитесь, и тебе вообще не следовало вступать в общество.