Старшая сестра - Любовь Воронкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Теперь – за географию!»
Но взглянула на часы – какая там география! Скоро уже и отец с Изюмкой придут. И когда это пролетело время? И когда успели погаснуть искорки на морозных стёклах? А тут ещё Антон убежал куда-то. Разболтался парень, где-то ходит по целым дням, а Зина и не знает где. Что с ним делать? Ну ладно, сегодня Зина как следует поговорит с ним.
Антон явился поздно, когда уже и Изюмка и отец были дома. Отец встретил его сурово.
– Ты что – уже взрослый? – спросил он нахмурившись. – Можешь жить самостоятельно? Если ты так считаешь, то можешь и вообще не приходить домой!
Антон сопел носом, ковырял пальцем дырочку на обшивке дивана и не поднимал головы.
– Ну, что молчишь? – продолжал отец. – Где был?
– Там, у Федьки Клеткина голуби… На том дворе… – начал Антон, еле удерживая слёзы. – Он их гонял… А потом турман улетел… Мы искали…
– Вот в следующий раз запомни, – отец хлопнул ладонью по столу: – если это повторится, домой не приходи! Так и живи тогда у Клеткина вместе с турманами…
Антон помолчал немного и, вдруг всхлипнув, громко заревел – он представил, как страшно и холодно будет ему с турманами на тёмном чердаке.
– Папочка, он больше не будет! – закричала Изюмка и тоже заплакала.
– Ну, а ты чего? – смягчился отец. – Ты-то ведь из дому не бегаешь?
– Он тоже не будет бегать, – вступилась за Антона Зина. – Правда, Антон?
Зина уже и сама готова была заплакать от жалости, хотя только что крепко сердилась на Антона. И, стараясь, чтобы все поскорее забыли об этой ссоре, она весело сказала:
– Сейчас обедать будем! Ах, и суп же у нас сегодня! С грибками, со сметаной!.. Мойте руки, ребята, садитесь!
Антон, который пробегал целый день на морозе, первым побежал мыть руки и первым уселся за стол.
– А после обеда смотри не засыпай! – предупредила Зина. – Не дам спать, пока уроки не сделаешь.
– Ладно, – бодро ответил Антон.
Однако пришлось помучиться с ним Зине, пока он приготовил свои уроки. Антон решил, что засыпать не будет, а сон одолевал его. Отец ушёл на политзанятия, а если бы он был дома, то, наверно, опять рассердился бы на Антона.
Но вот наконец прошёл день. Тихо в квартире. Ребята спят. Посуда вымыта. Теперь можно и за географию!
Зина уселась за стол, раскрыла учебник, разложила карту. Синие моря, жёлтые пустыни, зелёные степи, звёздочки и кружочки больших городов… Зина любила географию, любила рассматривать рисунки в учебнике и старалась представить: а как это всё выглядит в жизни? Здесь было раздолье для мечтаний. Земля – огромный неведомый мир, полный чудес и неожиданностей. Как бы хотелось увидеть своими глазами всё – и сполохи северных сияний, и друзы хрусталя в недрах гор, и плеск синих морей, и тесные улицы восточных городов, где рядом с машинами проходит верблюд… С каждым уроком всё новые и новые картины жизни земного шара раскрывает перед ними учительница географии Софья Николаевна. Как интересно она рассказывает! Учебник лишь скупо, краткими фактами подтверждает её рассказы.
«Сейчас выучу за прошлый урок. А потом – за сегодняшний…»
Зина жадно принялась перечитывать заданный урок.
«Азия – огромная часть света; она занимает несколько меньше трети всей поверхности суши и около одной двенадцатой всей поверхности Земли…»
Показалось, что неудобно сидеть. Зина забралась на стул с ногами, подпёрлась рукой и продолжала готовить урок.
«…На юге полуостров Малакка доходит почти до экватора…» – Зина зевнула. – «Малакка доходит до экватора…» Ой, как устала, оказывается, и как хочется спать! Нельзя, нельзя спать, не смей! «Доходит… до экватора…»
Песчаные барханы пустыни запестрели перед глазами. Экватор… Солнце над головой и никакой тени. Усталый караван пробирается через пески… Зелёные пальмы, вода… Как много воды и как она блестит на солнце – режет глаза…
Зина во сне отворачивается от света лампы, закрывает ладонью глаза…
Отец вошёл, посмотрел на Зину, и лицо его затуманилось. Он тихонько тронул её за плечо:
– Дочка…
Зина тотчас проснулась. Она провела рукой по лицу и откинула со лба белокурые прядки растрепавшихся волос.
– Дочка… как же ты? – каким-то виноватым голосом сказал отец. – Видно, совсем замучилась?
Зина поспешила улыбнуться:
– Что ты, папа! Просто повторяла географию, да вот… заснула! Как маленькая всё равно…
– А ты успеваешь ли уроки-то учить? – спросил отец.
– Конечно, успеваю, – ответила Зина как можно увереннее. – Всё успеваю, ты не беспокойся.
– Мужественный ты у меня человек! – сказал отец и вздохнул. И, взглянув на часы, добавил: – А теперь иди спать.
– Я вот ещё хоть страничку…
– Нет-нет! – Отец решительно закрыл учебник. – Завтра вставать рано.
Зина проворно сложила книги и ушла в спальню. Отец задумчиво проводил её взглядом:
«Мужество – мужеством. Но сил-то хватает ли?»
И – уж который раз! – горько упрекнул жену:
«Ах, что же ты… ну что же ты наделала!..»
Зина так и не успела выучить географию и получила двойку. Первую двойку за всю свою жизнь.
Маша и Фатьма провожали её домой. Они утешали её, говорили хорошие, ласковые слова, стараясь подбодрить… Зина не отвечала и словно не слышала, что они говорят.
– Ничего, – говорила Маша, – ты получше позанимайся, и опять у тебя будут четвёрки и пятёрки… Ты немножко заленилась, наверно!
Зина молчала.
– Я буду к тебе почаще ходить, – ободряла её Фатьма. – Вот не пришла я вчера – ты и не успела выучить. Это я виновата. Это моя двойка, не твоя! Но теперь обязательно буду приходить! Буду тебе картошку чистить, за хлебом бегать!..
Зина молчала. Слова подруг летели мимо её ушей. Ей было всё равно – одна двойка, две, три… Всё равно. Теперь уже всё пошло вкривь и вкось, и не остановишь этого и не поправишь.
Маша и Фатьма проводили её до дому. Фатьма хотела что-нибудь поделать по хозяйству, но Зина сказала, что ничего не надо, что она всё сделает сама. Ей хотелось остаться одной и чтоб никто её не трогал. Она машинально накормила ребят, убрала посуду.
– Уроки вместе будем делать? – спросил Антон.
– Делай один, – ответила Зина, – нам не задали.
Отец, придя с работы, сразу увидел, что у Зины что-то случилось. Он тревожно поглядывал на неё и молчал. И лишь поздно вечером, когда Зина уложила ребят, позвал её и посадил против себя за стол:
– А теперь, дочка, скажи мне всё.
Зина попыталась улыбнуться, но отец остановил её движением руки:
– Не обманывай меня. Говори.
У Зины сбежала улыбка с лица.
– Я получила двойку сегодня…
У неё вдруг задрожали губы, и слёзы брызнули из-под крепко зажмуренных ресниц.
– Так… – Пальцы отца нервно забарабанили по столу. – Так… Довели мы тебя… Как же это я не подумал раньше? Растерялся, видишь ты, растерялся я немножко… Виноват я в этом.
– Папочка, что ты говоришь! Как же вы меня довели? Я просто не выучила… И в тот раз не выучила…
– Дай-ка мне табель.
Зина достала табель и подала отцу.
– Так, – снова повторил отец, просмотрев табель. – Конечно, больше так нельзя.
– Я буду учить уроки, папочка!
– Конечно, будешь. Только дальше так жить нельзя. Так мы тебя не только в двойки, а прямо в гроб загоним! Посмотрела бы на нас мать в эту минуту – ох, и досталось бы мне за тебя!
– Что ты, папочка…
– Нет, нет, довольно. Давай посоветуемся, как нам быть. Я вот думаю: не позвать ли нам к себе из деревни бабушку? Пусть она живёт у нас, варит обед, за ребятами смотрит…
– А я?
– А тебе учиться надо, дочка. Ты будешь помогать ей. И будешь учиться.
Отец помолчал, дожидаясь ответа Зины.
– Ну, как же – позовём бабушку? – ещё раз спросил он.
Зина посмотрела на него и кивнула головой:
– Давай позовём, папочка. Я очень устала. Ох, и до чего ж я устала, папочка!
БАБУШКА
О бабушке Устинье у Зины сохранились неясные, полусказочные воспоминания. Зина была совсем маленькая, такая же, как Изюмка, когда они с мамой ездили к бабушке в деревню. Тогда всё казалось волшебным, нереальным, как во сне. Зина помнит бабушку Устинью в огороде, среди смородиновых кустов, а кусты огромные, выше Зининой головы. Зина влезла под эти кусты, в зелёный полумрак, а там висело множество чёрных круглых, как бусы, ягод. И эти ягоды можно было рвать – рви сколько хочешь! Только надо спросить у бабушки…
Помнит Зина солнечный огромный луг, такой огромный, что если собьёшься с тропинки, то и потеряешься. На этом лугу росли необыкновенные цветы, красные, белые, лиловые, и такие они крупные были, что лишь несколько штук помещалось в Зининой руке. Зине хочется побегать по траве – здесь можно бегать, никто не запрещает. Хочется сорвать вон тот розовый цветок, что покачивается на бугорке, и вон тот, в серебристых серёжечках… Но надо поспевать за бабушкой Устиньей, которая широким шагом, не оглядываясь, идёт впереди по тропинке, а то отстанешь и останешься одна… Зина тогда очень боялась остаться одна, да ещё среди такого огромного луга! Надо было поспевать за бабушкой и не жаловаться, что устала: бабушка не любила, когда устают.
