Грешница - Сергей Шхиян

— Надолго у твоего поручик? — спросил он меня, и я сбилась с мысли.

— Поручик! — повторила я за ним, и опять у меня в груди стало пусто от незаслуженной обиды. — Не знаю, может быть, он пришел лечиться, — нерешительно сказала я, уже влезая в разговор, который проходил в нашей комнате. То, что там происходило, меня напугало. Поручик вызывал Алешу на дуэль. Сначала я не сообразила, что это такое, но чем дольше слушала их разговор и Алешины мысли, тем тревожнее мне делалось.

— Ты, это чего, Алевтина? — с тревогой спросил Иван. — Что случилось?

— Ничего. Этот поручик, — начала я и не договорила. — Прости, Иван, мне нужно срочно идти!

— Ты куда, что стряслось? — крикнул он мне вслед, но я не ответила и почти бегом вернулась в дом.

Когда я вошла в комнату, гостя там уже не было, а был один Алеша, причем, очень злой. Я думала, что вызов на дуэль его напугал, но по тому, как он себя держал, поняла, что бояться следует не ему, а его противникам. Меня это мало утешило. Если он не боится сам за себя, то мне придется бояться за нас двоих. Я покопалась у него в мыслях и восстановила всю картину странного визита. Никакого повода для дуэли не существовало. Вызвал его гость городского начальника Киселева, с которым они вчера всего лишь сидели за одним столом. Алеша никого не оскорбил и с трудом вспомнил человека, который прислал ему вызов.

— Я знаю, что у тебя был очень плохой человек, — Уверено, сказала я так, чтобы он меня не перебил и не попытался отшутиться. — Я сейчас его догоню и все ему объясню, а тебе лучше остаться дома и никуда не выходить!

То, что я сказала, Алеше очень не понравилось, он нахмурился и сердито на меня посмотрел, но я не испугалась и продолжила:

— Ты думаешь, что легко победишь своих недругов, но убийство смертный грех и оно падет на тебя. Быть жестоким — это плохо.

Когда я все это сказала, мне стало ясно, что он меня все равно не послушается, и дальше не решилась развивать свою мысль. Вмешательство женщин в мужские дела обычно бывает чревато для них самих началом разрушения любви. Этого я хотела еще меньше, чем потерять любимого человека. Потому, когда Алеша начал меня разыгрывать, плести всякие небылицы, я сделала вид, что ему поверила и перестала волноваться.

— Алечка, — успокаивающе, сказал он мне так, как говорят с маленькими детьми, — я только схожу на дуэль за сатисфакцией, а потом мы вместе ее посмотрим.

Что мне оставалось делать? Конечно, можно было поймать его на слове, начать настаивать на своем и, в добавок к свалившемуся на нас несчастью, поссориться и испортить отношения. Я предпочла наивно спросить:

— Правда, принесешь? А этот плохой человек, он на тебя не нападет?

— Упаси боже! — довольный своей ловкостью, воскликнул Алеша. — Он живет в другом конце города!

На этом мы, собственно и кончили обсуждение предстоящей дуэли. Я осталась в комнате и для вида села за чтение, с твердым намереньем ни на минуту не выпускать мужа из вида, а он пошел в сарай к Ивану. Там они обсудили создавшееся положение и начали драться на палках. То, что они делали, Алеша называл тренировкой и разминкой. Удивительно, но и я теперь понимала, что такое выпад, даже знала, как правильно колоть и рубить саблей.

Чем дольше Алеша тренировался, тем спокойнее становилось у меня на душе. Оказалось, что он владеет оружием намного лучше Ивана. Подравшись с ним на палках, Алеша взял ту самую саблю, что добыл в деревянном замке и начал ее осваивать. Он долго ей махал, и делал фехтовальные выпады, пока не почувствовал, что она привыкла к его руке. Иван сидел там же на бревнышке и наблюдал за такой тренировкой.

«Наблюдая» за мужем, я одновременно пыталась понять, почему не слышу мыслей Ивана. По виду и поведению он был самым обычным человеком из крестьянского сословия и никак не походил на колдуна. Потом они собрались, взяли саблю и куда-то пошли.

Дальше все проходило как в сказке, Алеша с Иваном пробрались огородами за городскую околицу. Дуэль проходила в березовой роще за городом. Туда вскоре явилось трое офицеров. Алеша саблей ранил двоих и так запугал, что они даже не пытались оказать ему сопротивление. Я знала, что желать зла ближнему греховно, но поручику обозвавшему меня «распутной мужичкой», я пожелала самого, самого плохого. Мне было приятно узнать, что он трусит и смертельно боится моего мужа.

Когда я поняла, что на этой дуэли ничего опасного для Алеши нет, занялась своими делами. Мне нужно было как-то привести себя в божеский вид. После того, как я научилась видеть себя чужими глазами, у меня сразу же возникло много проблем со своей внешностью и правильным поведением.

Любой наблюдательный человек, когда попадает в новую компанию, может даже без моего уникального дара, понять по отношению к себе окружающих, как они его оценивают. Исключение составляют только очень простые люди, которые действуют так, как они привыкли, ни на кого не обращают внимания, живут как хотят и пытаются навязать чужому монастырю свой устав.

Став «умной» я попала в сложное положение. Теперь мне нужно было учиться соответствовать тем представлениям, которые сложились у людей обо мне и постараться их незаметно изменить. Для Котомкиных я оставалась деревенской девчонкой, Алеша видел во мне наивную девочку, горожанам, если верить поручику, я казалась хитрой, распутной девкой.

Причем, ни одна из этих оценок больше не соответствовало действительности. Какой я была на самом деле, я сказать затрудняюсь. Необычные события так стремительно ворвались и изменили мою жизнь, что у меня появилось чувство, что теперь я меняюсь ежечасно.

— Алевтинушка, можно к тебе на минутку? — спросила, заглядывая в комнату Дуня.

Я отвлеклась от своих проблем и пригласила ее войти.

— Алексея Григорьевича здесь нет? — спросила она, хотя это было и так очевидно.

— Скоро придет, он сейчас дерется на дуэли, — объяснила я.

— На чем дерется? — не поняла горожанка, дочь богатого портного!

Уже одно то, что я умею читать и писать, знаю такие вещи, о которых здесь никто кроме Алеши не имеет понятия, позволяли мне занестись над простой девчонкой, но я этого делать не стала и объяснила Дуне, что такое дуэль.

Девушка с широко открытыми глазами выслушала мой рассказ и ужаснулась. Пришлось еще объяснять ей, что такое честь и как важно ее сохранять.

— А я думала, честь бывает только у девушек, — удивленно сказала она. — Ну, знаешь, как говорят: «Девушка потеряла свою честь»!

— У мужчин выходит она тоже есть, — не совсем уверено, сказала я. — Только как они ее теряют, я точно не знаю.

Мы еще немного поболтали о здешних делах. Потом разговор зашел о ее предстоящей свадьбе. Дуня начала рассказывать о приданном, и мне стало немного обидно, что я оказалась полной бесприданницей. Может быть, зависть и тронула бы мое сердце, но Дуня была бесхитростна, говорила только то, что думает, и не пыталась унизить меня отцовским богатством.

Вот он результат цивилизации, — с грустью думала я. — Пока я была нищей рабой, у меня не было никаких комплексов, а лишь стала дворянкой, как сразу же появилась зависть и переживания.

— Ты о чем задумалась? — спросила меня Дуня, заметив, что я перестала реагировать на ее бесконечные перечисления припасенных к семейной жизни простыней и полотенец.

— Не знаю, мне почему-то грустно! — оправдала я свое невнимание к ее приданному.

— Счастливая ты, Алевтинка, — непонятно с чего, вдруг, сказала она, — Алексей Григорьевич только о тебе и думает.

— А твой Семен? — удивилась я.

— Что Семен! Я не знаю что ему дороже, я или тятина мастерская, — грустно ответила она.

Раньше я бы начала расспрашивать подругу, почему она так думает, сопереживать, сочувствовать, теперь же только пожала плечами. Каждая из нас добилась того, о чем мечтала и все равно остается недовольной.

Глава 12

Следующие два дня прошли спокойно. Алеша заболел, я всю ночь его как могла, лечила и он, пока окончательно не выздоровел, не совершал никаких героических поступков. Дуэль, в которой он участвовал, принесла нам немалый доход. Алеша потребовал большой гонорар за лечение своих раненых противников. Других лекарей кроме него в городе больше не было, и он мог назначать любые цены. У нас появился даже собственный выезд. После как мы прокатились на своих лошадях в лаковой коляске по городу, я перестала чувствовать себя нищей.

Была ли я в те дни счастлива? Думаю, что была. Жить в доме Котомкиных было уютно, мы с мужем страстно любили друг друга, и никаких особых сложностей у нас не возникало. Я уже вполне прилично писала и читала. Алеша нанял мне «гувернера», французского аристократа виконта де Шантре, который должен был учить меня хорошим манерам. Первый визит виконта оказался на удивление полезным, лишь только он со мной заговорил, я, вдруг, вспомнила французский язык.