Эта колдовская ночь... - Кей Хупер

Как и любое невероятное событие, все произошло за какие-то доли секунды. Оттолкнувшись от земли сильными задними ногами, Сид пролетел над забором с запасом почти в целый фут. Бэннер увидела, как под ними далеко внизу блеснула вода. Тело коня вытянулось в струнку в попытке долететь до противоположного берега.

Это было невероятно, но передние копыта Сида коснулись земли и зарылись в нее. Он споткнулся, но сильные руки Бэннер не дали его голове опуститься, пока задние ноги не коснулись земли и конь не восстановил равновесия. Это было последнее, что она успела сделать, прежде чем свалилась вниз.

Сознательно нарушив первое правило наездников и выпустив из рук поводья, она упала на землю и, как заправский каскадер, перекувыркнулась на мягкой траве, смягчившей падение. Она даже не ушиблась. Но тут она вспомнила стук копыт у себя за спиной и похолодела от ужаса.

В следующее мгновение Бэннер увидела, как серой тенью над оградой взмыл Паж. Та же кровь, что и у Сида, подняла его в воздух, словно придав ему крылья, — и он приземлился на другом берегу.

Рори остановил коня и, предоставив ему полную свободу, спешился и быстро направился к Бэннер. Он опустился рядом с ней на колени, схватил девушку за плечи и, задыхаясь, спросил:

— Ты в порядке?

— Да, да, все нормально. — Она чувствовала, что дрожит не только ее голос, но и всю ее трясет, как в лихорадке.

Рори сел на корточки, но не выпустил Бэннер из своих объятий.

— Просто полуночная прогулка верхом, да? — спросил он, напряженно вглядываясь в ее лицо.

— Мне это было нужно, — выдавила она. — По крайней мере, так мне казалось в тот момент.

Рори посмотрел вверх и замер. Потом медленно перевел взгляд на Бэннер. Ясно, что у него пока не было времени осознать, что здесь только что произошло.

— Вот это и есть то самое, через что мы перепрыгнули?! — в ужасе не то спросил, не то уточнил он.

— Ага, — все еще задыхаясь от волнения, подтвердила Бэннер.

Серые глаза сердито сверкнули, и Рори крепко встряхнул девушку за плечи.

— Что на тебя нашло — совершать такие прыжки по ночам? Как можно так рисковать? Без седла, в темноте, после трехмильной гонки! Ты же могла свернуть себе шею! — не скрывая злости и ужаса, вскричал он.

Последние слова Рори буквально прорычал, Бэннер даже вздрогнула от неожиданности, но ничуть не обиделась на него. Так же ясно, как злость, она слышала в его голосе страх за нее. Ее удивляло, что он не отдает себе отчета в том, что рисковал не меньше, а может, и больше, потому что понятия не имел, на что шел.

Понемногу приходя в себя, Бэннер проговорила:

— Лучше спроси, что нашло на Сида. Он совершенно меня не слушался.

— Эта скотина чуть не угробила тебя! — взревел Рори.

— Он впервые в жизни ослушался меня… — тихо произнесла она.

— И одного раза бывает достаточно, Бэннер! — не унимался Рори. Она вздохнула.

— Это моя вина. Я сама отпустила поводья. — Она защищала Сида.

— Почему? — сердито спросил Рори. — И почему ты не отзывалась, когда я звал тебя?

Бэннер дала себе секунду на размышления, оглянувшись на лошадей, которые мирно паслись в нескольких ярдах от них.

— Не знаю, — наконец сказала она, опять повернувшись к Рори. — Думаю… Наверное, я немножко сошла с ума, как и Сид. Я хотела… Хотела убежать.

— От чего? — Голос Рори вдруг стал спокойным.

— Ты не можешь не спрашивать? — рассердилась она.

— Я просил тебя доверять мне, — напомнил он.

— Да, я помню, — кивнула она.

Он помолчал немного, а потом сказал:

— Я видел картину.

Бэннер не ответила. Он обнял ее за плечи.

— Она прекрасна. Восхитительна. Но еще рано прощаться, Бэннер, — внезапно заявил он.

В первый раз за все время она оттолкнула от себя его руки. Поднявшись на ноги, она подошла к своему коню и похлопала его по влажной шее, потом сняла с него уздечку.

— Сегодня, мальчик, вместо сена в конюшне — трава на лугу, — тихонько сказала она. — Ты это заслужил.

Рори она сказала только:

— Мы ходим по кругу. Смешно, правда?

— Бэннер… — прошептал он, совсем расстроенный.

— Мы можем оставить их здесь, на лугу, на всю ночь. Скотта увидит их утром и отведет в конюшню. Я… Мне надо вернуться в коттедж, — сообщила она.

Бэннер не стала его ждать, не оглянулась. Она забросила на плечо уздечку и зашагала через луг к лесу. Вскоре Рори догнал ее, тоже перекинув свою уздечку через плечо.

— Бэннер, нам надо поговорить, — почти взмолился он.

Она молча шла дальше, прошла через открытую им раньше калитку и по дорожке направилась к своему убежищу. Она молчала до тех пор, пока не стали видны освещенные окна, а потом заговорила, не глядя на него:

— О чем тут говорить, Рори? Я все поняла сегодня ночью, от этого же и пыталась убежать.

Он подождал, пока они вошли в мастерскую, пока она повесила обе уздечки на крюк за дверью, а потом отозвался:

— Так вот оно что, значит. И тебе больше нечего сказать мне?

Бэннер стало не по себе от его напряженного голоса, но она упрямо мотнула головой:

— Нечего.

— Неужели ты не можешь понять и поверить, что я не хочу причинять тебе боль?

Сколько раз он говорил ей это?

Рори очень хотелось сказать о том, что она сама сможет содержать усадьбу, но, поскольку искусство — вещь непредсказуемая, он не хотел раньше времени зарождать в ней надежду. Он сам мучился оттого, что не имел возможности облегчить ее страдания.

— Бэннер, я люблю тебя! Поверь! — медленно и четко произнес он.

Она повернулась лицом к нему.

— Это ничего не меняет, я же тебе говорила. Больше не нужно притворяться, Рори.

— Я не притворялся и не притворяюсь. — Он скрипнул зубами.

— Зато я притворялась. — Она посмотрела на него. — Прямо как в твоей любимой книге — я притворялась, потому что старалась отложить решение на завтра.

Рори шагнул к ней, сурово сжав губы.

— Бэннер… — предостерегающе проговорил он.

— Но завтра уже наступило. — Она глянула через плечо на картину, изображавшую Жасминовую усадьбу. — Завтра — на этой картине.

Он обнял ее за талию и привлек к себе.

— Я не позволю тебе лишить нас возможности попробовать что-то сделать, — прошептал он, почти касаясь ее рта губами. А потом он поцеловал ее со всей страстью, которую вынужден был сдерживать в течение двух недель.

Бэннер больше не пыталась скрыть своего восторга. Ее руки обвили его шею, она встала на цыпочки, чтобы крепче прижаться к нему. Безрассудство охватило ее, безрассудство и желание, с которым она и не собиралась бороться. И ему она не позволит бороться со своим желанием. Она больше не хотела выслушивать напоминаний о ее Таре. Она не хотела больше ждать этого туманного «завтра», когда все само собой образуется. Она хотела Рори и не видела смысла это скрывать.