Жизнь без ограничений - Джо Витале

Немного подумав, я ответил: «Я перестал контролировать всё происходящее. Я позволил себе плыть по течению. Всё, что я делаю, – это очищаюсь, стираю воспоминания и стремлюсь попасть в нулевое состояние».

Он похлопал меня по плечу и улыбнулся одобрительно.

Мы пошли к моей машине, но через несколько шагов доктор остановился и пристально посмотрел на меня.

«Ты идёшь упругой походкой, – почти восхищённо сказал он. – Ты практически прыгаешь».

«Ну да, я действительно очень рад нашей встрече», – ответил я.

Мы отправились ужинать, и я рассказал доктору о своём разочаровании: по сравнению с написанной мной книгой советов П. Т. Барнума «There's а Customer Born Every Minute», другая моя книга продавалась хуже.

«Джозеф, ты должен любить её».

Я хотел, чтобы моя книга продавалась, поэтому не понимал, о какой любви идёт речь.

«Джозеф, если бы у тебя было трое детей, и один из них отставал в школе, ты сказал бы ему, что разочаровался в нём?»

«Нет», – ответил я. И внезапно меня озарило. Моя книга – это мой ребёнок, и я не должен говорить, что он чем-то хуже других моих детей. Я почувствовал это так остро, что практически расплакался в ресторане.

«Ты понял, Джозеф, – сказал доктор Хью Лин. – Ты должен любить всех своих детей».

Я испытал огромное сожаление, что отвернулся от своего «ребёнка» за то, что он отставал в школе жизни. В уме я начал повторять слова, обращаясь к Богу: «Я люблю тебя», «Мне очень жаль», «Пожалуйста, прости меня» и «Благодарю тебя», сохраняя чувство к моей книге в своём сердце. Позже, когда я пришёл домой и увидел свою книгу, я прижал её к своей груди, обнял её, выражая свою любовь и прося прощение за то, что не ценил её просто за её существование.

Позже, когда я отвозил доктора Хью Лина в мой дом в Уимберли, штат Техас, он сказал, что видит внутри меня эльфа.

«Кого?»

«Эльфа», – ответил он.

Я привык, что доктор видит вещи, которых не вижу я. Он не называл это физической возможностью, – скорее, это напоминало раскрытие скрытого в каждый момент времени.

«У эльфа большие глаза и большие уши. Он хочет оставаться внутри и не показываться на публике».

«Это та часть меня, которая хочет оставаться дома и работать за компьютером, а не общаться с другими людьми».

«Есть и другая твоя часть, которой нравится свет рампы».

«Две трети меня хотели принять участие в шоу Ларри Кинга и Опры Уинфри, – подтвердил я, – но последняя часть хотела остаться в тиши дома».

«Твой эльф заботится о твоем здравомыслии», – объяснил доктор Хью Лин. – Люди, которые во что бы то ни стало хотят стать знаменитостью, становятся одержимыми. Люди, которые хотят уединиться в пещере, прячут свой свет за камни. Тебе удаётся сохранять баланс».

Вечером того же дня я рассказал моей любимой Нериссе о своем эльфе.

«А что будет, если эта часть тебя захочет выйти на сцену?», – спросила она.

«Я не знаю».

Помолчав, она сказала: «Думаю, его зовут Спрайт [2]».

«Спрайт?»

«Да, Спрайт. Мне кажется, это имя подходит».

Я рассмеялся и вынужден был согласиться. На следующий день, когда я рассказал доктору Хью Лину, что Нерисса назвала мою внутреннюю часть Спрайт, он громко рассмеялся. Это имя ему понравилось.

«Спрайт похож на свет», – продекламировал он.

Через день после того, как я оставил доктора Хью Лина в своем доме в Техасе, я поехал на встречу с ним. Он сидел за столом вместе с двумя мексиканскими женщинами, которые, казалось, ловили каждое его слово. Он подозвал меня ближе. Я сделал себе кофе и хотел сесть в кресло позади доктора.

Он остановил меня и попросил сесть на стул рядом с собой, напротив женщин.

«Расскажи этим женщинам, чем ты занимаешься», – сказал он.

Я рассказал о моих книгах, о моём появлении в кино и о том, как пытаюсь помочь людям найти их счастье.

«Расскажи им, как ты справляешься с проблемами».

«Раньше я пытался решать проблемы, касались ли они меня или кого-то ещё. Теперь я позволяю им оставаться нерешенными, но очищаю воспоминания, которые вызывают эти проблемы. Когда я это делаю, проблемы решаются, а я становлюсь счастливым, потому что проблемы решены».

«Джозеф, ты можешь привести пример?»

«Моя сестра разочаровывает меня, – признался я. – Она живёт на пособие, её дом ограбили, документы украли, и ещё много других неприятностей. Она несчастна и огорчает меня этим. Я пытался помочь, отправляя ей деньги, книги, кинофильмы и даже DVD-плеер, чтобы она могла смотреть фильмы. Однако она не предприняла никаких усилий для того, чтобы измениться. Но теперь я и не пытаюсь изменить её».

«Что же вы делаете?» – спросила одна из женщин.

«Я работаю над собой, – объяснил я. – Теперь я понимаю, что жизнь, которую она ведёт, – не только результат её действий. Это также память или выполняемая программа, а она попала в ловушку этой программы. Так, как будто она подхватила вирус. В этом нет её вины. И поскольку я чувствую это, поскольку я чувствую её боль, значит, это наша общая программа. Я должен очищаться. Когда я очищусь, эта программа также оставит и её.

«Что вы делаете для очищения?»

«Я просто повторяю: «Я люблю тебя», «Мне очень жаль, «Пожалуйста, прости меня» и «Благодарю тебя».

Доктор Хью Лин пояснил, что в простой фразе «Я люблю тебя» есть три элемента, с помощью которых можно преобразовать всё что угодно. Он сказал, что это благодарность, уважение и преобразование. Я продолжил свое объяснение.

«Фразы, которые я произношу, напоминают мне магическое заклинание, которое открывает двери Вселенной. Когда я декламирую эти фразы как стихи, я открываю самого себя для Бога, чтобы он мог очистить меня и стереть все программы, которые мешают мне жить».

Доктор Хью Лин сказал, что ему нравится моё описание метода очищения Хо’опонопоно.

«Сравнение с вирусом очень точное, – сказал он. – Это программа, которая правит миром, и мы попали под её воздействие. Если кто-то попал в программу, и вы заметили это, значит, и вы попали в программу. Идея в том, чтобы принять на себя полную ответственность. Когда вы очищаете себя, вы очищаете программу для всех». Он остановился и добавил: «Но существует масса разных программ. Они как сорняки вокруг нуля. Чтобы получить неограниченные возможности, нужно очищаться больше, чем вы можете себе вообразить».

Казалось, что женщины поняли, и это меня удивило. Мы говорили о концепциях, которые изменяли образ мыслей, и женщины их легко воспринимали. Я не мог этого понять, но предположил, что они попали в резонанс с тоном доктора Хью Лина, как резонирует камертон.

Ранним холодным утром мы с доктором Хью Лином отправились на прогулку. Мы прош ли около километра по пыльной гравийной дороге. По дороге мы видели оленя. В одном месте на нас начала лаять стая собак, но мы продолжили идти и разговаривать. Внезапно доктор Хью Лин кивнул головой в сторону собак, как будто благословляя их, и сказал: «Мы любим вас».

Собаки перестали лаять.

«Каждый из нас хочет быть любимым, – сказал он. – Ты, я и даже собаки».

Одна маленькая собачка за спинами других тихонько тявкнула. Я представил, что она хотела нам сказать: «Это по-нашему!» или «Благодарю вас». Или даже: «Я тоже люблю тебя».

Наши разговоры с доктором всегда были очень интересны. Однажды доктор Хью Лин потряс меня фразой, что в нашей жизни есть только один выбор: очищаться или не очищаться.

«Ты можешь действовать или по памяти, или по вдохновению, – объяснил он. – Вот и всё».

Я ответил: «Я всегда говорил людям, что они могут действовать по вдохновению или нет. В этом и есть свобода воли. Бог посылает сообщение, а вы можете действовать или не действовать. Если вы действуете, всё будет хорошо. Если нет – у вас могут возникнуть проблемы».

«Выбор в том, чтобы очищаться или не очищаться, – сказал Хью Лин. – Если вы чисты, то приходит вдохновение, и вы действуете. Вы не думаете об этом. Если вы думаете об этом, то сравниваете вдохновение с чем-то ещё, а то, с чем вы сравниваете, и есть память. Очистите память, и у вас не будет выбора. У вас останется только вдохновение, и вы будете действовать без размышлений».

Ух ты! Эта мысль потрясла меня. Я даже почувствовал себя плохо от того, что писал и утверждал, что выбор – это свобода воли. Сейчас я научился, что свобода воли означает, что вы застряли в памяти. Когда вы окажетесь в нулевом состоянии, где нет ограничений, вы не будете делать ничего, кроме того, что вы должны делать.

«Как будто мы все – музыканты одной великой симфонии, – объяснил доктор Хью Лин. – У каждого из нас свой инструмент. И у меня тоже. У твоих читателей – их инструменты. И ни одного одинакового. Чтобы сыграть концерт так, чтобы он всем понравился, каждый должен сыграть свою, а не чью-то другую партию. У нас возникают проблемы, когда мы отказываемся от своего инструмента или начинаем завидовать инструментам других людей. Это – память».