Че Гевара. Книга 1. Боливийский Дедушка - Карина Шаинян

— Да нет, зачем, я тебе верю, — замахал руками Сергей. — Я наоборот рад, что все цело, боялся, ты скажешь, что у меня мозги давно в яичницу превратились… — он вздохнул и с надеждой спросил: — Так что мне, просто не обращать внимания, само пройдет, как простуда?

Алена помолчала, разглядывая Сергея. Со школы тот практически не изменился, лишь слегка увеличился в размере, да с лица сошла детская мягкость. Алена слегка пожала плечами.

— Ты зря не хочешь обратиться к психиатру, — мягко сказала она. — Никто не будет класть тебя в стационар. Возможно, хватит легких транквилизаторов, чтобы снять симптомы.

— Аленка, у меня выставка на носу! Как мне под транквилизаторами работать, сама подумай!

Алена покачала головой, убрала снимок в конверт и протянула Сергею.

— Короче, по моей области у тебя все чисто, так что… Если все-таки надумаешь — звони, дам телефон проверенного специалиста. Снимок сохрани на всякий случай, мало ли что.

Похлопывая конвертом по перилам, Сергей медленно спустился по лестнице. До сих пор он не сознавал, как отчаянно надеялся на Аленку. Рассчитывал, что она скажет: ну конечно, проблема известная, не страшнее гриппа. Съешь вот такую таблетку — и все пройдет. Ну или еще лучше: не тревожься, такое со всеми бывает, это нормально. Худшим случаем Сергею казалось долгое и нудное лечение. Но на то, что врач разведет руками и отправит его к психиатру, Сергей никак не рассчитывал. От растерянности он просто не представлял, что делать дальше: запасного плана на такой случай у него не было.

Он протянул номерок гардеробщице и, ожидая куртку, бездумно поворошил стопку брошюрок на стойке. Одна привлекла его внимание яркими, смутно знакомыми узорами, и Сергей начал читать. Православная парапсихологиня предлагала свою помощь всем, от кого отказались врачи, обещая исправление кармы, чистку энергетических каналов, лечение гипнозом, а заодно и приворот. Раскрытие чакр прилагалось по умолчанию. Сергей иронически хмыкнул и собирался уже отправить бумажку в урну, но в последний момент передумал и сунул в карман. Возможно, лечение гипнозом — как раз то, что ему надо. Даже если от галлюцинаций не получится избавиться — то, может быть, удастся внушить, что он ничего не видит? Или просто заставить себя игнорировать их вместо того, чтобы тревожиться и переживать.

От этой мысли Сергей даже приостановился. А что ему мешает перестать тревожиться без всякого гипноза? Да то, что с ним происходит, — ненормально, но не слишком мешает жить, да к тому же бывает интересным. Может, вместо того, чтобы бегать по врачам, ему нужно научиться управлять этим?

Сергей завел машину и осторожно потянул носом. Пахло вроде бы нормально: бензином, освежителем воздуха и разлитым неделю назад растворителем для красок. Есть шанс, что в ближайшее время его не накроет. Вот в том-то и дело, думал Сергей, осторожно выбираясь с парковки, ладно, когда это случается дома. А если на людях? А если он начнет галлюцинировать при родителях и напугает их до смерти? А если это свалится на него, когда он будет за рулем, успеет ли он вывернуть к обочине и остановиться? Ругнувшись сквозь зубы, Сергей вытащил из кармана листовку целительницы.

Стоило бы сначала расспросить Марию, но Юлька не хотела волновать бабушку зря. В конце концов, Алекс мог задавать вопросы из невинного любопытства.

— Это паранойя какая-то, — громко сказала она и толкнула дверь.

С тех пор, как дед уехал в свою последнюю командировку, здесь ничего не изменилось: по-прежнему посреди комнаты стояло массивное кресло под одиноким торшером, а на журнальном столике лежала раскрытая книга и очки. Лишь прибавилось пыли, да в углу у двери появилась большая коробка из-под телевизора. Заглянув в нее, Юлька обнаружила самодельную куклу из желтоватой бязи с глазами-крестиками и груду секций от игрушечной железной дороги, под которыми краснели какие-то пластмассовые бока. Щелкнув куклу по носу, Юлька огляделась, на цыпочках подошла к креслу и осторожно присела. Кресло по-прежнему было таким же уютным, как в детстве. Юлька подобрала ноги, свернулась клубочком и грустно улыбнулась. Дотянулась до книги — это оказалась «История культурных растений». В предисловии мелькнула фраза «рассмотрено с марксистских позиций»; Юлька фыркнула, полюбовалась на экслибрис — ветвь с узорчатыми листьями, складывающимися в подпись «проф. Цветков», и отложила книгу в сторону.

Когда-то Юлька сидела здесь каждый вечер, втиснувшись под бок худого жилистого деда. Чтение на ночь было обязательным ритуалом, не нарушавшимся, пока профессор не уезжал в очередную экспедицию. Неважно было, что именно прочтет сегодня дед. Иногда это были сказки Гофмана или Киплинговская «Книга джунглей». Изредка что-то невразумительное и совершенно непонятное, вроде докторской диссертации дедушкиного коллеги. Однажды это и вовсе оказалось подшивкой еще пахнущих типографской краской номеров «Спутника партизана» за семьдесят девятый год с двумя дедушкиными статьями: «Весенняя зелень» и «Первая помощь раненому бойцу». Из второй Юльке почему-то врезалось в память, что лучшее кровоостанавливающее средство — высохший панцирь каракатицы; много лет спустя это знание пригодилось на тайском пляже, где Юлька жестоко изрезала пятку об острые ракушки.

Но чаще всего книга оказывалась одним из экспедиционных дневников деда — странным собранием путевых заметок, хозяйственных расчетов, кратких описаний диковатых обрядов и мифов, распространенных в странах, о которых нормальный человек и не слышал ни разу. Зарисовки диковинных ритуалов, удивительные случаи, произошедшие в джунглях с дедом или его спутниками. Перевалы Тибета в короткой щетине привыкших к суровым ветрам трав. Стычки с ведьмами и жрецы таинственных культов, заброшенные тропы, ведущие к пещерам, где жили племена колдунов, недели пути ради того, чтобы найти волшебную лиану…

— Дедушка-ботаник, — иронически произнесла Юлька, выбираясь из кресла. Мертвый воздух проглотил слова.

Ящики большого письменного стола были заперты, но в одном из них торчал позеленевший медный ключ. Пожелтевшую тетрадь с надписью: «Дневник ученицы 3 «В» класса Степановой Юлии» Юлька отложила сразу, чувствуя, как горят уши. Дневник сам собой открывался на странице, где была жирно выведена двойка, а гневная запись под ней сообщала, что Юля плевалась на уроке пения.

Минуту спустя она уже сидела на полу, обложенная пачкой документов, и держалась за голову. Хлопнула входная дверь, и Юлька встрепенулась. «Я дома!», — крикнула бабушка. Теперь надо было выждать минуты три. Юлька начала неторопливо собирать в кучку многочисленные дедовы корочки.