Я - Хюррем! (СИ) - Наталья Коралевских

-Она к конюшне пошла, -заметив взгляд матери, выпалил Мустафа. – А знаешь, мама, Хюррем хорошая!

От этих слов бедная мать чуть не выпала в осадок. Ей совершенно не нравились позитивные настроения сына по отношению к законной супруге султана. По ее планам, он должен был ее опасаться и тихо ненавидеть. Но сейчас она впервые подумала, что можно пойти и другим путем.

-Как вы общались в дороге?- неожиданно спросила она у сына. Мустафа помялся, потом серьезно ответил:

-Хюррем часто плакала, мама. Но не вслух, как все женщины – у нее просто слезы из глаз текли, а сама она делала вид, что все хорошо. И в окно смотрела все время.

-Может быть, она по Мехмеду скучает…- неловко предположила Махидевран. У нее почему-то возникло ощущение, что она сунула нос в чужое грязное белье.

-Нет, мама, дело не в Мехмедике. Может быть, из-за папы – он болен, и сильно, - чуть скривившись и явно сдерживая слезы, отозвался Мустафа.

Махидевран хотела уже кинуться к сыну и расспросить его, как вдруг из конюшни вылетел рыжий смерч.

Прекрасная арабская кобыла в белых чулочках – а на спине у нее всадник … или все-таки всадница?

-О, Аллах! –пораженно застыла баш-кадина, приглядываясь. Юноша в темном костюме и брюках, с заплетенными в косу волосами, показался ей удивительно знакомым.

Среди ее знакомых мало было таких вот рыжих … и наглых.

-Мое почтение!-хихикнула Хасеки, осаживая кобылу почти у самого носа Махидевран. –Не хочешь прокатиться? Там есть чудесные лошадки!

-Хюррем! Что за непотребство! –прижала ладони к щекам ошалевшая баш-кадина. –Да как ты додумалась одеть мужской наряд!

-Ты еще не видела, в каких нарядах я дома щеголяла, - неизвестно чему разулыбалась эта сумасшедшая. –А в этом удобнее в седле сидеть. Я по-дамски ездить не могу.

-Мне нельзя сейчас ездить верхом… - засомневалась Махидевран.

-Тогда в коляску? – уступчиво согласилась Хюррем, которой явно не терпелось покрасоваться перед кем-нибудь на красавице кобыле. Махидевран увидела молящие глаза сына и покорно вздохнула. Куда ей было деваться от этих двух сорванцов?!

Она и сама забыла, как это приятно – скакать на лошади наперегонки с ветром. Рыжая славянская ведьма вовремя напомнила ей о том, что жизнь состоит не только из постоянных склок и дворцовых интриг. Или она напоминала об этом себе?...

Глава 35, в которой события принимают неожиданный поворот

Свежий воздух навевал странную тоску. Я сидела в саду и размышляла о том, как жить дальше. Стоило Ибрагиму узнать о моей беременности, как в нем проснулось вполне ожидаемое честолюбие. Он очень захотел увидеть своего сына (и почему нельзя предположить, что родится дочь?!) на троне Османов.

Мне лично после этого с ним стало просто противно общаться. Да, мы покуролесили — моя вина, сорвалась из-за долгого отсутствия нормальных сексуальных отношений.

Но с чего грек решил, что я с радостной рожей кинусь не только рога Сулейману наставлять, но и детишек от Великого визиря сажать на трон?

Вот это мне было очень интересно. Однако стоит признать — средневековая логика простому русскому человек из 21 века непонятна.

Рядом со мной на подушки опустилась слегка расплывшаяся в талии Махидевран. Судя по цвету лица, новая беременность давалась ей не особо легко.

-Хасеки Султан …- начала она.

-Опять за свое? — сдвинула я брови. — Кажется, мы уже договорились, что ты зовешь меня по имени.

-Хорошо, Хюррем.

-Я не Хюррем!

-А я не Махидевран, — слегка рыкнула на меня баш-кадина. –Но в данный момент мы те, кто мы есть. Вы — Великая султанша, которой Повелитель пожаловал титул Хасеки — Любимой Сердцу. Я — мать первого наследника, Мустафы.

-Тебя это не пугает? — неожиданно задала вопрос я. –Мы в первую очередь — женщины. Каждая со своим характером и личностью. То, что мы попали в этот дворец и достигли такого положения, не делает нас какими-то подобиями Бога на земле.

Махидевран пожала плечами и отказалась отвечать на этот вопрос. Либо ей нравилось нынешнее ее положение (по ее несчастным потухшим глазам этого не скажешь), либо просто не считала нужным вести философские беседы.

-Ты любишь Сулеймана? — задала я коварный вопрос. Махи чуть вздрогнула и … отрицательно покачала головой. –Чудно. Везет султану, как утопленнику. Никто его не любит — кроме, может быть, валидэ.

-И она не любит, -чуть заметно усмехнулась Махи. –Ее любимым сыном был Муса. Ходят слухи, что он родился не от султана Селима…

Я вытаращила глазки и навострила ушки. Рука автоматически потянулась за лукумом, стоявшим на низком столике.

-А от кого тогда?

-Я не все знаю, Хюррем… Вроде бы, это был какой-то евнух.

Я подавилась лукумом и долго кашляла, пока Махидевран участливо не похлопала меня по спинке. — Она тоже женщина, но она страдала от невнимательности своего Повелителя. Ты наверняка слышала, что султан предпочитал мальчиков…

-Краем уха, — согласилась я. –Но в подробности не вдавалась.

-Из-за этого Хафса султан и заводила любовников, пыталась как-то компенсировать себе то, чего не получала от супруга.

-Вполне логично.

-Это ее право, -пожала плечами Махидевран. –Не будем осуждать. Но … есть такая легенда, которую мне как-то рассказала еще в Манисе Дайе хатун…

Я вопросительно приподняла бровь.

-В тот день, когда Сулейман появился на свет, родила еще одна наложница…- задумчиво протянула Махидевран. Я насторожилась. — И у нее родилась мертвая девочка. Сразу после этого наложницу — звали ее, кажется, Ясмин-хатун, приказали казнить. Султан тогда был в походе.

-И?

-И у валидэ были очень тяжелые роды, и до этого она рожала одних девочек, — лукаво улыбнувшись, баш-кадина свернула разговор, оставив меня в растрепанных чувствах размышлять над сказанным. — Становится свежо, госпожа, пойдемте во дворец.

Я удивилась снова изменившемуся обращению, но через секунду мне стала понятна его причина. К нам направлялся Сулейман.

Который сейчас, по идее, должен быть в постельке и лечиться. Дома, в Топ-Капы. И что он здесь забыл, позвольте узнать?

-Махидевран, — кивком поприветствовал он старшую жену. –Хюррем, нам нужно поговорить.

-Да, мой Повелитель, — мне оставалось только изображать покорность и послушание.

Баш-кадина поклонилась и направилась во дворец, мы же остались наедине.

Сулейман смотрел на меня то ли сердито, то ли расстроено — сразу и не поймешь.

-Повелитель? — осмелилась я нарушить повисшее грозовое молчание.

-Почему ты уехала?

Откуда в его голосе столько боли?

-Мне нужно было отдохнуть, собраться с мыслями и подумать. Я устала сидеть в Золотой Клетке.

-Разве рядом со мной тебе плохо, Хюррем?

Мне очень не нравится ход султанских мыслей.

-Нет, мой Повелитель. Но иногда мне нужно побыть одной.

-Став султаншей, ты уже никогда не будешь одна.

-Это я уже поняла, -стиснув зубы и борясь с желанием сорваться и заорать, отозвалась я. — Я уже никогда не буду жить так, как привыкла, мой Повелитель.

-Ты совсем перестала звать меня по имени, Хюррем, -подойдя ко мне вплотную и приподняв мое лицо за подбородок, заявил Сулейман. Он тяжело дышал, на лбу была испарина. Кажется, кому-то пора в постель, а не шляться по Старым дворцам в поисках блудной жены. –Что произошло?

Я отодвинулась и неопределенно пожала плечами.

-Я стал тебе неприятен?

Язык чешется сказать, что никогда и не был. Но так ли оно на самом деле? Если бы он не был кровавым средневековым тираном и деспотом, познакомься мы в современности — разве меня не заинтересовал бы этот неисправимый романтик?

Я не хочу об этом думать. Мы не в современности.

Я крепко зажмурилась и на секунду ужасно захотела оказаться в своем мире, в своем времени…