Проект «Гадес» - Стивен Бакстер

Филлипс еще несколько секунд колебался, потом выругался.

— Черт побери, вы правы. Грейди, подайте-ка громкоговоритель… — Он поднес устройство к губам. — Говорит капитан Филлипс. Я обращаюсь к личному составу Олдмурской базы. Солдаты! Я знаю, что вы выполняете свой долг, но бывают и преступные приказы. Начальник базы уже совершил страшное преступление и готов совершить еще одно. Вы должны пропустить нас на объект. Прекратите огонь — вы стреляете в гражданских, которые готовы заплатить своими жизнями за то, чтобы вершилась высшая справедливость. Сдавайтесь. Сложите оружие.

Он опустил громкоговоритель и прислушался.

— Прекратить огонь! — донесся голос из громкоговорителей системы наружного оповещения базы. — Говорит капитан Грингейдж, офицер армии США. Принимаю командование на себя. Не стрелять!

Тельма улыбнулась.

— Хоуп сделала это, капитан!

— Да, — мрачно согласился Филлипс. — Но сколько человек успели погибнуть? Ладно, займемся этим потом. Возьмите людей, Грейди, и отправляйтесь на базу. Ваша задача — отключить энергоснабжение бункера. Исполняйте.

— Слушаюсь, сэр.

— Слышите, кто-то поет, Годвин? — спросил Джонс. — По-моему, назревают какие-то события, вам не кажется?

Коммодор не успел ответить. Внезапно погас свет, стихло гудение нагнетателей системы циркуляции воздуха.

— Ну вот, кто-то отключил электричество. Игра проиграна, Годвин, сдавайтесь.

— Не раньше чем я придушу тебя, мерзавец! — прорычал из темноты коммодор, бросаясь на ученого. К счастью, Джонс успел нырнуть за консольную панель, и Годвин промахнулся.

— Опять злитесь, коммодор? Что ж, попробуйте меня поймать.

Раздался негромкий взрыв, тяжелая входная дверь со скрежетом вывалилась из проема и повисла на одной оставшейся петле. Луч карманного фонарика рассек тьму.

— Годвин? Джонс? Вы здесь?

— Уберите свет, Капитан Боб! — крикнул Джонс. — Он вооружен.

Фонарь тут же погас.

— Я им займусь, — прозвучал спокойный голос Бакса Грейди. Раздался шум борьбы, снова грохнул револьверный выстрел.

— Не шали! — пропыхтел Грейди. — Хватит на сегодня смертей.

Снова послышалась возня, потом короткий, смачный удар, и все стихло.

— Все под контролем, капитан, — сказал Грейди. Он слегка запыхался.

Джонс выбрался из своего укрытия.

— Вы вовремя, — проворчал он. — Еще немного, и было бы поздно.

Капитан Филлипс включил фонарь и направил луч на него.

— Извините, Джонс.

За выбитой взрывом дверью мелькнула какая-то тень, и в зал вбежала Тельма.

— Чепмен, вы не пострадали?

— Тельма? — Ученый бросился к ней. — Я ужасно рад вас видеть! С вами все в порядке?

— Просто я чертовски устала и не выспалась. И еще я очень боялась.

— Вы сумели собрать данные, о которых я говорил?

— Да.

— Тогда идемте: нужно их проанализировать, выделить ключевые…

— Джонс, Джонс, успокойтесь! Посидите спокойно хотя бы минутку, а я пока займусь вашей рукой. Вы порезались?

— Да нет, это все ерунда! Нужно…

— Возьмите аптечку, мэм, — сказал Бакс Грейди.

— Спасибо, сэр. — Тельма вскрыла индивидуальный пакет и стала при свете фонарика бинтовать руку Джонса. — Вы, кажется, намеревались поговорить с магмоидами?

— Да, я хотел попытаться. Но, возможно, они не станут меня слушать.

— Почему не станут?

— Они не похожи на нас, Тельма, это совершенно иная форма жизни. На Земле могут разыграться десятки, даже сотни ужасных катастроф; человечество — да и вся остальная жизнь тоже — может вовсе исчезнуть с ее поверхности, но магмоиды этого даже не заметят. У них… я бы сказал: они невосприимчивы к истории.

— То есть все, что мы можем, — это попытаться?

— Знаете, Тельма, этот безумец Годвин цитировал Шелли и Шекспира. Он назвал меня Калибаном.

— Калибаном? А что, я всегда представляла его немного похожим на вас.

— Спасибо на добром слове, Тельма.

— Нет, вы это зря, Джонс… Как там говорится в этом его замечательном монологе о сне? «Во сне же снится, // Что будто облака хотят, раздавшись, // Меня осыпать золотом». — «Проснусь // И вновь о сне прошу».

— «Выходит, что славное у меня будет королевство…»

— «Когда убьешь Просперо»[22]. Идемте, Тельма, нас ждет работа.

Капитан Филлипс собрал всех в штабной палатке сразу за воротами базы. Джонс — усталый и небритый — сидел в парусиновом кресле, прихлебывал горячий чай и с жадностью втягивал ноздрями свежий воздух. Кроме него в палатке присутствовали Тельма, Клер и Хоуп Стаббинс в инвалидном кресле.

— Итак, — начал Филлипс, — насколько я понял, база окончательно закрыта и запечатана, персонал задержан для допроса. Я правильно понял, сержант?

— Все так, капитан. Но есть одна проблема: три сотни американских военнослужащих, о которых необходимо позаботиться, а также несколько тысяч гражданских лиц, которых необходимо вернуть в лагерь.

— Несколько человек погибли, капитан, — вставила Клер. — Их застрелили.

— Я знаю. — Филлипс кивнул. — Займитесь этим безотлагательно, Грейди. Возьмите себе в помощь констебля Бейнс и проведите дознание. Быть может, вам удастся решить и остальные вопросы. Да, и захватите с собой эту пожилую леди в инвалидном кресле: она, вероятно, устала…

— Пожилую?! — возмутилась Хоуп. — Вообще-то, я не считаю себя старухой!

— Не волнуйтесь, миссис Стаббинс, — сказала Тельма, вставая. — Я вам помогу. — Она бросила быстрый взгляд на Джонса, тот едва заметно кивнул в ответ.

Не успели Клер, Грейди и Тельма, катившая перед собой кресло Хоуп, покинуть палатку, как внутрь ворвались Тримейн и Уинстон.

— Где доктор Джонс, капитан? Мы закончили анализ, о котором он говорил!

— Я здесь, джентльмены, — отозвался Джонс и поднялся. — Здесь и горю желанием приняться за дело. Это ваши результаты? — Он протянул руку к тоненькой пачке бумажных листков, которую профессор держал в руке. — Ну-ка, поглядим…

Он некоторое время просматривал записи, сосредоточенно хмурясь, потом лицо его разгладилось.

— Это просто замечательно, — проговорил Джонс несколько минут спустя. — Вы славно поработали, особенно учитывая обстоятельства.

— Большую часть информации удалось получить только благодаря юному Уинстону, — сказал Тримейн.

— Почему-то меня это не удивляет. — Джонс слегка улыбнулся.

— Что вы собираетесь делать со всеми этими данными, доктор? — спросил Уинстон и слегка покраснел.