Дамский негодник - Милевская Людмила Ивановна

— Изнасиловать и прибить, — подсказала Галина.

— Да, — морща нос, согласилась Далила, — а Голос не хочет врать, но и правду говорить не решается.

— Почему?

— Наверняка по уважительным причинам, которых пока мы не можем узнать. Очевидно одно, что он порядочный человек.

— А мне вот не очевидно! — заявила Галина. — Может, он педофил?

— Здрасте! С чего ты взяла?

— До свидания! Он как-то подозрительно дочкой моей интересуется, все спрашивает, как там она? Что поделывает? Пакеты с подарками для Ангелинки под дверь мне кладет, игрушки всякие, погремушки. Продукты в последнее время повадился приносить. Как дверь ни открою, под ней то колбаса, то мясо…

— Вот она, благодарность! — возмутилась Далила. — Я тоже Ангелинке регулярно подарки ношу: игрушки да погремушки. Исходя из твоей логики, и я педофилка?

Галина отбилась:

— Ты ее крестная мать.

«А он ее крестный отец!» — мысленно возвестила Далила, но вслух не посмела, совершила новый наскок:

— А про продукты ты лучше молчи.

— Почему это? — удивилась Галина.

— Любишь ты жаловаться на свой пустой холодильник. Другой пропустил бы мимо ушей намеки твои, а он отнесся к ним с состраданием. Не значит ли это, что вы с Ангелиной небезразличны ему? Больше того: раз не просто болтает, а тратиться начал на игрушки и колбасу, значит, он любит вас.

Галина нанесла ответный удар:

— Если он нас так сильно любит, то почему имя скрывает?

Далила закатила глаза:

— Ты меня утомила. Ясно же почему.

— Почему? — вцепилась Галина.

«Почему? А черт его знает? Потому что мужик, дурак и слабак», — мысленно рассердилась Далила и от растерянности решительно понесла чепуху.

Имя скрывает он потому, — с ходу развила «умную» мысль, — что слишком серьезно к тебе относится. Он планирует длительные отношения, но, если прибегнуть к трансактному анализу, сразу становится ясно, что его суровый Родитель «бьет» его неуверенное Дитя, а Дитя чего-то побаивается и потому не хочет вам с Линочкой лгать.

«Господи, что я мелю? — ужаснулась Далила. — Это же ненаучно!»

Галина тем временем строго осведомилась:

— И чего же оно побаивается, его Дитя?

— Ну не знаю, — пожала плечами Далила. — Во всяком случае, его Взрослый явно молчит.

— Про Взрослого я поняла! Со Взрослым у всех мужиков полный абзац! Поэтому они не живут, а по приказу Дитя своего дурного только и делают, что развлекаются. Не наигрались, мать их!.. Так что у него с этим дурацким Дитем? Чего оно у него там побаивается?

Далила зашла в тупик. А Галине нужны объяснения, нужны аргументы.

— Мало ли чего, — пробормотала Самсонова. — Может, напористости твоей человек испугался, может, не раз в жизни обжегся, дует теперь и на воду.

— Это я-то вода? — возмутилась Галина. — Да я с виду кровь с молоком, изнутри горю, как коньяк! И пьяню, как молодое вино! Эх, Самсонова, жаль, ты не знаешь, какая я баба!

— Да я не о том! — рассердилась Далила.

— А о чем?

— О том, что он вообще всего опасается, не хочет события торопить.

Галина фыркнула:

— Не хочет события торопить? Как же, поверила я! Да он свидание мне сто раз назначал! Поняла?

— Что?! — поразилась Далила. — А ну, повтори!

— Свидание назначал, — повторила Галина и зловредно добавила: — Людмила права, выманивал он меня! Выманивал, чертов маньяк!

Глава 22

— Выманивал?! — Далила опешила. — Неужели твой Голос свидание назначал?

Семенова удало повела бедром:

— Именно!

— А почему я об этом не знаю?

— Потому что тебе не положено! — злорадно возвестила Галина.

Далила не обиделась на агрессивный выпад подруги, а спокойно спросила:

— Интересно, кто так решил, ты или Людмила?

— Конечно, Людмила. И, между прочим, она права. Ты всегда меня подавляла, с детства пытаешься повлиять на меня.

— Что-о? — поразилась Далила. — Даже так?

— Да! Ты на меня постоянно давишь, а это насилие!

— Я давлю? Каким образом?

Галина с обидой начала перечислять:

— Критикуешь, поучаешь, остерегаешь, стыдишь…

Далила вставила:

— И помогаю, если ты не забыла.

— Людмила тоже мне помогает, но она не поучает. И не толкает в объятия всяких маньяков. Она-то как раз запретила мне ходить на свидание. И правильно сделала.

— А Голос обиделся и не звонит, зато ты бесишься и страдаешь. Надеюсь, ты не забыла поблагодарить за это Людмилу? — с иронией поинтересовалась Далила, изумленно припомнив, что та про свидание умолчала: все больше говорила о Голосе.

Теперь Далиле казалось, что Людмила заговорила о Голосе неспроста. Складывалось впечатление, что Людмила хотела что-то выпытать у Далилы, но что? Или Семенова наговаривает, от ревности врет. Иногда с ней такое бывает.

В подтверждение мыслей Далилы Галина, по-детски оттопырив губу, проныла:

— Считаешь, Люська желает мне зла?

«Ох, Семенова, кого ты взялась обманывать, да еще так наивно. Думаешь, не вижу, что ты хочешь нас лбами столкнуть?» — мысленно усмехнулась Далила.

Она отрицательно потрясла головой и заверила:

— Галюсик, я так не считаю. Люся просто мало знает об этой истории. К тому же она плохо разбирается в людях.

— Люська не разбирается в людях? — рассмеялась Галина. — Ты что, не видела, какого она себе мужика отхватила?

— Какого?

— Красавец! Богатый! И у нее под пятой! Вот кого отхватила!

— Вот именно, отхватила. Это не она его отхватила, а он ее ухватил. Как же надо не разбираться в людях, чтобы угодить в лапы такого прохвоста. А Людмила еще пытается казаться счастливой.

Семенова удивилась:

— А в чем дело?

— Ее Карачка хуже маньяка, но о нем после, — сердито отмахнулась Далила и приказала: — Рассказывай, что стряслось у вас с Голосом?

Галина покорно приступила к рассказу:

— Знаешь сама, как развивался наш телефонный роман.

— Да уж, роман у вас устно-хронический, — горько пошутила Далила.

— И не по моей вине. Голос все больше по душам любил говорить, про Линку расспрашивал, а со свиданием не спешил. Как его ни крутила, как ни намекала, все бесполезно. Я уже приуныла, а тут он сам вдруг предложил.

— И ты отказалась?

— Да погоди ты. Я от радости чуть с ума не сошла. Неделю готовилась…

— А почему от меня-то скрыла? — изумилась Далила.

Галина, пряча глаза, проворчала:

— Хотела устроить сюрприз. Думала, встречусь с ним, закручу настоящий роман, а потом уже хвастану, когда будет чем.

— Все ясно, скрыла из суеверия. А Людмиле почему рассказала?

— Я и ей не рассказывала, я на свидание собиралась. А как время пришло, испугалась.

— Сдрейфила, что ему не понравишься, — догадалась Далила и промахнулась.

— Нет, — возразила Галина, — этого я как раз не боюсь. Ему-то я уже как бы понравилась. Раз он звонит, значит, видел меня.

— Логично, так в чем же дело?

— Я за себя испугалась.

— За себя?!

— Да, вдруг он мне не понравится? Представляешь, какое будет разочарование, если у него косоглазие? Или хуже еще, полный урод!

— Но голос-то у него мужской, — съязвила Далила, пытаясь припомнить, был ли случай, чтобы мужчина Семеновой не понравился.

Мужчины ей нравились положительно все: в любом уроде она хоть малюсенький шарм да и найдет и так любого нахваливает, что стыдно порой за нее.

Другое дело, что влюблялась Галина в повес и мерзавцев: к Граблину, пьянице и картежнику, прикипела, к Ванеку, другу его, женолюбу и многоженцу[3].

Но эту глупость своей любимой подруги Далила объясняла легко: Галка была, как говорится в народе, «слаба на передок». Приличные мужчины шарахались от нее, в сетях оставалось ни то ни се. А ведь в глубинах души Семенова нравственна, она мечтает о серьезном порядочном муже, о крепкой семье.

«Выходит, я ошибалась? — прозрела Далила. — Выходит, она хвалила всех, но перебирала».