Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта мысль вскоре стала навязчивой. Поделиться ею она ни с кем не могла. И это ещё больше раздражало её.
Она отвергла мужа, перебралась в другую спальню. Все попытки Андреса добиться её расположения разбивались о её непреклонность.
— Прости, Андрес, — говорила Габриэла строго, но без злости, — я не имею желания спать с тобой. Это выше моих сил. Прости.
— Ты моя жена, Габи! И я вправе требовать от тебя супружеской благосклонности. Не идти же мне на сторону! Я этого не хочу!
— Ты не оскорбишь меня, если изменишь мне, Андрес! Пусть это тебя не смущает, — она просительно смотрела в удивлённые глаза мужа.
— Мы так недавно поженились! И ты уже охладела ко мне? Но почему? Я был 'уверен, что ты довольна нашей жизнью! У тебя появился воздыхатель?
Габриэла вскинула голову и с нескрываемой яростью бросила в него злобный взгляд:
— Не вздумай больше даже заикаться об этом, Андрес! Я этого не потерплю!
— Тогда чем ты объяснишь свою холодность и постоянные ссоры? Это становится невыносимым! Ты должна понять меня, Габи!
— Я тебя понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Это, скорее всего, надо мной довлеет прошлое. Мужчины вызывают во мне неприязнь. И это мягко говоря. А ты прости.
— Как же теперь быть нам. Габи? — В голосе звучала мольба с примесью настойчивости и нараставшего недовольства.
— Никак! Просто живи и постарайся ни о чём не думать. Если сможешь.
— Вот именно! Если смогу! А если не получится? Что тогда?
— Хорошо бы посоветоваться с доном Висенте. Он мудрый человек и мог бы нам помочь. Я почти уверена в этом. Андрес.
* * *
В небольшом городке Аресибо тоже события в домике Миры шли своим чередом. Мира частенько просыпалась с чувством необъяснимой тревоги на душе.
Вскоре она поняла, что это ощущение имеет под собой какие-то основания.
— Ампара, ты за последние недели ничего не наблюдала в нашем квартале?
— О чём это вы, сеньорита?
— Нам никто не угрожает? Мне часто так неспокойно на душе. Чем это могло быть вызвано?
— Вы, сеньорита, становитесь девушкой, а это всегда связано с необычными, странными чувствами. Особенно у белых людей.
— Да я ведь мулатка, Ампара!
— Нет! Сеньорита настоящая белая и лишь слегка смугловата. Но и чистокровные испанки бывают такими. Вон донья Асунсьон ещё смуглей вас, моя сеньорита, а считается настоящей испанкой. И приняли вас в праздник очень хорошо, как я знаю.
— И всё же мне иногда обидно, Ампара, что на меня смотрят косо. Хоть бы Хуан быстрей возвращался!
Она приласкала большого пса, которого Пахо добыл три недели назад. Негр постоянно учил собаку, и теперь пёс ни у кого не брал еду. Только у троих хозяев. Злобно лаял на редких посетителей, но мгновенно слушал команды. А Миру, казалось, боготворил, беззаветно любя и охраняя.
Звали его Мулат за тёмно-коричневую шерсть, лоснящуюся на солнце. Он любил сопровождать хозяев на море, много плавал, приносил палки и любые другие предметы, бросаемые в море. Даже нырял и подолгу мог оставаться под водой. Но очень не любил ошейника и поводка.
— Сеньорита Мира, — говорила Ампара после одного из посещений рынка, где негритянка торговала овощами. — Я на рынке заметила, как двое бородатых мужчин как-то странно смотрели на меня.
— Ну и что с того? Может, ты им понравилась, — улыбнулась девочка.
— Тогда почему они тотчас отвернулись, заметив мой интерес к их взглядам?
— И что это за люди?
— Я их никогда здесь не видела, сеньорита. Мне они показались подозрительными. Я боюсь, сеньорита Мира.
— Не думаешь ли ты о моих драгоценностях?
— Может быть, сеньорита Мира. Это же подарки дона Хуана. Я его не знаю и никогда не видела, но такие дорогие подарки мог сделать только добрый и щедрый человек. Да и вы так часто его вспоминаете.
— Я его очень люблю, Ампара! А он так долго не возвращается!
— Главное, что он жив, сеньорита! Ты мне часто об этом говорила!
Мира посмотрела на негритянку с изумлением. Та впервые обратилась к ней на «ты». И девочка неожиданно почувствовала большую близость к этой деятельной женщине. Показалось, что они сблизились, чуть ли не подружились. И на душе стало легко и радостно.
— Ампара, как хорошо, что ты наконец ставала мне «ты»!
— Сеньорита! Неужели так было? Я не заметила! Простите меня!
— Что за глупости; ты говоришь, Ампара! Мне это так понравилось! И не смей больше обращаться ко мне по-другому! Я так хочу, чтобы мы были друзьями, подругами, — Мира в порыве чувств обняла негритянку и чмокнула её в щёку.
Глаза негритянки наполнились слезами. Шмыгнув носом, она отвернулась и с поспешностью удалилась, слегка сгорбившись.
Тёмная дождливая ночь накрыла городок. Мелкий нудный дождик лил уже много часов. Ветер шелестел жёсткими листьями пальм, ударял ими в стены домика.
Было, наверное, уже за полночь, когда Мира неожиданно резко проснулась и с широко открытыми глазами уставилась в темноту. В приоткрытое окно задувал прохладный ветер, было довольно холодно, и Мира хотела укрыться простынёй. И похолодела от вдруг нахлынувшего чувства страха и тревоги. Это оказалось так сильно, что сердце гулко забилось, словно в клетке. К горлу подступил комок ужаса, причину которого понять не могла.
Пёс молчал, всё было тихо, но чувство беспокойства не проходило. Оно даже усилилось, заставив девочку тихо встать и пошлёпать комнату к Ампаре с Пахо.
— Что случилось, сеньорита? — встревоженно спросила Ампара.
— Ампара, я внезапно проснулась с сильным чувством страха! Мне тревожно, не по себе. Я боюсь!
Проснулся Пахо. Он молча прислушался к тихому разговору, спросил:
— Может, приснилось что-нибудь страшное, сеньорита?
— Нет. Ничего мне не приснилось. Но страх так и щемит в груди. Это не к добру, Пахо! Встань, посмотри, что вокруг.
Пока Пахо надевал штаны, собака залаяла. Потом лай перерос в отчаянный визг с рычанием и на высокой ноте оборвался. Потом слышно было, как он заскулил.
— В саду кто-то есть! — Прошептала в ужасе девочка.
— Пахо, осторожнее! — наставляла Ампара и поспешно накинула на себя шаль. — Возьми что-нибудь с собой! Вдруг грабители!
Пахо, не отличавшийся храбростью, задумался, оглянулся на женскую половину жильцов и согласно кивнул. В углу комнаты взял засов от двери и вышел в темноту.
Прислушался. Кроме тихого поскуливания Мулата ничего не было слышно. Дождь по-прежнему шелестел в листве. И тут он на мгновение увидел тень в двух шагах от себя. Сильный удар по голове свалил
