Проект Атман - Кен Уилбер

11. ТИПЫ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО

Предыдущие главы были посвящены обзору главных стадий и уровней в развитии сознания; в последующих будут рассмотрены некоторые следствия этой модели. В них мы взглянем на динамику эволюции — которая представляет собой не что иное, как невероятный проект Атман. Мы будем рассматривать медитацию, бессознательное, инволюцию (противоположность эволюции), шизофрению и мистицизм. А начнем мы с «типов» бессознательного.

Авторы многих научных работ о «бессознательном» просто с самого начала допускают, что оно существует — как процесс, либо как содержание — а затем переходят к описанию его слоев, уровней, оснований, форм или содержаний. Я же убежден, что такой подход следует дополнить вопросами психологии развития и эволюционными соображениями, с одной стороны, и динамическими факторами, с другой.

Позвольте мне привести несколько примеров по самой проблеме. Транзактный анализ говорит о бессознательном (или пред — сознательном) сценарном программировании, содержащем вербальные предписания типа «испытывать вину» или «накапливать тревогу» [33]. Задача аналитика — обнаружить такие предписания, сделать их явными и сознаваемыми, тем самым освобождая клиента из‑под их принудительной власти. Ради простоты назовем это «вербально — сценарным бессознательным».

Теперь давайте отметим одну простую вещь: у до — вербального ребенка не может быть вербально — сценарного бессознательного. Скорее, сам язык сначала должен возникнуть в ходе развития, потом в него загружаются сценарные предписания, которые должны будут опуститься ниже обычного порога сознания — только на этом этапе и не ранее можно говорить о бессознательном сценарии. По той же причине ребенок на до — фаллической стадии не может иметь фаллическую фиксацию, а до — эгоический младенец не обладает бессознательной структурой характера — «эго», и т. п.

Очевидно, что существующее в «бессознательном» в значительной мере зависит от вопросов развития, — все бессознательное во всех своих формах не просто изначально дано. И все же многие современные авторы, судя по всему, предполагают, что существует некое «трансперсональное бессознательное», присутствующее с самого начала, однако вытесненное. Но, позвольте, если оно похоже на вербальные формы, структуру характера, умственные способности, абстрактное мышление и на высшие структуры вообще, то оно еще не вытеснено, ибо по логике развития у него еще не было даже шанса возникнуть.

Настроившись на такую точку зрения в отношении развития и динамики в противопоставление статике и данности, я очерчу пять основополагающих типов бессознательных процессов. Это именно типы бессознательных процессов, а не уровни бессознательного (хотя мы будем упоминать и о них). Я не собираюсь в своем обзоре исчерпать тему или дать окончательные определения, а лишь хочу указать на те вопросы, к которым, на мой взгляд, должна адресоваться трансперсональная психология.

Основное, или фоновое бессознательное

В слово «фон»[43] (или основа) я вкладываю, по существу, нейтральный смысл; его не следует смешивать с «Основанием Бытия», или «Первоосновой». Хотя в определенном смысле это понятие и является «всеобъемлющим», фундаментально оно относится к процессу развития. Зародыш «обладает» фоновым бессознательным; по существу, это все глубинные структуры, существующие, как потенциально готовые возникнуть в какой‑то точке будущего через воспоминание. Все глубинные структуры, данные коллективному человечеству — принадлежащие каждому уровню сознания — от тела, ума, души и духа до грубого, тонкого и причинного, — погружены в фоновое бессознательное. Они бессознательны, но не вытеснены, потому что еще не входили в сознание (в этой жизни; мы можем говорить о вытеснении этих высших состояний в психологии инволюции или предрождения, о чем см. последнюю главу). Развитие или эволюция состоит из серии иерархических трансформаций или развертываний глубинных структур из фонового бессознательного, начиная с наинизших (плерома и тело) и заканчивая наивысшими (Бог и Пустота). Когда — и если — возникло все, содержавшееся в фоновом бессознательном, тогда остается только сознание: все сознательно, будучи Всем. Как говорил Аристотель, когда все потенциальности актуализируются, то результатом будет Бог.

Заметьте, что фоновое бессознательное по большей части (но, по — моему, навряд ли можно сказать, что полностью) лишено поверхностных структур, поскольку последние в основном выучиваются в ходе развертывания (вспоминания) глубинных структур. Это похоже — но лишь похоже — на идею Юнга об архетипах, как «формах, лишенных содержания». Сам Юнг писал, что архетип (глубинная структура) «определяется своим содержанием [поверхностной структурой] только в том случае, когда становится осознаваемым и потому наполняется материалом сознательного опыта» [213]. Каждый человек «наследует» одни и те же базисные глубинные структуры; но каждый выучивает индивидуальные поверхностные структуры, которые могут быть очень схожими или совершенно несхожими со структурами других людей (разумеется, в пределах ограничений, накладываемых самими глубинными структурами).

И, наконец, обратим внимание на то, что, чем ближе глубинная структура к возникновению в сознании, тем более мощно она влияет на уже возникшее сознание. Этот факт оказывается наиважнейшим.

Теперь все следующие четыре типа бессознательного могут быть определены относительно фонового бессознательного. Это даст нам понятие бессознательных процессов, которое будет отражать одновременно структурность и динамику, а также многослойность и развитие.

Архаическое бессознательное

Пионерские усилия Фрейда в психоанализе привели его к постулированию двух фундаментально различных психических систем: системы бессознательного, как он его назвал, и системы сознания. Бессознательное, полагал Фрейд, порождено вытеснением: некоторые импульсы, которым система сознания динамично сопротивлялась, были насильственно удалены из осознания. «Бессознательное» и «вытесненное» составляли для него в основном одно и то же [39].

Однако со временем Фрейд стал говорить не столько о системе сознания и системе бессознательного, сколько об «эго» и Ид, и эти две формулировки не вполне четко совпадали друг с другом [140]. То есть «эго» было не тем же самым, что система сознания, а Ид — не тем же самым, что система бессознательного. Прежде всего части «эго» (Супер — «эго», защиты и структура характера) были бессознательными, а части Ид — тоже бессознательными, но не вытесненными. По выражению Фрейда, «мы признаем, что Бессознательное не совпадает с вытесненным; по — прежнему верно, что все вытесненное есть Бессознательное, но не все в Бессознательном вытеснено» [140].

Не все, что находится в бессознательном, вытеснено, ибо, как понял Фрейд, кое‑что в нем было таковым с самого начала — не каким‑то личным переживанием, которое потом вытеснялось, а чем‑то, как бы начавшимся уже в бессознательном. Фрейд когда‑то думал, что символы сновидений и фантазий можно прослеживать до личных переживаний реальной жизни, однако потом он стал понимать, что многие из таких символов, по — видимому, не могут порождаться личным опытом. «Откуда же тогда необходимость этих фантазий и материал для них?» — слышим мы его вопрос. «Не может быть никаких сомнений насчет инстинктивных источников; но как тогда объяснить, почему одни и те же фантазии всегда формируются с одним и тем же содержанием? У меня есть на это ответ, который наверное покажется слишком вызывающим. Я убежден, что первичные фантазии… являются филогенетическим наследством. В них индивид… дотягивается… до опыта прошедших эпох» [144]. В это филогенетическое или «архаическое наследство», он, помимо инстинктов, включил «сокращенные версии эволюции, проделанной всей человеческой расой в течение долго длившихся периодов и с доисторических времен» [144]. Хотя Фрейд глубоко расходился с Юнгом во взглядах на природу такого архаического наследства, он все же утверждал, что «полностью согласен с Юнгом в признании существования этого филогенетического наследия» [145].

Для Юнга «филогенетическое наследство» состояло, конечно, из инстинктов и связанных с ними ментальных форм или образов, которые он со временем назвал «архетипами». В представлении Юнга инстинкт и архетип были тесно связаны — почти едины. Как поясняет Фрей — Рон, «связь между инстинктом и архетипическим образом представлялась [Юнгу] столь тесной, что он сделал заключение об их неразрывности… В изначальном образе [архетипе] он видел автопортрет инстинкта — другими словами, восприятие инстинктом самого себя» [145]. Что же касается самих архаических образов, точка зрения Юнга такова: