Русалочья кровь - Ева Святненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если только старухе цветок папоротника кинуть и улететь, пока та ловить будет? Но без цветка все плану пойдут насмарку, придется еще год ждать. А ждать Катенька не хотела. Жемчужина должна ей принадлежать, тогда сможет она унять ненависть своих сестер-русалок к перевертышам, новый договор они заключат, где никто друг друга обидеть не сможет. А если противники нового порядка найдутся, то не жить им в Сервуге. А вот стоят тут эти и счастья своего не понимают.
Самый крупный волк прыгнул. Как в замедленной съемке Катя видела — вот присел, набирая мощь для прыжка, вот оторвались лапы от земли, вот оскаленная морда метит ей прямо в лицо.
Девушка взлетела, уходя от звериных клыков и увернулась от ведьмы. Та, растопырив руки, и оскалившись не хуже волков, кружила над полянкой и не давала подняться выше.
— Да пропусти, ты. Гадина беззубая! — русалка принялась ругаться, чего никогда себе раньше не позволяла.
— Зубов мало, да все мои, — огрызнулась старуха. А от тебя скоро ни зубов, ни волосьев не останется. Вона как скачут.
Волки мельтешили внизу, взрыкивая, подпрыгивая, щёлкая зубами в надежде зацепить Катю за ногу. И у них получилось. Девушка на секундочку только отвлеклась, чтобы взглянуть на них, а ведьма этим воспользовалась — упала кулем сверху, и вместе они свалились в мохнатый клубок из лап, зубов, когтей.
К старухе стая интереса не проявила, а русалку прикусил за руку ближайший зверь и потащил за собой волоком.
Девушка пыталась вырваться, отбиться, но силы были не равны. Волки сменяли друг друга, зажимали челюстями то руку, то ногу и продолжали тянуть её за собой.
Катя вскрикивала каждый раз, когда клок её розовых волос застревал в зарослях, когда в тело вонзались камни и острые сухие сучья, когда волчьи зубы оставляли новую отметину. Ей показалось, что прошла целая вечность, пока они не оставили её.
Девушка сжалась комочком, закрываясь от нападения, но ничего не происходило. Катя открыла глаза и робко осмотрелась.
Всё вокруг уставлено свечами, светло почти как днём. Свечи расположены не абы как, а закручивались спиралью, в центре которой возвышался огромный пень. А на пне что-то сверкало и слепило.
Под корявым вязом со сломанной верхушкой сидел белый волк, в глазах которого полыхала ярость. Неспеша он встал, и остальные волки попятились, как единое целое, заскулили, заплакали, прося прощения.
Белый волк рыкнул, разбежался, пружинисто подпрыгнул и перемахнул через пень.
Ножи, сообразила Катя, это десятки ножей, воткнутых в древесину. Почему-то она ясно рассмотрела она, что у одних ножей рукоятки обмотаны кожаными лентами, у других сделаны из полированного металла, у третьих украшены завитушками и славянскими оберегами.
Над этими рукоятками и пролетел белый волк, а с другой стороны пня — приземлился уже Константин.
— Костя, — прошептала Катенька, сил не было кричать.
— Всё хорошо, девочка моя, сейчас я тебе помогу, — Костя взял её на руки, прижал к себе, пачкаясь в голубой русалочьей крови.
Один из волков глухо зарычал, ещё пара голосов присоединились к нему. Костя даже не обернулся, продолжал с Катей разговаривать.
— Сейчас к себе домой отнесу и посмотрю твои раны. Держись, моя любимая, душа моя.
— Костя, они же альфе доложат, что я у тебя.
— Вот и хорошо, — Костя сжал губы в тонкую линию, — альфа разборки устроит и показательную битву, чтоб непослушных наказать. Но он стар, и старость ему мозги в пыль покрошила. Я его убью.
— Но как же? А другие?
— Не волнуйся, маленькая, — Костя нежно взглянул на грязное осунувшееся лицо возлюбленной. — Последние полгода я хорошо поработал. Большинство перевёртышей на моей стороне. Настало время показать зубки.
Катя опомнилась, нащупала ремешок сумочки и подтянула ту к груди, обхватила двумя руками. Повезло, что не потеряла.
— Костя, моя сумочка, там цветок. Я сорвала. Отгони старуху, прошу, она отнять хотела.
Старуха следовала за вожделенной добычей, шла в десяти шагах за Константином, но звуков не издавала, цветок не просила. Лицо насуплено, спина ещё больше сгорбилась, руки до земли свесились. Так бы и кралась незамеченной от полянки до Сервужского креста, если б русалка про неё не вспомнила.
Костя свистнул и пробурчал неразборчивый приказ в темноту. Сейчас же последовал ответ — низкий утробный звук, и серая молния метнулась к старухе. Та только руками прикрыться успела и проклятье изрыгнуть.
В поселении оборотней было тихо и пусто — Костя без помех пронёс Катеньку до своего дома. Уложив девушку в кровать, он первым делом осмотрел её раны.
Множество царапин, неглубоких укусов, но ничего серьёзного. К счастью, его собратья не стали своевольничать, а отнесли находку к лидеру охотничьей вылазки. Кате повезло, но в другой раз могло и не повезти.
Надо заканчивать с альфой и его дурацкими древними порядками. Костя принял душ, надел ритуальную рубаху для поединка и уселся на пороге дома. Ждать оставалось недолго.
Лес жил своей жизнью — бормотал на разные голоса, шелестел, рос, дышал. Недалеко от Креста в густой тени от клёнов лежала старуха.
Волки сильно её потрепали, старуха со свистом вдыхала воздух и протяжно стонала. Небо постепенно светлело, и стоны становились тише и реже. А с первым лучом солнца ведьма захрипела и затихла.
На ветке клёна пристроилась белка, глаза-бусинки внимательно наблюдали за происходящим внизу. А ну будет чем поживиться. Люди страшные, большие, но иногда вкусную еду дают, если к ним близко подойти.
Тем временем, тёмная сгорбленная фигура старухи распрямилась, побелела, потекла и через минуту на траве лежала молоденькая девушка. Тонкая талия, изящные руки и ноги — вся как изысканная статуэтка невесомой танцовщицы.
Белые волосы разметались веером и казались пушистым облаком вокруг худенького личика. Глаза закрыты, на лице покой и умиротворение. Под веками двигаются глазные яблоки, будто снятся ей сны.
Далеко от этого места, в центре Сервуги, встрепенулась худая брюнетка. Дарина, полуденница, никогда не спала и последние пятьдесят лет занимала время
