Вокруг света на мотоциклах - Эван МакГрегор

Слушать ее было так приятно, что я почувствовал сильнейшее разочарование, когда нам, наконец, разрешили ехать.

ЧАРЛИ: Мы поехали дальше через Западную Украину по направлению к Львову. Эта часть страны действительно выглядела бедной, некоторые украинцы до сих пор пахали землю вручную: я сам видел, как один мужчина вспахивал длинную и узкую полоску земли ручным плугом. Жалкое существование, и все здесь выглядело каким-то черно-белым. Никаких ярких красок. Вообще ничего.

Практически все деревни, через которые мы проезжали, были пусты. Мы видели только стариков, каких-то почти безжизненных. Они сидели на завалинке и глазели на дорогу. Дети носили куртки-ветровки, которые им были явно малы. Время от времени мимо нас по дороге со скоростью 150 км/ч проносились «Мерседесы» с тонированными стеклами. «Мафиози или просто бандиты, — думали мы, — которым наплевать на собственную страну». Бедность была поразительная, особенно притом, что мы пока уехали не очень далеко от дома. От Лондона до Украины была всего неделя езды, но нам открылся совершенно другой мир.

К вечеру мы достигли Львова, проведя еще один долгий день в дороге, — 250 км по ухабам, с двумя остановками. Первый раз мы заехали в маленькую деревню, только чтобы посетить красивую церковь, а потом еще перекусили в придорожной забегаловке. Где бы мы ни останавливались, везде люди помогали нам всем, чем могли. В Львовском отеле, например, Клаудио спросил, в каком безопасном месте можно оставить мотоциклы. Администратор ответил: «Здесь» — указав на фойе своего когда-то шикарного и богато украшенного, но сейчас несколько потрепанного отеля. Эван свернул палас, и мы проехали на мотоциклах несколько ступенек вверх, через двойные двери. Потом, оказавшись в разукрашенном холле, смеялись над тем, как трудно развернуть тяжелый байк на скользком полированном мраморном полу.

Мы помылись, переоделись и пошли гулять по городу в компании Андрея Хуняка, украинского приятеля Клаудио. Как и многие восточно-европейские города, Львов был очень красив. Классические здания, булыжные мостовые и широкие площади, на которых старики играют в шахматы. Андрей — студент лингвистического факультета Львовского университета, подрабатывающий администратором базы данных. За обедом он рассказал нам, как трудно найти работу на Украине. «Рим не сразу строился, и свободный рынок за десять лет тоже не построишь. Украина обрела независимость всего тринадцать лет назад. Это еще такой малый срок», — сказал он.

Мы спросили, как ему переход от коммунизма к демократии. «Трудное было время, — ответил он. — Добыть удавалось только самое необходимое. Одежду невозможно было купить. В магазинах пустые полки. Нигде ничего нет. Просто смешно. А теперь все полки забиты, но нет денег, чтобы все это покупать. Слишком дорого».

Примерно то же самое говорили нам во всей Восточной Европе. Мы проезжали через Чехию всего за несколько недель до ее вступления в Евросоюз и видели, что многие молодые люди там до сих пор живут с родителями, потому что не могут себе позволить отдельное жилье. При этом ожидается, что цены на недвижимость еще больше вырастут, когда страна станет членом ЕС. Многие на Украине жаловались на мафию, но снимать себя на видео никто не позволял. Одно это говорило о том, насколько влиятельна мафия в стране — пожалуй, ее боятся даже больше, чем боялись коммунистического режима пятнадцать лет назад.

ЭВАН: Сроки поджимали, и из отеля мы уехали рано утром. К трем часам дня нужно было проехать 580 км. В Киеве у нас была назначена встреча в центре Unicef, где помогали детям, страдающим от последствий чернобыльской катастрофы.

Чарли притих, и у меня тоже не было особого желания разговаривать. Расстояние давило — не столько до Киева, сколько весь тот путь, который еще предстояло проделать.

В ранние утренние часы нас все еще снедали тревожные мысли. Проблемы на границе, странный отель «Камелот», бедность украинской провинции — все это служило богатой пищей для тревожных размышлений, от которых еще больше тянуло домой. Впервые нам стал понятен масштаб задумки. Мы столько всего увидели, сделали и такой путь прошли! Было тяжело и физически, и морально. Тем не менее шла еще только вторая неделя из пятнадцати. Причем это была еще самая простая часть пути. В Казахстане, Монголии и Сибири будет гораздо труднее. Поистине устрашающая перспектива, задумываться о которой как-то не хотелось.

Примерно час мы ехали в полном молчании, пока не остановились попить кофе в придорожном ларьке, который находился в конце длинного правого поворота, под массивным коммунистическим памятником советской эпохи в виде сжатого кулака, выступающего прямо из крутого склона холма. Памятник бы в трещинах, со следами разрушения, но все равно производил сильное впечатление. Подъезжая к ларьку, я объехал останки того, что когда-то было собакой. Ее явно сбила машина, причем от сильного удара останки разбросало по всей дороге. Более страшного происшествия на дороге мне видеть пока не доводилось. Я посмотрел туда краем глаза — разглядывать не хотелось, хотя и не смотреть тоже было невозможно.

Мы с Чарли стояли на обочине дороги и молча потягивали кофе, пока Клаудио снимал памятник. Впервые с момента выезда из Лондона нам не о чем было поговорить, и положение еще больше усугублялось присутствием Клаудио. Он, конечно, отличный парень, с ним легко, он всегда готов рассказать интересную историю, но динамика трио сильно отличается от отношений двух людей, поэтому мы еще не совсем привыкли к нему.

Собаку видели все, но заговорить о ней не решался никто. «Там собаку всю по дороге раскидало», — в конце концов тихо сказал я через край кружки. Чарли посмотрел на меня, и нас словно прорвало. «Не поймешь, где у нее зад, а где лапы», — добавил я, и мы скорчились от смеха. Шутка, конечно, плоская, но она помогла нарушить тяжелое молчание.

«Знаешь, что в самый последний момент пронеслось у нее в голове? — сказал Чарли, смеясь так, что с трудом выговаривал слова. — Ее задница».

Следующие несколько минут мы упражнялись в дурацких каламбурах, морщась, когда проезжающие мимо грузовики еще сильнее размазывали останки этой несчастной собаки. «Не-е-е-ет, не смотри», — кричал Чарли каждый раз, когда ее переезжали, но мы оба были в истерике. Мрачное настроение ушло. Мы с Чарли снова были в хорошей форме.

Постепенно начало холодать, с самого нашего отъезда так холодно еще не было. До сих пор с погодой очень везло, да так, что несколько дней назад я перестал надевать термоподкладку к дорожному костюму — иначе становилось жарко. Жертва рекламы, я поверил всему сказанному про термоодежду: что она, якобы, в жару охлаждает, а в холод согревает. Я утеплился, как на Северный полюс, даже по спине пот тек. Но теперь, когда термоподкладка была снята и на мне под дорожной курткой и штанами остались только футболка и трусы, я начал мерзнуть. «Извините, парни, но у меня сейчас все отмерзнет. Давайте остановимся», — бросил я клич по интеркому. Мы нашли еще один кофейный ларек, припарковались рядом и начали долгий процесс распаковывания багажа, чтобы достать с самого дна сумок термоодежду. Мы стояли на обочине в одних трусах, запихивая термоподкладки обратно в штаны и куртку, и совсем закоченели. Тут к нам медленно подкатила полицейская машина, и сидящие в ней копы уставились на наши полуголые тела. Потом они удалились, но скоро вернулись и снова проехали мимо, все так же глядя с недоумением. Потом полицейские снова уехали и через пару минут опять вернулись, на этот раз уже с включенной сиреной. «Ну вот, началось», — подумал я, когда они остановились перед мотоциклами.