Солярий для Снежной королевы - Дарья Калинина

Кира с сомнением смотрела на кучу покупок, продемонстрированных им. Могут ли они верить Снежане? С одной стороны, какая мать не создаст алиби для своего сына? А с другой стороны, кожаные мужские стринги с металлическими заклепками даже самая любящая мать не станет покупать сыну. Такое мог купить только сам Юра.

С другой стороны, странно, что он позволил себе такую покупку на глазах своей матушки. Вроде отношения между Снежаной и ее сыном особой близостью не страдают. Она совершенно не переживает по поводу изгнания Юры, ей лишь досадно, что это создает для нее теперь определенные неудобства. Вот и до сына она дозвониться не может, а самой ехать ей к нему «влом», подружек вон посылает. И это при том, что вокруг происходят ужасные вещи, а Снежана за судьбу сына совершенно не тревожится.

Хорошая она мамаша, ничего не скажешь! Хотелось бы посмотреть, какого монстра она сумела воспитать.

Но говорить ничего такого Снежане подруги не стали. Ни к чему это, напрасное сотрясение воздуха. Если уж человек не способен любить своих ближних, то слова подруг точно его не заставят это сделать. Тут нужно средство неизмеримо более сильное. Снежане требовалось сначала самой почувствовать ту великую силу любви, что окружает нас с самого нашего зачатия, но которую очень многие люди разучились чувствовать или сознательно подавляют в себе эту способность. И уж потом она могла бы передать часть этой силы любви и своему сыну.

Однако на пути к этой цели неизменно возникали три мощные преграды: жадность, лукавство, жестокосердие. Они и отвращали Снежану от других людей. Казалось бы, такая простая вещь – любовь к родному сыну, но даже такое дело Снежане было не по плечу.

И все же Кира не удержалась, спросила:

– А сами-то вы не хотите съездить к Юре?

– Ах, нет! Я слишком утомлена и потрясена сегодняшними испытаниями.

Ну вот, что и требовалось доказать!

Оказавшись вновь на улице, девушки взглянули на часы, прикидывая, не поздно ли наведаться к Юре, и оторопели. Была уже половина двенадцатого ночи.

– Батюшки, как много времени! – ужаснулась Леся.

– Надо ехать домой.

– Наверное, мужчины наши сходят с ума, гадая, куда мы запропастились.

– Мне кажется, «сходят с ума» – это ты еще очень мягко выразилась.

Кирино предположение было близко к истине. Когда подруги заехали во двор, они увидели на крылечке своих мужчин, излучающих четко видимые волны негодования и возмущения. Рядом с ними сидели кошки, на мордах которых и во взглядах, устремленных на подруг, тоже было написано откровенное неудовольствие.

– Ну вот и мы! – воскликнула Леся, помахав всем четверым рукой.

И в тот же момент мужчины дружно встали, повернулись к подругам спиной и ушли в дом. Следом за ними промаршировали и кошки.

Леся оторопела:

– Ты это видела?

– Обижаются.

Подруги самостоятельно загнали машину в гараж, закрыли его и прошли в дом. Мужчины и кошки сидели в кухне.

– Нам надо поговорить, – произнес Лисица таким тоном, что подругам сразу же стало ясно, что этот разговор не к добру.

– Если ты насчет нашей задержки, то мы можем все тебе объяснить.

– И что же?

– Понимаешь, в деле о пропавшем мальчике – родственнике Леси – появились…

Договорить ей не удалось. Лисица хлопнул кулаком по столу и крикнул:

– Довольно!

На столе подпрыгнула посуда, а Кира осеклась и с изумлением уставилась на Лисицу. Он частенько ворчал на нее, иногда даже входил в раж и повышал голос, но чтобы так орать – такого в их семейной практике еще не случалось.

– Ты чего? – спросила она удивленно и немного испуганно.

– Нет никакого похищенного ребенка!

– В смысле?

– Пока вас не было, звонила Лесина мама, – вмешался в разговор Эдик. – И она очень удивилась, что это за Таня и Паша, о которых лично она никогда не слышала. И еще она сказала, что у них никого не похищали, иначе она бы это знала.

– А я-то еще удивлялся, такая драма в семье, а никто из Лесиных родных не появляется и даже не звонит!

Вперив в Киру тяжелый взгляд, Лисица потребовал:

– Так где вы болтались столько времени? И с кем?

Вот оно что! Мужчины их приревновали. И Кира вздохнула с облегчением.

– Мы и правда все это время искали похищенного мальчика.

– Не верю!

– Нет, ты поверь, пожалуйста, – пришла на помощь подруге Леся. – Это чистая правда. Мы вас не обманываем.

– В самом деле?

Лисица не скрывал своей иронии. Да и Эдик смотрел на подруг очень сердито.

– Мальчик действительно пропал. Только этот ребенок не мой племянник, а… а просто ребенок.

– В смысле?

– Он сын моей знакомой. Не родственницы, а знакомой.

– И давно вы с ней знакомы?

– Нет, всего пару дней.

– То есть вы с ней познакомились, и она сразу же попросила вас помочь найти ее похищенного ребенка?

– Ну… да.

– Выходит, теперь вы уже беретесь помогать всем подряд?

– Не всем подряд, а только тем, кому надо помочь.

И Леся замерла, не зная, как объяснить мужчинам, почему она ответила на просьбу Тани согласием. Вообще-то это и впрямь было не ее дело. Похищением Павла должна была заниматься полиция, родные ребенка, но никак не две совершенно посторонние им сыщицы-любительницы. Но теперь, когда они с Кирой так глубоко увязли в этой истории, отказаться от поисков казалось просто немыслимым.

Все это Леся и попыталась изложить мужчинам. Они оба слушали ее с каменными лицами. И под конец Леся, не находя больше аргументов, даже расплакалась.

Слезы капали в тарелку с борщом, который она явно не варила. Видимо, это было коллективное творчество самих мужчин. Вернувшись домой раньше девушек и не обнаружив на обычном месте ни ужина, ни подруг, Эдик и Лисица взялись стряпать сами. Куски овощей были крупными и нарезаны были неровно. Цвет у борща был не свекольный, а какой-то коричневый, так бывает, когда свекла переварится и суп утрачивает свой замечательный оттенок.

В другой раз уже сам факт, что мужчины позаботились приготовить для своих припозднившихся подруг что-то горяченькое, растрогал бы Лесю до слез. Однако сегодня она ревела совсем по другой причине. Ей было ужасно обидно, ведь они с Кирой не делали ничего запретного и все равно оказались виноватыми.

Эдик с Лисицей молча смотрели на ревущую над тарелкой Лесю, а потом Лисица сказал:

– Видишь, что бывает, когда начинаешь дело со лжи?

– Угу.

– Надо было сразу нам все рассказать.

– Угу.

– И теперь еще не поздно.

Леся подняла на него заплаканную физиономию и поинтересовалась:

– В смысле? Вы не запрещаете нам заниматься этим делом?

– Раз начали, надо довести дело до конца.

– И найти ребенка, – подтвердил Эдик.

– Значит, мы можем продолжить его поиски? – обрадовались подруги.

– Да. Но только вместе с нами.

Леся нерешительно взглянула на подругу.

– Тогда… Тогда вы должны знать кое-что еще.

– Мы вам не все рассказали.

– Интересно будет послушать. И что же вы от нас еще скрыли?

Вздыхая и твердя через слово, что раскаиваются, подруги рассказали про сегодняшний труп господина Снеткова, убийцу которого они тоже попытались искать. Подруги знали, что крупно провинились. Ведь они дали слово своим мужчинам, что будут заниматься расследованием исключительно мелких дел – краж и тому подобных вещей. Бескровное похищение ребенка еще могло прокатить под эту шарманку, но похищение, отягощенное убийством, которое им предстояло расследовать, – уже нет. И когда подруги не рассказали своим мужчинам о появившемся в деле трупе и об их собственных поисках убийцы, получается, они солгали.

Смотреть на мужчин девушки при этом избегали, потому что догадывались: никакой радости на их лицах они не прочитают. И оказались правы.

Когда рассказ был окончен, Лисица произнес:

– Чего-то в этом роде я и ожидал.

Он встал и, не прибавив больше ни слова, ушел из кухни.

– У меня просто нет слов, – сообщил подругам Эдик и тоже ушел следом за приятелем.

Кошки ничего не сказали хозяйкам. Лишь Фантик мяукнул что-то очень осуждающее, а потом они с супругой также покинули помещение, где находились ослушницы.

Глава 11

За ночь подругам не удалось помириться с мужчинами. Эдик с Лисицей остались ночевать в гостиной на диване. И это уже само по себе говорило о том, что они придавали поступку подруг большое значение. Хотя что именно во вранье подруг мужчин обидело больше всего, сами девушки сказать не брались. Не могли же их кавалеры всерьез полагать, что от подруг зависит количество появляющихся на их пути трупов.

– Мне кажется, мужики обижались на нас больше по инерции.

– Как это?

– Ну, они разогнались и посчитали, что под предлогом расследования мы им изменяем, и не могут до сих пор успокоиться.

В одиночку подругам спалось плохо, им недоставало привычного тепла мужского тела рядом с собой. Так что утром они встали рано и сразу же проскользнули в кухню, надеясь, что сытный и вкусный завтрак, желательно с мясным блюдом, поможет им наладить взаимоотношения с мужчинами.