Тревожит память былую рану - Владимир Колычев

– Так давай позабавимся с ней вместе!

Обозленная Лайма жаждала унизить и его, и Нику, которая, как магнит, притягивала к себе скотские помыслы окружающих мужчин. Именно поэтому она позвала Нику, и велела обслужить Альбиноса прямо у нее на глазах.

– Но я не хочу, – испуганно и жалко поежилась девушка.

Лайма сочувствовала девушке, но это ее не остановило.

– Я этого хочу! И ты должна это сделать!

– Ну, зачем же так! – осадил Лайму Ревякин. – Девочка должна привыкнуть ко мне, а потом уже...

– Что-то тебя, Олег Никитич, на нежности пробило! – ехидно скривилась Лайма.

– А это не твое дело! – сверкнул глазами Альбинос. И, строго посмотрев на Нику, резко спросил: – Ну, чего встала как заколдованная! Оделась и на выход!

Ника встрепенулась как пугливая лань и чуть ли не бегом поспешила в предбанник одеваться.

– Все-таки забираешь? – изобразила смирение Лайма.

– Да, чтобы ты не ломала здесь комедию...

– Ну, может, и ломаю. А Нику я тебе не отдавала, – как бы между прочим заметила она.

– Отдашь, куда ты денешься. Уже отдала...

– Ну что ж, воля ваша, мой господин! Слушаю и повинуюсь!

– Хватит выеживаться. И давай на охоту, дело у тебя важное и срочное...

– Обнулить Егора?

– Да.

– Может, сказать Нике, что ты хочешь аннулировать и ее мать?

– Какая же ты заноза! – скривился Альбинос.

– За то ты меня и любишь... Хотя нет, ушла любовь... Не нужна я тебе больше. И дело у меня одно – найти Егора... Слушай, а может, мне вообще отойти от дел? Устала я. То одно, то другое, руки уже по локоть в крови... Уйду на пенсию, буду жить здесь, в свое удовольствие... И Егора к себе возьму... Ты с Никой, а я с ним, как тебе такой вариант?

– Если честно, то не очень.

– Тогда верни мне Нику.

– Я не про нее, я про Егора... Он очень опасен...

– А я его укрощу... Поверь, он все еще любит меня. И если я отойду от дел, захочет остаться со мной. Будем с ним жить здесь, детей рожать, ты для них будешь дедушкой. Хочешь внуков няньчить, а?

– Я не пойму, ты это серьезно или опять ломаешься? – пристально посмотрел на Лайму Ревякин.

– Может, и серьезно... Взрослею я, Олег Никитич, мудрею. Чем больше мудрости, тем меньше мудости. Надоела мне вся эта мутота...

– Ну, на пенсию тебе, положим, рано... – задумался Альбинос.

Возможно, он думал, что зря дал ей отсрочку. И возвращался к прежнему варианту – ликвидировать ее здесь и сейчас.

– Конечно, рано, – улыбнулась Лайма. – И совсем я не устала. А Егора я сделаю в ближайшее время. И Никину мать тоже... Слушай, может, из ее головы чучело сделать? Ну, чтобы Ника проснулась, а на тумбочке голова ее мамы?

– Не надо никаких чучел. Сделать обоих – быстро и тихо.

– Все сделаю, – без всякой иронии во взгляде заверила его Лайма. – И не злись на меня. Сама знаю, что глупость совершила. Потому и заносит... Да и Нику не хотелось бы отдавать...

– Ничего, через недельку-другую верну обратно.

– А я как раз проблему решу... А там еще, наверное, что-то на подходе?

– Дел всегда хватает, – уклончиво сказал Ревякин.

Но исполнять их будет кто-то другой, мысленно продолжила за него Лайма... Все-таки он собирался в самое ближайшее время вычеркнуть ее из списка живых. Что ж, предупрежден – значит, вооружен.

Глава 19

Трубка пятнадцать, прицел сто двадцать, бац-бац, и в точку... Джинн умел стрелять из всех видов оружия, за исключением разве что установок баллистических и прочих ракет. И точный выстрел из маркера для него не проблема. Крохотный шарик со специальной краской тихонько стукнулся в окно третьего этажа и лопнул, оставив на стекле маленькую, едва заметную точку.

– Теперь твоя очередь, – спрятав маркер под сиденье джипа, сказал он.

– Да не вопрос.

Леон направил на окно невидимый луч звукоснимающего сканера.

Чтобы прослушивать, что творится в квартире, не обязательно было маркировать стекло: установка у них достаточно мощная, чтобы снять вибрацию и без этого. Но качество аудиосигнала было бы уже не то. А тут как будто в спальне вдруг оказался. Женщины не слышно, а мужчина беспощадно храпит.

– Молодой вроде бы, а как заряжает, – зевнув, сказал Леон.

Половина пятого утра, нормальные люди еще спят. А Джинн уже весь в работе. И сами уже на месте, и оружие со спецтехникой в полной боевой готовности, и жильцы нужной им квартиры уже пробиты по свежей пиратской базе. Степанцовы Степан Максимович и Марья Викторовна, одному тридцать два года, другой – двадцать четыре.

– А ты не заряжаешь? – ухмыльнулся Джинн. – Так дашь, что уши закладывает...

– Я бы и сейчас дал, – снова зевнул Леон. – Спать охота...

– Ты не зевай, не надо. Это заразно, передается...

Джинн не удержался и тоже зевнул.

– Когда чихаешь, тоже передается. Один чихнет, за ним второй, третий...

– А чихать не надо. Чихать вредно для дела. Вот начихаем сейчас на Егора, и упустим...

– Не упустим, – скривился Леон. – Я его за версту, козла, учую. И башку сверну...

– Да, подгадил он тебе.

– Не то слово...

– Считай, повезло тебе, лежал бы сейчас в безымянной могиле.

– Ага, и ты меня бы зарыл...

– Мое дело маленькое. Лайма насорила, я прибрался, какой с меня спрос... В земле холодно, сыро. И темно. Зато спи, сколько влезет...

– Хочешь попробовать?

– Да, но только после вас.

– Я тебя еще переживу.

– Поживем – увидим...

– Злой ты, Джинн. Раньше ты таким не был... Что-то тебе покоя не дает... А может, ты на Лайму метишь, а? Ну, в смысле, на ее место...

– Не понял! – вскинулся Джинн.

– А что, правая рука самого Альбиноса!

– Как бы не отрезали эту руку, – презрительно хмыкнул Джинн.

– Я не понял, это ты о ком? О себе, когда сам станешь правой рукой или Лайме угрожаешь?

– Зачем ей угрожать? Она сама себе угрожает. Развела бардак... Слышь, а чего тебя на эту тему пробило? Тебе не все равно, куда я мечу?.. Да и не мечу я никуда... А вот ты мечешь икру. Метал, когда Егор тебя за жабры брал. Страшно было, очко жим-жим?

– Ну, не жим-жим, – стушевался Леон.

– Да ладно, не жим-жим! – язвительно хохотнул Джинн. – А то ты не знаешь, кто такой Егор. Ему человека замочить, раз плюнуть... Чем ты его купил, а? Может, мы его здесь ждем, а он уже Лайму за горло берет? Знает, где она живет, забрался к ней в дом...

– Как он к ней заберется? Охрана там...

– Ну, может, ее не сильно охраняют?

– Да нет, не говорил я ему, где она живет. И про Альбиноса ничего не сказал, типа знать не знаю...

– А он спрашивал?

– Ну да, типа на кого работал... Слушай, а кто тебе сказал, что ее не сильно охраняют?

– Кто мне сказал?! – удивленно вытянулся в лице Джинн. – Я и сам ничего не говорил, я всего лишь предположил... Сколько там той охраны, четыре штыка? Для Егора – это тьфу...

– Там не только штыки, там камеры, ловушки...

– Да для него это ерунда. Он же профи, и чутье у него волчье...

– Ты откуда знаешь, какое у него чутье? Ты же с ним не работал...

Что верно, то верно, в жизни Лаймы Джинн появился уже после того, как из нее исчез Егор. А в то время, когда она с Егором работала, он срок мотал. По молодости в лужу сел – блатная романтика, братва, заказуха, рэкет, наезды. Да только менты эту лавочку быстро накрыли. Правда, срок навесили не очень большой – всего три года за незаконный ствол. Вышел на свободу, заехал в ночной клуб, там Лайму и снял. Думал, просто красотка-нимфоманка, а оказалось, что еще и мисс-мафия. Масштабы солидные, все схвачено, за все заплачено... В общем, сошлись – и характерами, и интересами.

А про Егора он много слышал. Для Лаймы он значил гораздо больше, чем сам Джинн. Любила она его или нет, но пощадила. И Нику опоганила из ревности... А потом еще и Леона пожалела, хотя, по идее, должна была грохнуть за предательство. Раньше она по-настоящему крутой была, а сейчас ее слабость одолевает, как старуху – проруха... Ну да черт с ней, все равно недолго осталось. Не нравится Альбиносу, что Лайма на одну с ним высоту забралась, крылья хочет ей подрезать. А без крыльев – камнем вниз, и конец фильма... Зато для Джинна все только начнется. Давно уже пора выбраться из кувшина в полный рост...

– Зато ты с ним работал. Он тебя как лоха на лету срезал. А почему, потому что чутье...

– Ты бы лохами не кидался! – напыжился Леон.

– А ты меня базарами своими не грузи, у меня уши не казенные... Тихо!

В приемнике зазвенел будильник.

– Еще чуть-чуть! – жалостливо прозвучал мужской голос.

И тут же послышался хлопок, после которого будильник заглох.

– Так его, гада! – невольно проникся солидарностью Джинн.

– Какой чуть-чуть? – квело выразил возмущение женский голос. – Тебе в шесть уже в аэропорту нужно быть...

– Задолбали эти командировки!

– Так в чем проблема? У тебя два зама, их и посылай!

– Да нет, японцы – народ противный, улыбаются, а сами думают, почему главный не приехал. Если не приехал, значит, не уважает. А если не уважает, значит, условия можно ужесточить. А куда их уже дальше ужесточать?