Спросите у берез… - Владимир Хазанский

— Винтовки, автоматы и даже пулеметы. То, что удалось собрать на местах боев.

— Вот это да! Здорово! — Приятно удивлены и улыбаются все, кто ничего не знал о сборе и хранении оружия. Только наиболее верные Сашины друзья были посвящены в это дело.

И вдруг в хоре радостных голосов тревожный вопрос:

— А как же наши семьи? Немцы и полицаи им ничего не сделают?

— Думаю, что нет, — говорит Александр, — об этом побеспокоятся наши прошковские друзья.

И он рассказывает всем об организации их ухода в партизанский отряд.

Тревоги, мучившие многих, после этого окончились. Бывшие корчекопы шутят, смеются. Им не терпится быстрее получить вместо кирок и лопат то, о чем каждый мечтал давно — боевое оружие, которым можно будет разить врага.

Потом все встают и двигаются в путь.

— А потом куда? — не выдерживает кто-то. — Когда вооружимся?..

— Пойдем на соединение с партизанской группой, которая уже действует, — ответил Гром. — Готовится большая боевая операция.

Восемнадцать молодых парней — будущих бойцов — идут один за другим едва различимой в лесной темноте стежкой.

Каратели повернули назад

Парни покинули Прошки. Но начатое продолжают девушки. Подполье живет, действует! Оно поддерживает, выручает нас, партизан.

В Прошках праздник. Праздник в каждом доме, в каждой семье. Люди словно во хмелю, хотя о чарке нет и речи. Это особое опьянение. От большой радости, которая заставила чаще биться сердца. От чувства ликования, которое так и рвется наружу.

Праздник пришел с рассветом, когда в деревне появился большой отряд вооруженных людей. Человек около ста пятидесяти, если не больше. Некоторые приехали на лошадях, другие пришли пешком. На подводах, рядом с пулеметами, — мешки с солью, пачки туалетного мыла, сигареты. Это трофеи.

Люди хотя и устали, но держатся бодро. У всех веселое, приподнятое настроение. Еще бы! Разгромлен фашистский гарнизон в волостном центре Шкяуне, и сделано это без потерь со стороны партизан. Победа особенно радует еще и потому, что это итог совместных усилий русских, белорусских и латышских партизан. В операции приняли участие отряд Захарова и объединенные силы сергеевцев и дубняковцев. Легендарный командир идрицких партизан Сергей Моисеенко недавно погиб. Теперь его бойцы действуют единым отрядом с россонскими партизанами. Боевое содружество словно удесятерило силы, помогло людям обрести веру в неодолимую мощь народных форм вооруженной борьбы.

В каждом дворе, где на короткий отдых остановились партизаны, идет обсуждение ночного боя. Одни рассказывают, как разгромили, а потом подожгли полицейский участок. Другие — как уничтожили все архивы в волостном правлении и на почте. Третьи — как расправились с вербовочной комиссией во главе с фашистским ставленником Груделисом, сожгли списки людей, которых собирались вывезти в Германию.

В этом — в спасении от угона в фашистское рабство свыше семисот жителей Шкяуненской волости — был главный успех боя.

Пока оккупанты создадут новую комиссию, вновь проведут перерегистрацию населения, большинство спасенных пополнят ряды партизан.

Настоящими именинниками чувствуют себя русский парень Николай Волков, латыш Имант Судмалис и казах Галим Ахмедьяров. Здорово поработали их пулеметы, когда группа пограничников с ближайшего кордона пришла на выручку фашистскому гарнизону. Не одного оккупанта скосила меткая пулеметная очередь. Оставшиеся в живых гитлеровцы еле унесли ноги.

— Немалую роль сыграла и Сенькина крепкоградусная, — улыбается Александр Гром.

— Это верно, — соглашается Ахмедьяров, — крепко набрались и полицаи, и немцы с кордона.

О чем они говорят? Кто такой Сенька и что это за крепкоградусная?

Об этом Гром не распространяется. Лишь немногие знают, что Сенька — это родной брат комсомольцев-подпольщиков Георгия и Евгения Дубро. Он тоже подпольщик. Живя на небольшом хуторе в деревне Речи, близ Шкяуне, Сенька часто выполняет задания прошковских комсомольцев.

Накануне выступления партизан ему было дано особое поручение: организовать вечер поголовной пьянки полицаев и пограничников. И он без труда это сделал, так как его крепкоградусный напиток успели к этому времени узнать и полюбить многие представители местной власти…

Гром ничего не рассказывает о себе, хотя в подготовке этого налета сыграл далеко не последнюю роль. Неделю назад он вместе со своим другом Сашей Дубро, в сопровождении знакомых переводчиц из Заборской заставы сестер Вали и Гели, выехал в Шкяуне. Внешне это была безобидная воскресная прогулка на велосипедах в гости к родителям переводчиц. Но незаметно для сестер и окружающих, комсомольцы передали Сеньке необычное поручение партизан. Они установили местонахождение полицейского участка, волостного правления и других объектов.

Все это помогло потом ориентироваться в ночном бою.

А о нем есть что рассказать. И Григорию, и Василию, и Петру Лукашонкам, и многим другим. В эту ночь они почувствовали себя настоящими партизанами. Правда, о себе говорят мало и сдержанно.

Больше рассказывают о товарищах, о бое в целом, шутят. О некоторых эпизодах вспоминают с юмором.

— Вася-то наш каков! Нашел новый способ покраски брюк, — подмигивает Равинскому Саша Козловский, — поделился хотя бы с друзьями своим секретом.

— Да брось ты, — сердится Вася и незаметно бросает взгляд на свои задубевшие домотканые штаны. Это замечают стоящие рядом женщины. Они с интересом вглядываются в большие ржавые пятна на брюках Васи. Некоторые, предчувствуя что-то забавное, смеются.

Смешного в этом вообще-то мало. И чем подробнее рассказывает Козловский историю с Васиными брюками, тем большую симпатию завоевывает их обладатель.

Во время подготовки, задолго до штурма гарнизона, каждый партизан получил определенное задание.

Было оно и у Васи Равинского. Если уж говорить точно, он напросился на него сам.

Предполагая, что бой может затянуться и оккупанты попытаются вызвать подкрепление, командование решило перерезать телефонную линию, что связывает Шкяуне с другими гарнизонами. Это надо было сделать быстро, перед самым штурмом, чтобы враги ничего не заподозрили. Но для лазания на столбы не было ни специальных крюков, ни когтей.

Стали искать добровольцев.

— Ну, так кто возьмется за это? — спросил Захаров после того, как объяснил задачу.

Партизаны молчали. Если бы в разведку или на любое другое дело, где требуется хитрость и отвага, — добровольцы сразу нашлись бы. А тут — лезть на столбы…

К вот, когда молчание слишком затянулось, с задних рядов кто-то несмело сказал:

— Я бы, наверное, смог. Если так нужно — полезу…

Все обернулись в сторону говорившего. Стеснительный, щуплый, он выглядел совсем маленьким рядом с рослыми парнями. К его словам отнеслись с некоторым недоверием.

Заколебался и командир.

— Не сомневайтесь, Иван Кузьмич, — поспешил на выручку Александр Гром, — Вася первейший верхолаз. В своей деревне он все вороньи гнезда разрушил, а бельчат снимает с любой елочной макушки.

После такой аттестации Васи командир согласился.

Равинскому выдали старые ножницы, выделили несколько помощников, которые должны были обеспечить безопасность его работы, и приказали действовать.

Была глубокая ночь, когда Вася с тремя товарищами, среди которых был и его друг Георгий Дубро, вышел к пересечению двух дорог. Одна вела на Истру, вторая — на Зилупе. Вначале все обрадовались тому, что столб ушел в сторону от большака, срезая на перекрестке острый угол. Стоял он в низине, заросшей густым ивняком. Все-таки не на виду, в случае чего можно было незаметно скрыться.

Но Васе от этого было не легче. Столб был высокий и тонкий, снизу немного подгнивший. Когда верхолаз-доброволец стал взбираться на него, он угрожающе закачался. К тому же нелегко было и лезть. За плечами карабин, а на поясе гранаты, патроны. Оставить это на земле юный партизан не решился.

И все-таки он довольно быстро добрался до проводов.

Когда Вася был уже наверху и стал устраиваться для работы, партизаны, что спрятались в ивняке на противоположной стороне дороги, ужаснулись. Ночь была светлая, звездная, и на фоне леса, словно на темной стене, отчетливо светились белые брюки Равинского. Они хотели уже дать товарищу сигнал слезать, но неожиданно из-за поворота показались два велосипедиста. Это возвращались с гулянки подвыпившие шуцманы. Увидел их и Вася. Он плотнее прижался к столбу и замер, стараясь быть незамеченным.

Расправиться с полицаями не составляло особого труда. Но теперь, накануне атаки на гарнизон, этого нельзя было делать.

— Me! Me! М-м-ме! — протяжно и жалобно раздалось из ивняка. Это, чтобы отвлечь полицаев от противоположной стороны дороги, мекал Георгий.