Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка

ко мне – только звякнули золотые подвески. – При одном взгляде на него пробирает дрожь! Хочется упасть и… и умереть прямо на месте, – она даже побледнела, замерев с остановившимся взглядом, и явно переживая события на вчерашнем пиру.

Что бы с ней случилось, столкнись она лицом к лицу с Рихардом? Ночью, в открытом море. Причем, когда он голый и со своей дубинкой наперевес.

Я злилась всё больше, потому что в словах Хильдики была правда, которую я не хотела признавать. Да, вчера я перепугалась, как трусливая вилланка. Но это лишь потому, что дракон застал меня врасплох, и превращался в дракона, когда ему хотелось. Встреться мы с ним в настоящем бою…

– Ты идёшь? – окликнула меня Хильдерика. – Сегодня принц Альбиокко завтракает с отцом. Ведь сегодня день поминовения.

– Помню, – проворчала я, поднимая руки, чтобы подруга затянула на моей талии алый кушак.

День поминовения устраивался каждый месяц, пятого числа. Мы с отцом проводили его по давно заведённому ритуалу – завтракали на террасе, отослав слуг. Вспоминали маму и давно почивших предков, и смотрели на море. Когда в Солерно ещё жили язычники, они верили, что души усопших превращаются в чаек. Поэтому в день поминовения принято подкармливать этих птиц. О покойном брате я не могла говорить, но никто не мог помещать мне думать о нём, когда мы с отцом бросали крошки прожорливым, галдящим птицам.

Хильдика уже принесла из кухни блюдо с круглыми пшеничными булочками, которые полагалось есть за завтраком в этот день, закрыла их белой газовой тканью и поставила блюдо себе на голову – тоже пережиток прежних обычаев.

Я любила смотреть, как она носит поминальную выпечку. Это красиво, когда женщина идёт, грациозно покачивая бёдрами, сохраняя равновесие и лишь иногда придерживая блюдо кончиками пальцев.

Мы вышли из спальни, прошли по коридору, почти миновали открытую галерею, как вдруг я услышала звуки флейты. Мелодия была незнакомая, но сразу стало ясно, кто осмелился играть в этот день.

Драконы!..

Для них человеческие обычаи были ничто!

Своей музыкой змеегады словно насмехались над нами.

– Они совсем обнаглели, – произнесла я, невольно стискивая рукоять кинжала.

– Принц! – предостерегающе позвала меня Хильдика, но я уже ускорила шаг, направившись в ту сторону, откуда доносилась музыка.

Хильдика испуганно ахнула и чуть не уронила блюдо. Схватив его двумя руками и прижимая к макушке, она засеменила за мной, шёпотом уговаривая одуматься.

– Я в здравом уме, – осадила я её. – А этим наглецам пора напомнить, что они тут – гости, а не хозяева!

Почти бегом я преодолела лестницу, ведущую во внутренний подвесной двор. Хильдерика отстала от меня, и я уже не слышала её шагов, голоса и хныканья. Зато мелодия, которую выводила свирель, становилась всё громче.

Выскочив на балкон, я увидела обоих драконов – Рихарда и его брата, герцога Тюнвиля.

Они прекрасно проводили время, наслаждаясь солнцем и утром. Тюнвиль сидел на перилах, наигрывая на дудке, а король Рихард… танцевал.

Только что я собиралась наговорить им гневных слов, оскорбить, пригрозить, если понадобиться – нарваться на драку, но увидев танцующего короля, забыла обо всём.

Дракон танцевал странно. Это были не придворные чопорные танцы, в которых каждая фигура и каждая поза отточены годами традиций. Это были какие-то диковатые пляски. Рихард то покачивался из стороны в сторону, как огромная змея, то начинал вертеться кругом, поднимая ладони к небу. Он растопыривал пальцы – будто собирался срывать апельсины с дерева, и поводил руками, словно посылая приветы солнцу, облакам, морю…

Свирель выводила незамысловатую мелодию – немного монотонную, тягучую, и король двигался ей в такт, подчиняясь звукам, как дрессированная змея в корзинке заклинателя.

В драконьем танце не было благородной красоты танцев человеческих, но я сразу поняла – прочувствовала до глубины сердца! – что танец короля был ближе к небесам, чем танцы людей. А ведь люди не были прокляты и до сих пор пользовались милостями небес…

Я не могла объяснить, почему меня возмутила эта пляска. Но она возмутила, обидела, оскорбила!.. И хотя я пылала от гнева и ярости, я всё равно смотрела. Не могла не смотреть.

Король Рихард танцевал самозабвенно, не обращая внимания ни на что вокруг. Глаза его были полузакрыты, а на губах играла загадочная улыбка, которую можно было бы назвать мечтательной, если бы речь не шла о змеях.

Мечтающая змея?..

Какой бред…

Но я не могла оторваться от этого зрелища, и время будто остановилось – надо мной, над драконами, над всем Солерно…

Наверное, так могло бы танцевать море, стань оно человеком. Или солнце…

Хильдика, наконец-то, догнала меня. Запыхавшаяся, красная, она пыталась отдышаться, но по-прежнему удерживала на голове блюдо.

– Принц… – еле выдохнула она, посмотрела во двор и тоже замерла, приоткрыв рот и захлопав ресницами.

Прошла минута или две, а может и четверть часа – я не смогла бы сказать наверняка, но вдруг Рихард вскинул голову и увидел нас.

– Доброе утро, ваши высочества! – крикнул он, помахав нам с Хильдерикой.

Герцог Тюнвиль перестал играть и тоже посмотрел на балкон. Хильдика всхлипнула, но осталась стоять рядом со мной, одними губами шепча:

– Только спокойнее… спокойнее…

– Не дрожи, – процедила я сквозь зубы, а потом громко сказала: – А что вы делаете, ваше величество?

– Смотрю на вас, – ответил король и оскалил в улыбке белые зубы.

Он ещё и шутить решил, драконья морда.

– Вы танцевали, – я слышала бормотанье Хильдики, но совершенно её не слушала.

Потому что все мои чувства, все мои мысли, вся моя злость были направлены сейчас на тех двоих, что вздумали порезвиться под солнышком, наплевав на наши обычаи.

– Так если видели, принц, то зачем спрашиваете? – хохотнул Рихард.

– Очень остроумно, – похвалила я его без тени улыбки. – И главное – к месту и вовремя. Сегодня в Солерно день поминовения усопших. Наверное, вот этими самыми плясками вы поминаете своего покойного батюшку?

Драконы переглянулись, и Рихард перестал скалиться.

– Прошу прощения, – сказал он уже без весёлой дурашливости, но и без раскаяния. – Мы не знали о ваших обычаях. Вы уж простите меня за хорошее настроение.

– Рад, что вам нравится в нашем городе, – сказала я всё тем же тоном. – Нравится настолько, что вы пустились в пляс.

– Да, дивное место, – согласился король и опять расплылся в улыбке. – И ночь была