Дзен и искусство ухода за мотоциклом: исследование о ценностях - Роберт М. Пирсиг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приятный звук. Как раз для Шатокуа. У нас сейчас тоже что-то вроде Северо-Западного Перехода. Снова проезжаем поля и пустыню, а день тем временем продолжается.
Теперь я хочу пойти дальше за тем самым призраком, которого преследовал Федр, — за самй рациональностью, за этим скучным, сложным, классическим призраком формы, лежащей в основе.
Сегодня утром я говорил об иерархиях мысли — о системе. Сейчас хочу поговорить о методах поисков пути через эти иерархии — о логике.
Используются два вида логики: индуктивная и дедуктивная. Индуктивные умозаключения начинаются с наблюдений за машиной и приходят к общим заключениям. Например, если мотоцикл подскакивает на ухабе, и двигатель пропускает зажигание, потом мотоцикл подскакивает еще на одном ухабе, и двигатель пропускает зажигание, потом опять подскакивает на ухабе, и двигатель опять пропускает зажигание, потом мотоцикл едет по длинному гладкому отрезку пути, и перебоя зажигания нет, а потом подскакивает еще на одном ухабе, и двигатель пропускает зажигание снова, то можно логически заключить, что причиной перебоя зажигания служат ухабы. Это — индукция: рассуждение от конкретного опыта к общей истине.
Дедуктивные умозаключения производят прямо противоположное. Они начинают с общих знаний и предсказывают частное наблюдение. Например, если из чтения иерархии фактов о машине механик знает, что клаксон мотоцикла питается исключительно электричеством от аккумулятора, то может логически заключить, что если аккумулятор сел, клаксон работать не будет. Это — дедукция.
Решение проблем, слишком сложных для разрешения здравым смыслом, достигается длинными цепочками смешанных индуктивных и дедуктивных умозаключений, которые вьются туда и обратно между наблюдаемой машиной и мысленной иерархией машины, которую можно найти в инструкциях. Правильная программа этого переплетения формализуется в виде научного метода.
На самом деле, я никогда не видел проблемы из области ухода за мотоциклом, достаточно сложной для того, чтобы требовалось применение полноценного формального научного метода. Проблемы ремонта не столь сложны. Когда я думаю о формальном научном методе, на ум иногда приходит образ огромного Джаггернаута, громадного бульдозера — медленного, нудного, неуклюжего, прилежного, но неуязвимого. Ему требуется вдвое, впятеро, может быть, вдесятеро больше времени, чем потребует умение неформального механика, но с ним знаешь, что в конце результат все-таки получишь. В уходе за мотоциклом не существует проблемы определения неисправности, которая устояла бы против него. Когда натыкаешься на действительно трудную загвоздку, пробуешь все, ломаешь голову, и ничего не срабатывает, и понимаешь, что на этот раз Природа решила быть по-настоящему непослушной, то говоришь: «О'кей, Природа, милый парень был, да весь вышел,» — и собираешь силы для формального научного метода.
Для этого существует лабораторная записная книжка. Всё записывается формальным образом с тем, чтобы постоянно знать, где находишься, где был, куда идешь и куда хочешь попасть. В научной работе и электронной технологии это необходимо, поскольку иначе проблемы станут такими сложными, что в них потеряешься, запутаешься, забудешь то, что знаешь и чего не знаешь, и придется все бросить. В уходе за мотоциклом это не так сложно, но когда начинается путаница, то неплохо немного сдержать ее, сделав все формальным и точным. Иногда простое действие — запись проблем — направляет мозги на то, что эти проблемы реально собой представляют.
Логические утверждения, вносимые в записную книжку, делятся на шесть категорий: (1) постановка проблемы, (2) гипотеза, касающаяся причины проблемы, (З) эксперименты, предназначенные для испытания каждой гипотезы, (4) предсказанные результаты экспериментов, (5) наблюдаемые результаты экспериментов, и (6) заключения из результатов экспериментов. Это ничем не отличается от формальной организации лабораторных тетрадей в коллеждах и высших школах, но цель здесь — не простая трата времени, а точное руководство мыслями, которое окажется неудачным, если записи не будут точными.
Подлинная цель научного метода — удостовериться в том, что Природа не направила тебя по ложному пути, и ты не думаешь, что знаешь то, чего на самом деле не знаешь. Не существует механика, ученого или техника, который от этого бы не страдал настолько, чтобы инстинктивно не оберегаться. В этом — главная причина того, почему так много научной и механической информации звучит скучно и осторожно. Если станешь небрежным или начнешь романтизировать научную информацию, добавляя там и сям завитушки, Природа вскоре выставит тебя полным дураком. Она и без того делает это достаточно часто, если даже не даешь ей повода. Следует быть чрезвычайно осторожным и строго логичным, когда имеешь дело с Природой: один логический промах — и целая научная доктрина рушится. Одно ложное дедуктивное заключение по поводу машины — и неопределенно зависнешь в воздухе.
В Части Первой формального научного метода — в постановке проблемы — основное умение заключается в утверждении категорически не больше того, в знании чего положительно убежден. Гораздо лучше внести утверждение «Решить Проблему: почему не работает мотоцикл?», которое звучит тупо, но является верным, чем вносить утверждение «Решить Проблему: что случилось с системой электропитания?», когда не уверен абсолютно, в электричестве ли дело. Отметить следует только «Решить Проблему: что случилось с мотоциклом?», а потом уже вносить первый пункт в Часть Два: «Гипотеза Номер Один: Неполадка в системе электропитания». Приводишь столько гипотез, сколько можешь придумать, потом разрабатываешь эксперименты: испробовать их и понять, какие истинны, а какие ложны.
Такой осторожный подход к возникающим вопросам предохраняет от основного неверного поворота, который может стать причиной многих недель лишней работы или даже полностью подвесить тебя. Научные вопросы поэтому с виду часто тупы, но их задают для того, чтобы в дальнейшем избежать тупых ошибок.
О Части Три — той части формального научного метода, которую называют экспериментированием, — романтики часто думают как о самой науке, поскольку у нее единственной большая визуальная поверхность. Романтики видят множество пробирок, причудливого оборудования и людей, которые бегают вокруг и делают открытия. Они не рассматривают эксперимент как часть более обширного интеллектуального процесса и поэтому часто путают эксперименты с демонстрациями — выглядят они одинаково. Человек, проводящий сенсационный научный показ с применением франкенштейновского оборудования стоимостью пятьдесят тысяч долларов, не совершает ничего научного, если знает заранее, какими будут результаты его усилий. Напротив, мотомеханик, нажимающий на клаксон, проверить, работает ли аккумулятор, неформально проводит настоящий научный эксперимент. Он проверяет гипотезу, ставя перед Природой вопрос. Ученый из телепостановки, который печально бормочет: «Эксперимент не удался, мы не достигли того, на что надеялись», в основном, страдает от плохой работы сценариста. Эксперимент никогда не бывает неудачным единственно потому,
