Ник. Беглец - Анджей Ясинский

Интуиция подсказывала, что в центре управления манонасосами та же картина. И все же старик отправился туда, чтобы убедиться лично. Во-первых, никто не отменял приказ об охране государственной собственности, согласно которому тюремный настройщик обязан воспрепятствовать любому проникнуть за опечатанную дверь. Во-вторых, был и свой интерес: дело случилось серьезное, будет разбирательство, обязательно нужно прибрать за собой.

Пути Толлеуса и налетчиков так и не пересеклись. Как старик и предполагал, манонасосов более не существовало. Ценнейшие артефакты превратились в пыль под атакой нападающих.

Знали! Ой, знали они, где нужно сосредоточить свои усилия! Таинственные враги продемонстрировали отменную подготовку и выучку: за столь короткое время с удивительной легкостью сокрушить такую твердыню — это умудриться надо! Наверное, оно и к лучшему, что старик никого из них не встретил. Кто же они? Да понятно, кто! Оробосцы. Вряд ли кому-нибудь другому удалось бы повторить подобное. Тут чувствуется рука Державы с большой буквы. Кроме Оробоса других кандидатов нет.

Не имея перед собой другой четкой цели, Толлеус со всей возможной осторожностью отправился в зал с пленниками. Там должен был быть Касандрос — второй тюремный искусник. Он отвечает за узников и в случае нештатной ситуации обязан находиться при них. Трезво взглянув на ситуацию, легко было догадаться, что нападение организовано с целью освобождения заключенных. А это значит, что все враги рвутся (если еще не прорвались) туда же, куда шел старик. Он прекрасно представлял себе их уровень подготовки: скоропостижно павшая система обороны, которую он знал вдоль и поперек, сказала ему многое об их возможностях. Так что инстинкт самосохранения, срывая голос, изо всех сил верещал, что нужно идти, а лучше бежать совсем в другую сторону. Но сил этому мудрому, миллионы лет оттачивающему свое мастерство инстинкту хватало лишь на то, чтобы Толлеус пробирался вперед медленно, через "не хочу", чтобы супостаты наверняка успели уйти.

Молодой целитель нашелся на полпути к своему боевому посту: он сидел на полу, прислонившись к шершавому камню стены, дико вращая ошалелыми глазами, но не замечания ничего вокруг. У него на щеке красовался здоровенный, в пол лица, синяк, который уже начал чернеть. Других видимых повреждений видно не было, но если парень нарвался на оробосских чародеев, все могло быть гораздо хуже. Еще со времен войны старик помнил случаи, когда после боя человек жив-здоров, а потом вдруг за несколько дней высохнет как мумия или сгниет заживо. Тут не угадаешь.

Старик тяжело плюхнулся рядом с Касандросом, силясь унять дыхание.

— Уф, тяжело, — пропыхтел он, ни к кому конкретно не обращаясь. Не с его здоровьем и не в его возрасте такие потрясения. Пускай молодые сражаются. А ему хотелось хотя бы отдышаться.

Целитель сфокусировал взгляд на старом искуснике, узнал. Промычав что-то нечленораздельное, парень прокашлялся, и, наконец, смог внятно изъясняться. Оказалось, его вырубили каким-то амулетом люди в черных шлемах, серыми тенями промчавшись мимо. Никакого сопротивления оказать он не успел. А чародеев вообще не видел. Несмотря на звенящий шум в ушах и плавающий перед глазами пол, он рвался исполнить свой долг, не сознавая или не желая понять возможных фатальных последствий этого. На его счастье сил вскочить и бежать за врагами, потрясая жезлом, у него не было. Сейчас им двигали исключительно глупость и юношеский идеализм, которые никого еще до добра не доводили. Толлеуса же в зал с пленниками безудержно манил совсем другой интерес: превыше собственной безопасности его волновала судьба заключенных, а точнее одного особенного узника. Личного благодетеля, если можно так сказать о в общем-то незнакомом человеке.

Некоторое время в покинутом помещении царила тишина. Однако сегодня, видимо, был не ее день. Легкий шорох в углу комнаты оповестил присутствующих зрителей о появлении нового персонажа. На самом деле, этот персонаж тут давно присутствовал, только раньше он не подавал признаков жизни. Да и вообще, если быть честным, эти признаки покинули его давным-давно. Зашевелился забытый всеми скелет. Возможно, раньше он был преступником, а может, обычным ремесленником. Это неважно. Главное, что сейчас у останков того человека появился новый владелец, желающий продолжения какой-никакой, но жизни. Забытый Ником модуль управления, находящийся в режиме подстройки под физический носитель, продолжал функционировать. Усложнялись старые и появлялись новые связи с псевдомышцами, мелкие подергивания и подрагивания конечностей напоминали движения новорожденного. Постепенно в хаотических движениях начало проявляться все больше закономерностей. И, наконец, куча костей медленно собралась в позу стоящего на четырех костях человека! Покачалась. Затем неуверенными шагами тронулась вперед, путаясь в руках-ногах, пока не уткнулась безвольно висящей головой в стенку. Скелет остановился и пребывал в неподвижности минуты две. Голова при этом дергалась из стороны в сторону. Наконец, она смогла закрепиться, но почему-то в положении "наклон вперед", как если бы бесплотный человек что-то искал, старательно рассматривая пол у себя под ногами. Нижняя челюсть безвольно отвисла в безмолвном крике. Некоторое время скелет бродил по комнате, натыкаясь на разные предметы, но замер, когда от стены послышалось мычание, полное ужаса. Это очнулся спеленутый Гоблин, как его назвал Ник. Двигатся тюремщик не мог, лишь его вытаращенные глаза неотрывно следили за перемещениями "нечто".

Действительно, покрывало невидимости осталось на том самом месте, где его установили — скелет уже давно выбрался из-под него и был виден всем желающим. Покачавшись немного, бывший человек резко выпрямился, но, переломившись в пояснице назад, упал. Коэффициенты обратных связей, частично скопированные Ником с себя, частью взятые "с потолка", не соответствовали центру тяжести костяного тела. Еще несколько попыток подняться привели к положительному результату. Скалла заинтересовали издаваемые человеком звуки, и он неуверенно, все время отклоняясь от курса, будто напившийся дворник, двинулся в его сторону. Мычание Гоблина повысилось на октаву и усилилось на пару децибел, что было воспринято Скаллом как поощрение. Наконец, скелет остановился перед издающим странные звуки объектом. Тот уже просто скулил, не в силах оторвать взгляда от покачивающихся в опасной близости выбеленных временем костей. Скалл же минут пять стоял перед человеком, что-то там у себя в "мозгу" анализируя. Гоблин к тому моменту замолчал, но ужас и не думал уходить из его глаз. Вдруг голова скелета резко дернулась вверх и приняла нормальное положение, "нацелившись" на человека. Вида глубоких темных глазниц, уставившихся на него, Гоблин уже не выдержал и резко задергался, выламывая прижатым ко рту молотом остатки зубов. Под ним стала растекаться большая лужа. В этот момент, очевидно, дошла очередь до настройки челюстных мышц: до поры безвольно разинутый рот скелета с сухим треском захлопнулся, явив человеку веселый оскал белоснежных зубов. Истерзанное живым кошмаром сознание тюремщика, будто поняв, что стоит на краю умопомешательства, решило ретироваться в уютную темноту, где нет таких непонятных и страшных существ. Гоблин обмяк в своих оковах.

Постояв еще немного, скелет, будто принюхиваясь к чему-то, побродил по комнате, с каждой минутой все лучше и лучше контролируя свое "тело", и наконец остановился у окна. А через несколько мгновений в проеме мелькнули костяные пятки — и Тишина, наконец, со вздохом облегчения заполнила весь объем помещения, чутко прислушиваясь к возможному вторжению звуков, чтобы с их первыми признаками упорхнуть в самый дальний угол и притаиться там до следующего раза.

Глава 4

Если кратко обозначить состояние коменданта — Инжи был не в духе. А выстраивать длинные эпитеты как-то не лежала душа. Прошло уже три дня, а беглецов до сих пор не нашли. Мало того: выяснилось, что первые донесения, полученные Лупаго, не то чтобы не соответствовали действительности, они просто сильно преуменьшали реальное положение дел. Надземная часть тюрьмы серьезно повреждена (Инжи сам проверил), и теперь надо думать, куда девать заключенных искусников и чародеев: запасного варианта их содержания как-то не предусматривалось. Обслуживающий персонал перепуган, а у двоих переломы средней тяжести, полученные при разрушении кладки стен здания. Присутствие племянника начальника тюрьмы тоже было совсем не подарком богов. Зря Инжи радовался, что тот случайно оказался в гостях. Как выяснилось, этот сопляк ремонтировал амулет распределения маны из накопителей по просьбе своего дяди. Кстати, на будущее — надо будет обязательно выяснить, куда делись выделяемые на это деньги. Этот малолетний рукозадый диверсант для формирования боевых плетений подключился вместо накопителя к устройству отсоса маны. В результате управляющие плетения в попытке компенсировать ее отток, после первого же удара перешли в режим "последнего боя" и начали активно выкачивать ее из заключенных. Хорошо еще, их вовремя успели отключить, умерло только двое "старичков", да еще двое чародеев никогда больше не смогут быть таковыми. Но не это взбесило Лупаго: в конце концов, все молодые допускают промахи. Скорее всего, он простил бы мальчишку, но попытка скрыть свою ошибку вывела коменданта из себя. Нет, он не отправит парня под суд, не стоит ломать тому жизнь, но вот хорошо проучить просто необходимо. Начальник тюрьмы может сколько угодно упрашивать о смягчении наказания — малолетнему искуснику придется его отбыть. Ничего, пусть потрудится на благо города. А то на ассенизаторной станции давно уже некому следить за искусными механизмами: почему-то искусники очень неохотно идут туда работать.