Стажер нелегальной разведки - Валерий Георгиевич Шарапов

– Смешно. Ожидается приезд английской принцессы Анны с дочерью. Принцесса – заядлая теннисистка, а здесь проходит королевский турнир, на котором она будет награждать победителей.

– Может, мне за дочкой принцессы приударить? Выведать секреты Букингемского дворца, – залихватски заявил юноша.

– У тебя есть специальная подготовка? – Михаил Михайлович не поддержал эйфории юноши.

– В каком смысле?

– Может, ты прошел подготовку и имеешь навыки, как познакомиться с девушкой, заинтересовать ее, обаять, очаровать? Если есть, тогда пиши план разработки объекта, будем согласовывать. Но учти, нам нужна практически стопроцентная гарантия установления необходимого долговременного контакта. Иначе ты просто попадешь в поле зрения английской и местной контрразведок. Так, на всякий случай, тебя занесут в информационную базу, и дальнейшая работа по линии нелегальной разведки для тебя будет под большим вопросом.

Налет веселости улетучился. Михаил Михайлович ненавязчиво показал стажеру, что это работа, а не развлечение. Фауст задумался, «дядя» не мешал.

– Я не думаю, что у местных спецслужб будет к тебе особый интерес и что они пустят наружку, но, вероятнее всего, организаторов курсов позднее попросят рассказать о тебе. Так сказать, для профилактики. С кем этот русский дружил, куда ходил, о чем говорил. Может быть, да, а может, и нет. Вообще они стараются держаться от советских на расстоянии. Спасибо товарищу Пономаренко.

– А что случилось?

– Ты не в курсе? В свое время товарищ Пономаренко, Пантелеймон Кондратьевич, был послом в тогда еще Голландии. Так вот, в 1961 году, во время посещения этой страны, советские граждане супруги Голуб решили здесь остаться и получить политическое убежище. Местные чиновники их на всякий случай разделили и, как выяснилось, не зря. Жену привезли в отделение полиции, где она должна была сделать официальное заявление. Они думали, что мы выразим сожаление и все такое. Они не учли, что Пантелеймон Кондратьевич во время войны командовал партизанским движением и привык действовать решительно и не всегда дипломатично. Через короткое время в этот полицейский участок ворвался сам Пантелеймон Кондратьевич во главе с несколькими сотрудниками посольства. Они отбили женщину и отвезли ее в представительство «Аэрофлота».

– В каком смысле отбили? И почему в «Аэрофлот»?

– В прямом, кулаками. Даже кому-то из охраны нос сломали. Во-первых, на офис «Аэрофлота» распространяется дипломатическая неприкосновенность, и местным туда сунуться проблематично. Во-вторых, как ты, наверное, знаешь, «Аэрофлот» – это «крыша» военной разведки, а там ребята боевые, орденоносцы, всю войну на передке провели.

– Ничего себе история. А дальше?

– В конце концов женщина заявила, что ошиблась, раскаивается и просит дать ей возможность вернуться в СССР. А через полгода вернулся на родину и муж. Кому он здесь нужен?

– Предатели никому не нужны, – поддержал коллегу Павел.

Михаил Михайлович посерьезнел лицом:

– Для меня вообще главное правило жизни – не предавать, не сдавать своих. Я родился в Белоруссии. Когда началась война, был сопливым пацаном, но помню, как через село отступали наши. Среди них было много раненых. Гражданские, с детьми, с колясками, тележками. Последними шли пограничники. У них был приказ закрепиться на окраине села и держать немцев как можно дольше, чтобы колонна могла уйти. Их насчитывалось с десяток бойцов, то есть отделение, и четыре служебные собаки, которые шли с ними от самой границы. Несколько часов они держали оборону. У них закончились боеприпасы, немцы сумели зайти им в тыл, и тогда все израненные «зеленые фуражки» пошли в штыковую.

Павел видел, как напрягся Михаил Михайлович. Сам он тоже чувствовал, как комок подкатился к горлу.

– Не верь тем, кто говорит, что немцы боятся рукопашной. Может быть, потом, а эти, первых лет, подготовленные, прошли с боями всю Европу. Только нашим было нечего терять. Так они и пошли плечом к плечу, спустив собак с поводков. Штык в грудь, клыками в горло, парни хрипят «ура», собаки лютуют от крови. Никто не отступил – ни люди, ни звери. Все полегли, но и немцы вперед не пошли. Остались зализывать раны. Мы ночью одного раненого пса оттащили к леснику. Он его выходил.

– Я маленький был, – голос молодого человека был грустный и задумчивый. Растревожил душу рассказ «дяди» Миши. – Но хорошо помню, как мы с родителями пошли в кино. Перед фильмом показывали кинохронику, и там был репортаж с Парада Победы. Там по Красной площади перед мавзолеем наряду с героическими бойцами Красной Армии отдельной колонной провели служебных собак. Как сейчас перед глазами.

– Было такое. Я тоже считаю, что заслуженно.

– А что было потом?

– Потом сельчане поставили там скромный памятник, но это уже после войны. Меня определили сначала в детдом. В конце Великой Отечественной для нас, сирот войны, открыли суворовское училище. После него я уже пошел в военное училище. Догадайся, в какое?

– Пограничное.

– Точно. Закончил, предложили в разведку, я согласился. Поэтому главное для меня – это верность и преданность, как у тех пограничников и их собак. Овчарка никогда не предаст своего хозяина. Предательства не прощаю. Я бы этих перебежчиков голыми руками давил.

Показался столичный пригород. Скоро они подъехали к посольскому дому. Павел остался с «тетей» Таней, а Михаил Михайлович отправился в резидентуру.

Глава пятая

Гронинген оказался тихим и спокойным городишком. Быть может, когда вернутся с летних каникул студенты, здесь и забурлит жизнь, но пока преобладало «сонное царство». Так показалось Павлу после Москвы.

Курсы проходили по принципу самодисциплины. Пришел – значит с тобой будут заниматься. Не пришел – искать не будут. Оплата произведена, остальное – ваши проблемы.

В кампусе Павла поселили вместе с греком. Тот не знал ни английского, ни немецкого, зато владел французским. Поэтому они почти не общались. Каждый занимался своими делами. К сожалению, преподаватели стремились дать слушателям классический английский, которого стажеру хватало и дома.

В свободное время Павел изучал город, работу транспорта, подбирал места для встреч с Источниками и для подготовки закладок. Много фотографировал. Все в соответствии с заданием.

В один из дней Фауст, как заправский турист, щелкал местный универмаг. Тот привлек его тем, что у него было несколько выходов и большое количество посетителей. Это удобно для отрыва от наружного наблюдения и проведения моменталки, то есть быстрого, мгновенного обмена материалами, помещающимися в ладони. Чтобы сделать панорамный снимок, юноша отступил от тротуара на проезжую часть.

За мгновение до удара боковым зрением он успел засечь вывернувший на скорости из-за поворота автомобиль. Этого мгновения хватило, чтобы сработали рефлексы. На тренировках по физической подготовке инструктор сначала объяснил курсантам, а затем заставил отрабатывать действия при наезде машины. Автомобиль в руках злоумышленника – это всегда неожиданность и