Дама с фюрером на спине - Алексей Нарочный

У Сабаткоева дела шли получше. Почитывая в Интернете на «работе» Достоевского раннего и среднего периодов, экс-разнорабочий «страдал» так, что его «мирроприёмник» уступал по наполненности лишь сосуду экс-ассенизатора, а колёса СВКГ-1 Тимура, причём оба, по размеру стали походить на запаску для «МАЗ-5335». Впрочем, до двухсот литров даже всем обитателям сорок восьмого барака вместе взятым пока ещё было как до Луны.

Время от времени Сабаткоев заходил в «ТоталКонтакт», дабы отдохнуть и пообщаться с новыми товарищами. Сильнее всего осетин сблизился со Светёлкиным. В «ТоталКонтакте» они делились друг с другом воспоминаниями о прожитых годах в ТУР, а в свободное время перед отбоем Сабаткоев объяснял товарищу теоретические основы волшебства. Хотя он помнил не всё, к нему возвратилось знание пары-тройки действенных лечебных за́говоров и целебных рецептов. В результате он смог полностью избавить дядю Мишу от приступов бронхиальной астмы, вернувшихся в ГАлаге по причине насильственного прекращения занятий штанга-йогой.

«Трудовые будни» перемежали «страдание за правду» с поиском истины. Светёлкин и Сабаткоев общались в «ТК» на самые разные темы. Предлагаю окунуться в типичную атмосферу переписки осуждённых того периода.

Светлячок:

«Тимур, могу я дневничок твой почитать?»

ГастарМастер:

«Хорошо. Тебе можно. Даю доступ, читай!)».

Павел зашёл в «заметку», в своё время написанную Сабаткоевым под впечатлением от задержания Корпиной.

«20 июня 29 г.

Когда всё стало понятно? Думаю, для всех по-разному. У меня глаза открылись, когда перед тем, как господучи распустила сам Соцсовет, особым указом главы правительства Соцсовета Руси Новосибирск был переименован в „Сталинск“. Помню сообщение в „ТК“-новостях: „учитывая несправедливо забытую роль, сыгранную вождём в деле мирового строительства коммунизма, предвестника тоталосоцизма, а также победы над внутренним врагом“, и так далее. А дальше всё пошло как по маслу — и тридцати лет не прошло, как все оказались в бараках».

Прочитав, Светёлкин вышел из «ТК» и сосредоточился на печальных ощущениях, которые были уже вполне терпимы, несмотря на самые высокие в их городке показатели «продуктового» синтеза. Больший размер «колеса сансары» Тимура по сравнению с аналогичным колесом Павла был связан с тем, что Сабаткоев впитывал в себя чужие страдания. По доброте душевной он не мог спокойно смотреть на плохое питание — по крайней мере в сравнении со «стахановским» — его бывших товарищей, и потому иногда он, улавливая волны чужих душ при помощи своих сверхспособностей, делился переизбытком плодов своего собственного «страдания», посредством небольшого «читтеринга» безвозмездно повышая ворам «удои» «мирры».

В тот день Сабаткоев вспоминал отца (мать написала в «ТоталКонтакте», что он умер), когда его вдруг охватила запоздалая благодарность к безропотно принявшему ради него изгнание буддисту. Зная, что тот мечтает о спасении от страданий и нирване, он, настроив своё сознание на канал его души, полностью перестал «мирроточить» в «мирроприёмник», после чего постарался, отключив ум Василия от источника боли, вызвать в нём ощущение нирваны, к которой тот давно тщетно стремился, будучи не в состоянии обойтись своими силами.

Вечером за ужином в столовой для «отстающих» Либидианальный, похваляясь своими религиозными успехами, без устали превозносил учение, истинность которого якобы была подтверждена его свежим бесспорным опытом. Но ему возразил один из «продуктовых» «середняков», Мишка Музоложцев:

— Ой, да хватит заливать нам тут! Чародей Тимур твою нирвану организовал. Я, пока в туалете сидел, слышал, как он Павлу поведал, будто сообразил, каким образом воздать тебе добром за добро.

Узнав, в чём дело, Либидианальный, безжалостно спущенный с «Олимпа» триумфа своей Веры, покинул столовую, направившись на склад старых СВКГ-1. Он начал понимать, что весь его буддизм — такой же обман, как и любая иная религия или старая реклама по телевизору. Василий, злой на себя и на весь мир, рухнувший, как ему казалось, в одночасье, был неадекватен. Он не мог понять, почему должен голодать, чтобы выплачивать карточный долг, пока «стахановцы» жируют. Возле барака «передовых» страд Либидианальный напал на осетина сзади, ударив по голове «цепью Улисса». Чисто рефлекторно, уже на грани потери сознания, не ожидавший такого развития событий Тимур ответил вспомнившимся от шока заклинанием «огненный бур», вызвав пламенный спиралевидный порыв ветра, толкнувший нападавшего в грудь. Василий упал, дыхание сбилось. Сам Тимур вырубился, лёжа в луже крови. Находившийся поблизости дядя Миша, схватив Василия, поволок его в барак. Там Некупко, понявший суть дела из путаных объяснений Либидианального, резюмировал:

— Буддист, блин!.. Обыкновенная церковная история борьбы со всем разумным. Так похоже на жизнь… Но разве это жизнь? Твоя нирвана — вовсе не шунья, а лишь подобие улыбки на лице наркомана. Видел такого в метро. Она тоже не вечна… Это всего лишь пережиток финалистского сознания. На будущее, если, конечно, оно будет, учти: там, где о высших силах что-то утверждается, кончается вера и начинается бизнес. В своё время церковные паханы не поделили клиентскую базу. Результат оказался самым плачевным: анафема за двуперстное знамение. Двести сорок девять лет назад, в августе, неизвестные отрубили диакону Якову Данилову, отцу Иакинфа, четыре пальца на руке, и его место было передано сыну указом Консистории от тридцатого сентября того же года. Что общего между этими фактами православной истерии? Излишнее внимание к пальцам. В ГАлаге плевать на твои пальцы! Другое дело — ноги… курьер без ног — как без рук.

С этими словами дядя Миша устроил буддисту ряд открытых переломов конечностей. Либидианальный понял, что теперь не сможет крутить педали, а это означало верную гибель.

У входа в сорок восьмой барак Павел пытался привести в сознание Сабаткоева, пока подтянувшаяся к месту происшествия роботизированная охрана Гисталиноавтолага не забрала обоих страд в карцер, не имея ни желания, ни возможности хоть как-то разобраться во всей этой ситуации.

Время: одиннадцать часов утра следующего дня.

Место: ГАлаг, барачный городок № 731, карцер.

Ситуация: приняв за виновников драки, Тимура и Павла посадили на сутки в крохотную комнатушку без всякой мебели.

Сутки в карцере означали голод и жажду. Еды не было в принципе; в качестве питьевой воды имелась только странно па́хнувшая жидкость в стоявшем в углу дырявом ржавом ведре, возле которого находился стакан, судя по его виду, аж времён Первого культа личности. Светёлкин решил, что лучше уж не пить здесь вовсе. Главное, и пожаловаться-то было некому: андроиды из охраны, что печатали равномерный шаг по коридору, годились в лучшем случае на роль ужасных психотерапевтов, в худшем — неплохих терминаторов.

Между тем к радости Павла его оккультный друг пришёл в сознание. Залечить ушиб и зашить свою же собственную рану с помощью магии оказалось делом техники: от пережитого испытания Тимур восстановил в памяти почти всё, чему его учила Елена Владимировна. Собственно, страды были готовы хоть сейчас отправляться привычным маршрутом в столовую, на уколы и на работу, однако им предстояло бессмысленно проторчать тут до самого вечера без общения с друзьями и близкими, без хотя бы символического продвижения к свободе, без книг и Интернета.

Чтобы заняться чем-нибудь полезным, Павел, взяв ведро и выплеснув на пол его содержимое, показал Тимуру пару элементов и асан хата-йоги, а кавказец в ответ продемонстрировал умение приподнимать предметы без использования физической силы. Поднявшись над полом на метр, ведро, долетев до стены, с лязгом упало. Светёлкин с лёгкостью, неожиданной скорее даже больше для Сабаткоева, чем для него самого, овладел начальным уровнем левитации, сумев оторвать на пятнадцать сантиметров от земли деревянную парашу. К сожалению, параша, завебрировав, закачалась в воздухе и накренилась, окатив засохшим калом пол. Решив, что на сегодня экскрементов хватит, «стахановцы» отошли подальше от фекалий, уселись друг напротив друга в «лотосы» и, взявшись за руки, постарались заняться парной медитацией.

Вскоре они углубились в бездны внутренних Вселенных, причём Сабаткоеву удалось сделать так, что оба их сознания вышли в Интернет, безмерно удивив и обрадовав френдов в «ТоталКонтакте», усиленно крутивших педали.

Впрочем, Светёлкин, не привыкший к парной медитации, вскоре уснул. Осетин же решил остаться в Сети и ещё почитать про Раскольникова.

Проснувшись, Светёлкин невольно вскрикнул, и было отчего: по полу двигались короткими перебежками из угла в угол мириады знаменитых гисталиноавтолагских элементарных грызунов, похожих на миниатюрных крысят около трёх с половиной сантиметров длиной. Элементарные грызуны появились из-за воздействия на окрестных крыс паров, выделявшихся ядерными отходами, некогда, согласно договору, захоронёнными американцами в двадцати километрах от ГАлага. По-видимому, пока они с Тимуром занимались медитацией, эти твари повылезали из отверстия в полу, открывшегося после того, как Павел необдуманно переместил парашу. Самое страшное заключалось в том, что волшебник всё ещё был привычно погружён в сопереживание тяжёлой судьбе Сони Мармеладовой, ничего не ведая о собственной нелёгкой доле: часть грызунов уже вовсю ползала по нему. Павел судорожно скинул забравшуюся на него самого тварь и кинулся выручать друга. Два грызуна проникли в левую руку Тимура у Павла на глазах. Делясь на элементарные частицы, полностью перестраивая и, так сказать, «конвертируя» свой организм, эти существа, проталкиваясь через поры кожи, подталкиваемые мутировавшим метаболизмом, собирали как конструктор по молекулам свой новый облик внутри жертвы, трансформируясь из грызунов в жирных гельминтоподобных паразитов. Дела у осетина шли — не позавидуешь.