Искатель. 1983. Выпуск №6 - Прокопий Явтысый

— Я не согласен, — возразил через микрофон Роджер. — Нарушения в пределах нормы и пока что не представляют опасности для жизни.

— Случай у нас сегодня, как вы понимаете, исключительный, — отрезала Клара. — Я не могу рисковать.

В операционной наступила тишина, тревожно пульсирующая ударами двух сердец, многократно усиленными тахометрами.

— Как сейчас? Есть перемены?

— Диастолическое давление не падает, но и не поднимается.

— Не поднимается, — проворчала Клара. — Ваш компьютер ни к черту не годится! Сестра! Pea семь с хлористым натрием! — четким, властным голосом потребовала она.

Милдред бросилась к столику с медикаментами, зная наизусть, в какой ячейке находится какой препарат. Выхватив две ампулы, наполнила баллон шприца.

— Введите раствор, — распорядилась Клара…

Милдред уверенно вонзила иглу в резиновый шланг катетера, закрепленного в вене на руке.

Все произошло так внезапно, что присутствующие в первый момент окаменели от неожиданности. Один из двух тахометров сбился с ритма, захлебнулся и умолк. Теперь в операционной ритмично и бесстрастно стучало только одно сердце.

Казалось, замешательство длилось бесконечно.

Все, что возможно предпринять в целях реанимации, безотказно выполняет компьютер. Но даже он оказался бессилен — тахометр Гроссе молчал.

Сотрудники окружили бездыханное тело, не смея верить в саму возможность летального исхода для человека, бывшего богом, дьяволом, кем угодно, только не обыкновенным смертным.

«Конец… конец… конец…» — стучало у Клары в висках.

— Конец? — не то вопросительно, не то недоуменно произнесла она вслух.

Медленно подошла к изголовью Гроссе, устремив тоскливый взгляд на его застывшее лицо, плотно сомкнутые губы и веки.

— Это она! Она убила его! — вдруг вонзился в звенящую напряжения тишину злобный вопль Милдред.

Сотрудники, выведенные из шокового состояния, все, как один, обернулись в направлении ее простертой руки.

Клара не удостоила Милдред даже взглядом. В эту минуту для нее никого не существовало. Склонившись над Гроссе, она прижалась щекой ко все еще теплой щеке и беззвучно прошептала ему на ухо:

— Прости, я сделала это из любви к тебе…

Она выпрямилась, обвела равнодушным взглядом безмолвно застывшие, вопрошающие лица… задержалась на Милдред… Казалось, только теперь до нее дошел смысл ее слов.

— Подайте сюда пустые ампулы, — тихо проговорила Клара. — Прочтите вы. — Она передала склянки Хиллу.

— Хлористый кальций! — прочел тот с содроганием. — Силы небесные! Pea семь с хлористым кальцием вызывает моментальную остановку сердца!

— Этого не может быть! — истерично крикнула Милдред, выхватывая из рук Хилла злополучные ампулы. Тупо уставилась на них… — Я сама перед операцией перебрала все медикаменты. Хлористый кальций лежит у меня в третьем ряду, вторая ячейка слева. Вот здесь! — Она извлекла из указанной ячейки ампулу и изменившимся голосом прочла: — Хлористый натрий…

Последовала долгая пауза. Милдред стояла белая, как кабельные стены операционной. Потом лицо ее покрылось багровыми пятнами.

— Ампулу подложили! — убежденно заявила она. — Это Клара поменяла их местами!

У брызжущей ненавистью Милдред не было прямых улик.

При желании Клара могла напомнить, что не прикасалась к шприцу, что инъекцию Милдред делала собственноручно, что прямая обязанность хирургической сестры тщательно проверять препараты, прежде чем вводить их больному, а не доверяться своей памяти.

Но для Клары сейчас существовала лишь одна-единственная реальность, которая потрясла ее. Гроссе мертв! Его больше не существует.

До самого последнего момента трагической развязки она не могла бы с уверенностью ответить себе на вопрос: желала ли она его смерти? Не знала наверняка и тогда, когда меняла местами ампулы на хирургической тележке Милдред. Она не хотела смерти, даже когда услышала свой собственный голос, твердо произнесший: «Введите раствор».

— Мисс Клара, объясните, что все это значит, — услышала она голос доктора Хилла.

Клара нехотя оторвала взгляд от Гроссе и с вызовом посмотрела на враждебно подступавших коллег.

— Во-первых, — очень медленно заговорила она, — не мисс Клара, а миссис Гроссе. Мне глубоко противна вся ваша шайка убийц и это омерзительное логово, в котором человеческой жизнью распоряжаются как своей собственностью, Я, не задумываясь, уничтожила бы его вместе с вами.

От такой неслыханной дерзости лица сотрудников вытянулись.

— И что же вас удерживает? — проговорил Батлер сдавленным от ярости голосом.

— Безразличие… На этом свете мне нужен лишь один единственный человек, Эрих Гроссе. Ну а ему нужны были вы. И жертвы. Много жертв. Им владела мания бессмертия. Мне же не было места в его жизни.

— Так что же вы выиграли, убив его, безумная женщина?! — воскликнул Хилл.

— Что я выиграла? — Какое-то время Клара рассеянно смотрела на Хилла, вернее, сквозь него, не понимая смысла его слов. — Что я выиграла… задумчиво повторила она.

И, словно очнувшись, стремительно подошла ко второму столу, туда, где лежал всеми забытый Гроэр. Сдернув с его головы салфетку, она резко выкрикнула: — Вот это!

И тут все увидели лицо самого Гроссе, спокойное, молодое.

Сходство усиливалось одинаково застывшими позами и сомкнутыми веками, четким, в мельчайших подробностях повторенным силуэтом профиля.

Сгрудившись вокруг операционного стола, сотрудники в растерянности разглядывали неожиданное, невероятное явление.

Воспользовавшись общим замешательством, Клара лихорадочно обдумывала свой следующий шаг. Уйти живой из этих зловещих казематов, к тому же не одной уйти, а вдвоем — вот что сейчас самое главное. И она заговорила. Голос ее звучал твердо и торжественно:

— Этот юноша — его сын! — Будто актриса на сцене, Клара выдержала эффектную паузу. — Больше того. Он — наш сын! Мой и Гроссе. И он, — она указала пальцем на тело Гроссе, — на ваших глазах с вашей и моей помощью намеревался убить сына, чтобы за счет его жизни продлить свою собственную… Мы все здесь давно забыли о чести и совести. Мы все — преступники. Но такое злодеяние чудовищно даже для нас.

Никто не пытался ее перебивать. Собравшихся потрясло признание Клары не меньше, чем гибель Гроссе.

— Он сам поставил меня перед необходимостью выбора. Он хотел принудить меня этими самыми руками убить собственное дитя… Как, по-вашему, мне следовало поступить?!

Люди хранили мрачное молчание. Клара заставила их задуматься и содрогнуться. Ведь если их грозный, не ведающий сострадания шеф для достижения своих личных целей не пожалел собственного сына, на что можно было рассчитывать остальным…