Т-Модус - Джордж К. Форс

затем вдруг рассмеялся и шутливо отмахнулся, — Но для чего ещё нужны правила, если не для того, чтобы их нарушать?

— Ты из знатных, да? — Спросил пухлый парень, — Раз тебя командир Вириан привёл?

— Знатных! — Я аж прыснул от такого предложения, — Да какой там! Я до Т-Модуса каждый день рыбу чистил. Рыбак я, рыбак.

— Опа, с какой планеты? — спросил одноглазый через плечо. Он ловко ходил между стеллажами с посудой и газовыми плитами, подхватил чашку и плеснул в неё супа из большой кастрюли.

— С Мурены. Рыбная планета.

— Слыхал о такой, — согласился толстячок.

— А ты сам откуда?

— Я с Бормы.

— Не слышал.

— Не ты один… У нас планета — одно слово "планета", пустыня сплошная. Делать нечего, жить скучно. Паси червей себе целый день и плюй на песок. Благо хоть воды у нас много…

— Червей? — удивился я, и поблагодарил одноглазого, который протянул мне чашку супа и ложку к ней. Суп был на удивление сытным, наваристым. Внутри плавали куски мяса и морепродуктов.

— Так, стоп! Пока вы вдвоём не начали описывать свои нищие планетки, — одноглазый протестующие поднял вверх руки, — давайте познакомимся, как это принято у НОРМАЛЬНЫХ людей.

На слове нормальные он сделал акцент, и я не выдержал, и засмеялся, при этом пытаясь кушать вкусный суп. Из-за этого кусочек вермишели попал в нос, и в следующую минуту я откашливался и смеялся одновременно.

— Понятно. В нашем полку прибыло — сделал ироничное заключение одноглазый, смотря на мои мучения. — Сразу видно, что ты из нашего теста — штрафников.

— Штрафников? — удивился я, наконец избавившись от макаронины.

— Имя.

— А, да… Реул. Реул Новак, сын Арчи Новака.

— Ох, зачем же так официально? — Одноглазый упёр лицо в руку, словно пораженный моей выходкой. Затем протянул мне руку для знакомства. — Я Эсмин с Каракаса — столичной планеты. Не спрашивай меня ничего о ней, итак Фил уже достал. Ничего не знаю! И рад знакомству, Реул.

— Я Фил! Свет и Надежда местной угрюмой братии — представился пухлячок, тоже протягивая мне руку для знакомства. — Рад встретить ровесника.

— Эсмин и Фил, — повторил я, запоминая имена. — Будем друзьями?

— Будем. — согласился Эсмин. — Давай не стой, помогай нам разносить еду. Официантов нет, мы штрафные, сами должны накрыть стол для двух сотен человек местного штаба.

Я не стал спорить, и поставил пустую чашку из-под супа в раковину. Работа руками — простая и банальная — это именно то, чего я жаждал. Тем более в такой веселой компании, как Эсмин и Фил. Я впервые встретил этих ребят, но в душе теплилось странное чувство, что мы знакомы уже многие месяцы.

Глава 27. Письмо

Эсмин и Фил оказались "в стельку своими ребятами". Мне даже показалось, что мы дружим уже долгое время, и впервые в жизни я так наслаждался общением. Пока мы расставляли тарелки, Фил в подробностях рассказал мне о Борме — пустынной планете, где местное население только и делало, что выращивало огромных червей, которых разводили на мясо и шкуры. По сути, они были пастухами, а эти самые черви — их коровами. Слушая его, я вдруг понял, что мы с Филом жили, по факту, на одинаковых планетах. Только вся моя жизнь была связанна с рыбой, а его — с мясными червями.

Эсмин, показавший после долгих расспросов пустую глазницу под повязкой, родом был с Каракаса. Сирота, выросший в трущобах столичной планеты, он никогда не знал ни ласк родителей ни их заботы. Зато он стал как отец для многих беспризорников и бродячих парней трущоб.

— Эта повязка? Ну… Один идиот выбил мне в браке глаз, — пояснил Эсмин, присев на стул и мечтательно посмотрев в потолок. — Но в целом он не плохой парень. Мы с ним потом сдружились, и он раз семьсот просил у меня прощения. А когда я получил приглашение на официальную работу, после своего увлечения Т-Модусом, тогда… Ну в общем меня провожала вся округа, включая и этого идиота. Многие даже плакали.

— А ещё Эсмин шлёт им половину от своей зарплаты, — пояснил Фил, ставя тарелку на очередной стол. Эсмин фыркнул на него, явно смущаясь от рассказанного.

Втроём мы разносили еду по большой пустой столовой. Был самый пик дня, и приятное тёплое солнце освещало уютное помещение. Я, как и Фил, и Эсмин, одел поварской фартук. Зачем я участвовал во всём этом? Просто хотелось. Я так давно не ощущал простоты и лёгкости от жизни, а вместе с этими двумя, помогая им с их штрафом, я чувствовал себя расслабленно.

— Так что за там история со штрафными?

— А… Ну это всё Фил… Стащил четыре мешка картошки.

— Эй, а кто до этого увёл окорок?

— Да, было дело… — Эсмин криво усмехнулся, но не по-злому, а скорее какой-то своей особой, обаятельной улыбкой.

— За воровство еды значит тут заставляют работать на кухне? — уточнил я.

— Ну, не только за воровство еды. Ещё за разбитые окна… — начал пояснять Эсмин, сгибая пальцы.

— Носы…

— Да, носы, — Эсмин загнул ещё один палец, — за не соблюдение правил и спор с офицером. За разбитый нос офицера. За прогул тренировок, за оскорбления и ругань.

Я слушал и чувствовал, как моя улыбка на лице от его слов становится всё шире и шире.

— Говорите, что вы тут всего месяц, ребят?

— Фил тут месяц. Я уже два. — возразил Эсмин, а потом мы не выдержали и засмеялись.

В таком расположении духа нас и застал командор Вириан. Когда я увидел его, он заходил в столовую. Почему-то от его присутствия я ощутил прилив радости. Вириан посмотрел по очереди на каждого из нас по-отчески тепло, и молча присел на один из стульев. Когда Эсмин и Фил заметили командира, то тут же резко вытянулись по струнке смирно. Эсмин при этом тихо ругнулся, потому что уронил на пол тарелку и она разбилась.

— Я хотел узнать, — Вириан заговорил, обращаясь ко мне, — Как поживает наш очередной бравый солдат. Но ты уже, оказывается, нашёл себе достойную компанию. Двух самых талантливых и самых проблемных парней моего гарнизона…

Вириан улыбнулся. Он говорил не обидно, без сарказма, скорее наоборот хваля нас за проблемность. По очереди посмотрев на каждого из нас, командор остановил взгляд на Эсмине:

— А что, пускай будет вашим командиром? Что скажете? Фил, Эсмин?

— Сэр? — Эсмин обращался к Вириану сдержанней, чем разговаривал обычно. Но я не мог его в этом винить. С Командиром нашей фракции попросту невозможно было общаться иначе. Возникало ощущение, что в его присутствии ты сам