(Не) мой папа - Маргарита Дюжева

— Бедняга.

Я представляю, как именно она по вечерам отрабатывает, но молчу. Случай с полицией, где мне не поверили, научил лишний раз не болтать. Чем они там занимаются за закрытыми дверями — это их дело, меня не касаются любовные игрища отвратительного босса и его глупой помощницы. Мне главное — уйти по-тихому и без проблем.

— Сегодня начальство тоже допоздна работает? — интересуюсь как бы между прочим.

— Да. Заходил недавно, — она забирает у меня лист.

Становится не по себе. Вдруг опять зайдет? А я тут сижу такая красивая в обход него пишу заявление. Быстро дописываю последние слова, ставлю подпись и подвигаю лист Ларисе.

— Все в порядке?

— Да, — еще раз пробегает взглядом по моим каракулям и откладывает заявление в стопку документов, первых в очереди на обработку.

— Спасибо, — по привычке подсовываю ей коробку рафаэлок. Она смущается, но конфеты забирает, потому что это ее любимые. — Я побегу, ладно? Мне в садик надо успеть.

— Давай, Жень, хорошего вечера. Жалко, что ты от нас уходишь.

— Очень жалко.

Мы прощаемся, и я в легком смятении выхожу из отдела кадров. Мне действительно жаль бросать свое место. работу. Если бы не Седов со своими непристойными подкатами, я бы так и продолжала работать и ни о чем не переживала…

— Так, так, так, — раздается тягучий голос у меня за спиной, когда я прохожу примерно половину длинного коридора.

От неожиданности я чуть ли не подпрыгиваю на месте и первый мой порыв — бежать как можно дальше. Только Седов останавливает одним движением, жестко хватая под руку.

— Убери лапы, — шиплю, пытаясь высвободиться, но куда там. Он не замечает моего сопротивления и заталкивает в пустой кабинет.

— Я буду кричать! — предупреждаю на полном серьёзе.

Седов в ответ только ухмыляется:

— Надо же смелая какая. То в полицию пошла, то кричать собралась. Просто героиня.

— Просто оставь меня в покое! Все, я забрала заявление, можешь больше не бояться.

— Бояться? — расплывается в улыбке. — То есть, по-твоему, ты такая грозная, что тебя нужно опасаться? Эдакая крутая яжемать?

Издевается открыто и бессовестно.

— Что ты ко мне привязался?

— Это уже, знаешь ли, дело принципа. Нагнуть козу, которая вздумала бодаться.

— Да я вообще не трогала тебя!

— Еще потрогаешь, — снова грязные намеки.

— Ты больной!

Хочу уйти, но он перекрывает мне выход, прислонившись спиной к двери.

— Зачем ты приходила?

— По делам.

— Нет у тебя тут никаких дел. Кроме того, что я предложил.

— Неважно.

Но от него так просто не отмахнёшься. Хватает за руку, причиняя боль.

— Эй!

— Я еще раз спрашиваю. Что ты тут делаешь?

— Тебя это не касается, — с вызовом смотрю на него, — и вообще. Мне некогда. Меня ждут.

— Угу, — хмыкает он, — ждут ее, как же.

Мне почему-то становится обидно от его язвительного тона. Чего же лезет ко мне с упорством маньяка, раз считает такой никчемной?

— Да. Ждут.

— Я так и не услышал ответа на свой вопрос.

— Катись к черту, — вырываюсь из его лап и отскакиваю в сторону.

— Хорошо, — покладисто кивает, невозмутимо поправляет запонки и улыбается.

Мне катастрофически не нравится, когда он улыбается. Вот просто передергивает от макушки до пяток.

— Я догадываюсь, зачем ты приходила. И к кому. Если задним числом появится какая-нибудь бумажка в отделе кадров…

У меня выступает холодный пот.

— …Я уволю эту клушу, и причиной будет подлог документов. С такими характеристиками, какие она от меня получит, ее не примут на работу ни в одну мало-мальски значимую фирму. Пойдет телеги в супермаркете катать.

Я в ужасе, потому что понимаю — эта скотина так и сделает. Причем с огромным удовольствием. Отыграется из-за меня на человеке, который просто проявил участие.

Седов приближается, смотрит на меня холодными глазищами и по-прежнему улыбается, прекрасно понимая, что загнал в ловушку.

— У тебя пять минут, чтобы забрать свои письмена, иначе полетят головы. Время пошло.

— Это бред! Крепостное право, если ты не в курсе, давно отменили.

Седов демонстративно смотрит на часы:

— Тик-так, Женечка. Тик-так.

Я возвращаюсь в кабинет к Ларисе Ивановне и молча забираю свое несчастное заявление из стопки. Рву его, зло и отчаянно, бросаю в мусорку.

— Жень… Ты чего? — спрашивает она испуганным шепотом.

— Не бери в голову. Я просто… передумала.

— Это… это же глупо, — коллега удивленно хлопает глазами и смотрит на меня, как на конченую истеричку.

— Знаю, — еще раз извиняюсь за беспокойство и сбегаю.

Седов поджидает меня возле лифтов. При моем появлении снова смотрит на часы:

— Молодец, девочка. Успела. И дрессировке хорошо поддаешься.

Он точно больной. Ублюдок, который играет чужой жизнью как хочет, и я его ненавижу.

Когда приезжает лифт, я первая захожу в него, встав так, что ему не пройти:

— Ты на следующем, — огрызаюсь, хлопая по кнопке.

— Как скажешь, Женечка, — примирительно поднимает руки.

Двери медленно закрываются, и последнее, что я вижу — это его ухмыляющаяся физиономия. Скотина! Озабоченная грязная скотина! Пусть подавится своими прогулами!

Двери закрываются… но лифт никуда не едет. Вместо этого свет сначала моргает, а потом и вовсе переключается в аварийный режим. В полумраке раздаётся тихий, противный писк.

Проклятье.

Судорожно нажимаю на кнопку первого этажа. Бесполезно. Тогда начинаю жать все остальные — тоже эффекта ноль. Лифт по-прежнему стоит и не подает признаков жизни.

Снаружи отчетливо слышен мужской смех:

— Женечка, если бы вы чаше бывали на работе, то знали бы, что этот лифт неисправен, — услужливо произносит он, приблизившись к створкам, — застревает. Именно на этом этаже.

Да что за день такой?!

— Мой тебе совет, вызывай ремонтную службу… и готовься к приятной ночи. Их, бедных, уже так задергали с этим лифтом, что они не