Эндимион (сборник) - Дэн Симмонс

Де Сойя отключил визор и улыбнулся генералу Барнс-Эйвне.

– Очередная учебная тревога? Если мне не изменяет память, пятая за день.

– В следующий раз тревога может оказаться боевой, – ответила генерал без тени улыбки. – Готовность номер пять подтверждаю, – проговорила она в микрофон. – В час «С» минус шестьдесят готовность номер шесть.

Командиры подразделений принялись рапортовать о выполнении приказа.

– Признаться, я не понимаю, кого мы опасаемся, – заметил капитан.

Барнс-Эйвне пожала плечами:

– Пока мы с вами беседуем, к Гипериону вполне могут подлетать Бродяги.

– Если так, им лучше нападать целым Роем, – отозвался де Сойя. – Иначе у них ничего не выйдет. Мы легко с ними справимся.

– На словах все просто, а вот на деле… – протянула генерал.

Скиммер совершил посадку. Открылся люк, на землю спустился трап. Пилот повернулся к генералу с де Сойей, снял визор и доложил:

– Мне было приказано сесть у Сфинкса за 110 минут до часа «С». Мы сели на минуту раньше.

Де Сойя поднялся:

– Хочу размяться, пока есть возможность. Не желаете присоединиться, генерал?

– Нет. – Барнс-Эйвне вновь поднесла к губам микрофон.

Разреженный воздух снаружи буквально искрился. Небо над головой было, как везде на Гиперионе, лазурным, однако над южной стеной каньона уже мерцало марево.

Де Сойя посмотрел на хронометр. Час пятьдесят. Капитан набрал полную грудь воздуха, пообещал себе не смотреть на часы по крайней мере минут десять и направился к возвышавшемуся неподалеку Сфинксу.

12

Когда многочасовая беседа наконец завершилась, меня отослали в постель с наказом спать до трех утра. Естественно, я не сомкнул глаз. Во-первых, мне обычно не спится в ночь перед дальней дорогой, а во-вторых, разве заснешь, когда вокруг творится такое?!

За окнами царила тишина, ярко сверкали звезды. Некоторое время я лежал на кровати, но около часа ночи встал, оделся и в пятый или шестой раз проверил содержимое своего вещмешка.

Экипировали меня, скажем прямо, не слишком шикарно: смена одежды и белья, носки, лазерный фонарь, две фляги с водой, подобранный по заказу нож в чехле, плотная куртка с термоподогревом, одеяло, которое можно было использовать как спальный мешок, инерционный компас, старый свитер, прибор ночного видения и пара кожаных перчаток. Что еще нужно искателю приключений?

Одежду я тоже подобрал соответствующую: удобная полотняная рубашка, жилет с множеством карманов, плотные габардиновые штаны вроде тех, в каких я, бывало, ходил на охоту, высокие сапоги – наслушавшись в детстве бабушкиных историй, я называл такие не иначе как «разбойничьими» – они слегка мне жали; и треуголка, без труда влезавшая в карман жилета.

Я пристегнул нож к поясу, положил в карман компас и наблюдал за звездами до тех пор, пока без пятнадцати три не появился А.Беттик.

Старый поэт не спал, поджидая меня в комнате на верху башни. В небе холодно мерцали звезды, в светильниках у стен потрескивало пламя; кроме того, комнату освещали висевшие на стенах факелы. Мне предложили завтрак – жареное мясо, фрукты, пирожки с повидлом и свежий хлеб, но я взял только чашечку кофе.

– Закуси, – пробурчал старик. – Кто знает, когда тебе доведется поесть в следующий раз?

Я пристально поглядел на него. От чашки в моей руке поднимался пар.

– Если все пойдет по плану, через пять с небольшим часов я окажусь на звездолете. Там и поем.

Силен фыркнул:

– Юноша, когда и где все шло по плану?

– Кстати, – я пригубил кофе, – вы, кажется, собирались поведать мне о чуде, которое отвлечет швейцарских гвардейцев.

– Доверься мне, сынок, – произнес, помолчав, Силен.

Я вздохнул. Подтвердились мои худшие опасения.

– Значит, довериться и все? – Он молча кивнул. – Ладно, посмотрим. – Я повернулся к А.Беттику. – Не забудь, где ты должен быть вместе с кораблем.

– Не забуду, месье Эндимион, – отозвался андроид.

Я подошел к ковру-самолету, на котором уже лежал мой вещмешок.

– Как насчет последних указаний? – спросил я, обращаясь ко всем сразу.

«Летающая кровать» Мартина Силена приблизилась на пару метров. В свете факелов старик сильнее прежнего смахивал на мумию. Его пальцы казались пожелтевшими от времени костями.

– Слушай, – прохрипел он.

В безбрежном море тварь живет. ОнаСтолетьями дряхлеть обречена,Чтобы однажды подвести итог —Наедине с собой в урочный срок.Вообразить дано кому из насТакую муку? Сотни тысяч разВ часы отлива обнажалось дно.А тварь все ждет. Но ей не суждено,Дождавшись срока, обрести покой:Пусть мир она изучит колдовскойКаков он есть, пускай познает ходСветил небесных и движенье вод,Познает смысл вещей и хоть чуть-чутьСубстанций, звуков, форм постигнет суть —Но не умрет. Должна и дальше жить,Страданье с редкой радостью делитьБлагочестиво… И опять – одна,К существованью приговорена.Когда же час назначенный пробьет,Когда нальется соком зрелый плод,Предстанет некий юноша пред ней,Небес благих посланец. Вестник сейНаучит умереть – иначе онНа вечность вместе с нею обречен.[8]

– Я не понимаю, что…

– Ну и хрен с тобой. Спаси Энею, переправь ее к Бродягам, а когда вырастет, привези ко мне. Проще простого, Рауль Эндимион, даже пастух с этим справится.

– Я еще был помощником планировщика, барменом и охотником. – Я поставил чашку на стол.

– Почти три, – проговорил Силен. – Пора.

– Сей момент. Меня учили перед дальней дорогой заглядывать в одно хорошее местечко. – Я сбегал в уборную, облегчился, на секунду прислонился к холодной стене, услышал голос бабушки: «Рауль Эндимион, ты что, спятил?», ответил: «Да» и вернулся к Силену. Ноги подгибались, сердце бешено колотилось. – Порядок.

Мартин Силен фыркнул. «Летающая кровать» зависла рядом с ковром. Я уселся на ковер, прикоснулся к левитационным нитям и взмыл на полтора метра в воздух.

– Не забудь включить автопилот, когда окажешься в Разломе.

– Да помню я, помню…

– Заткнись и слушай. – Костлявые пальцы коснулись нитей. – Нажмешь сюда, сюда и сюда. Можешь, конечно, управлять вручную, если ткнешь вот сюда… Но я тебе не советую. Сам ты никогда оттуда не выберешься. Положись на программу.

Я кивнул и облизал пересохшие губы.

– А кто программировал автопилот? Кто летал на ковре?