Судный день - Александр Александрович Тамоников

class="p1">– Если потребуется, – ответил Хамруш. – Народная революция – вот что нам нужно. Гамаль был сторонником военного переворота, мы же в организации ХАДЕТУ считали эту меру крайне нежелательной и поддержали Насера только потому, что к этому нас вынудили обстоятельства.

– Хотите сказать, организация ХАДЕТУ снова планирует переворот, на этот раз народный? – в голосе Марвана появились странные нотки, что не укрылось от Хамруша, как бы ни был он возбужден.

– Нет. Не знаю, возможно. Я давно ушел от политики и не являюсь членом ни одной организации, если ты это имеешь в виду, – интонация Хамруша тоже изменилась – в ней начали проскальзывать плаксивые старческие нотки. – А жаль, знаешь ли, очень жаль. Нам, старикам, только и остается, что мечтать и вспоминать прошлое.

– Так в чем же дело? Возраст – не помеха, я полагаю. Свяжитесь с лидерами ХАДЕТУ, и все вернется на круги своя.

– Нет, мой юный друг, как раньше уже не будет. Нет моего дорогого Насера, а кто его заменит?

– И все же… Если вам поступит предложение, если найдется тот, кто заменит Насера, готовы ли вы отдать все свои силы и опыт на общее дело? – произнося речь, Марван даже привстал, чтобы не пропустить смены выражения лица Хамруша.

– Что? Предложение? – теперь растерялся Хамруш. Он будто сдулся в один момент, как сдувается парус во время внезапно наступившего штиля. – Кто же сделает мне такое предложение?

– А вы его ждете? Скажите, ждете? – Марван застыл, взгляд его впился в лицо собеседника.

Напряженный момент длился добрых пять минут, затем Марван расслабился, опустился на сиденье и спокойно произнес:

– Все, поиграли и хватит. Пойдемте на воздух, здесь слишком душно.

Хамруш растерянно заморгал, открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал. На его лице читалось облегчение. «Проклятье, так и правда до паралича недалеко, – следуя за Марваном, размышлял он. – Еще минута, и обратного пути могло не остаться». Он с трудом поднялся на палубу, глотнул свежего воздуха и принялся ждать, пока сердце придет в норму.

Марван остановился в двух шагах от Хамруша. Поднял к небу голову, закинул руки на плечи и стал перекатываться с носка на пятку и обратно. Он выглядел безмятежно, точно там, в каюте, не произошло ничего, заслуживающего внимания. Но так выглядело только внешне. На самом деле в голове Марвана происходила активная мыслительная деятельность. Для чего Хамруш завел этот разговор? Что он хотел узнать или что знает сам? Пустые его слова или же они подкреплены конкретными действиями? Как понять? Как раскусить этого непростого человека?

И стоит ли брать его с собой в самолет? Кто знает, быть может, он настолько ополоумел, что собирается взорвать его в небе вместе с собой? Зачем? Быть может, надеется спровоцировать народную реакцию. Конечно, сам Марван в народных массах особого почета и уважения не имеет, но память о великом Насере может сработать совершенно неожиданным образом. Возможно, у Хамруша есть план, о котором он, Марван, догадаться не может. Что делать? Он не может себе позволить погибнуть сейчас. Только не теперь. Не в этот раз.

Зря он надавил на старика, не нужно было этого делать. Сам себе забот прибавил, а они сейчас ой как некстати. Надо бы как-то сгладить ситуацию, но как? Любой разговор, какой ни заведи, может спровоцировать новый взрыв эмоций. Вот он стоит рядом, вполне безобидный человечишка, когда-то наделенный недюжинной властью, теперь прозябающий в редакции рядового еженедельника, пусть и популярного в среде читателей. А ведь это его тесть, Гамаль Абдель Насер, довел его до такого состояния. Что, если Хамруш решил поквитаться с Насером, убив его зятя?

«Стоп! – сам себе приказал Марван. – Все это бред, не более того. Хамруша просто занесло. Начал высказывать сокровенные мысли и не смог вовремя остановиться. А он усмотрел в словах бывшего военного скрытый смысл и подлил масла в огонь. Надо просто избегать подобной ошибки впредь, и все будет нормально».

– Славно поговорили, – сквозь улыбку произнес Хамруш. – Давно я так не распалялся. Ты тоже хорош, так убедительно вопрошал… Да, приятный получился диалог.

– Я сразу понял, что это всего лишь шутка, – не поворачивая головы, проговорил Марван. – В духе времен моего дражайшего тестя. Он тоже любил провоцировать людей.

– Не обижайся, – Хамруш приложил открытую ладонь к сердцу, символ смирения и признательности. – Сам не знаю, что на меня нашло.

– Будем считать, что разговора не было, – охотно согласился Марван.

– Зато время скоротали, – Хамруш поднес часы к глазам. – Осталось всего два часа, и мы на месте. А знаешь, откуда у меня эти часы? Когда-то, в далеком 1952 году, почти сразу же после свержения короля Фарука, твой тесть, Абдель Насер, преподнес мне их в дар за преданность и верность. Лучшая награда в моей жизни! Помню, как он достал их из кармана военного мундира, протянул мне обеими руками и сказал: «Капитан Ахмед Хамруш, награждаю тебя памятным подарком в знак глубочайшей признательности за веру и преданность».

Марван уловил слезы в словах собеседника и посчитал невежливым в такой момент стоять к нему спиной. Он повернулся, увидел, как Хамруш снимает с руки часы, и понял, что сейчас произойдет. «О, Аллах, только не это! – мысленно простонал он. – Отказаться от такого подарка я никак не смогу!» Так и вышло. Хамруш снял часы, положил их на правую ладонь, прикрыл сверху левой и так постоял несколько минут, закрыв глаза и предаваясь воспоминаниям. Затем открыл глаза и протянул часы Марвану:

– Ашраф Марван, прими этот памятный подарок в знак нашего примирения и моей безмерной преданности семье Гамаля Абделя Насера.

– Как я могу лишить вас такого дорогого вашему сердцу предмета? – Марван все же предпринял попытку отказаться от дара. – Им должны владеть только вы. Пусть ваши потомки погребут ваше тело вместе с этими часами в знак преданности и любви к нашему незабвенному Гамалю Насеру.

– Нет, я так решил, – Хамруш почти насильно разжал ладонь Марвана и вложил в нее часы. – Носи их с честью, Ашраф Марван. Уверен, этот день останется в твоей памяти навсегда.

Сказав это, Хамруш развернулся и пошел на корму теплохода. Плечи его выпрямились, походка стала пружинистой, а взгляд, который успел перехватить Марван, излучал победоносное свечение. «Да, попал! – мысленно произнес Марван. – Что означает этот взгляд? Что может таить в себе этот дар? Будь проклят тот день, когда я, подчинившись правилам хорошего тона, заговорил с Ахмедом Хамрушем!»

Марван постоял какое-то время на палубе, наблюдая издали за Хамрушем, затем нехотя надел на руку часы и отправился собирать вещи. До Триполи оставался