Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Хлотарь приказал сжечь сына вместе со всем его семейством в какой-то хижине. Но в последний момент смягчился - распорядился, чтобы Храмна предварительно задушили. На его близких эта милость не распространялась - их спалили живьем.

В КОРОЛЕВСТВЕ ФРАНКОВ

Это было очень сложное общество, где в очень сложных и опасных условиях, в постоянной тревоге жили люди.

До франкского завоевания история тесных отношений галлов (потом галло-римлян) и германцев насчитывала несколько столетий, вновь останавливаться на этом не стоит. Но все же вспомним, что и после нашествия германцы становились собственниками не всех галльских земель, а части (правда, большей), а знатные германцы были «гостями-сотрапезниками» галло-римских владетелей не только номинально - им было о чем поговорить за трапезой. При королевских дворах оказывалось немало местной знати - это мы еще увидим. Но все же теперь на одной земле, бок о бок оказались народы с весьма несхожими жизненными установками, причем одни чувствовали себя завоевателями, другие завоеванными.

Еще один немаловажный фактор, несколько усугубляющий ситуацию. Если другие германские народы - такие, как готы, бургунды, вандалы, позднее лангобарды, осуществляя завоевание, совсем отдалялись от своей германской прародины, всем скопом переселяясь на новые места, то франки сохранили свои исконные земли на Рейне и оттуда получали, надо думать, неслабую подпитку «германского духа».

У франков были основания много о себе думать, чувствовать свое превосходство над местным галло-римским населением не только по факту завоевания. Много значило и то, что у них было самосознание более свободных людей, живы были реликты общинной демократии.

Мы видели, как франки поднимали на щит нового короля, пусть это и было уже проформой. По обычаю, молодой повелитель сначала должен был объехать все королевство, и только после этого обретал полноту своих верховных прав.

Сталкивались мы и с ситуацией, когда король не хотел идти в поход, а воины хотели - в случае с Теодорихом. Там договорились полюбовно, а бывало, что события развивались поострее: у одного короля уже подрубили его походный шатер, а могли рубануть и самого, если бы не заслонили своими телами придворные.

Были жаркие протесты, когда славный король Теодоберт, сын Теодориха, тянул с женитьбой на принцессе знатного королевского рода, хотя и был с ней давно обручен: он предпочитал тесное сожительство с дамой попроще.

Кстати уж, об этой даме. Звали ее Деотерией. У нее была подрастающая дочь, и молодящаяся мать очень боялась, что король положит глаз и на нее. Однажды, когда девушка собралась куда-то и уже залезла в крытую повозку, мать приказала впрячь не лошадей, а диких быков, и дочка безвозвратно свалилась с моста в реку. А ведь эта Деотерия была не варварка какая-нибудь, а из хорошей галло-римской семьи, романски образованная. Теодоберт после этого случая и смотреть на нее больше не захотел, а поспешил выполнить требование своих воинов - женился на нареченной королевской дочери. Та, увы, вскоре умерла.

В первые десятилетия существования Франкского королевства, когда объявлялся призыв на войну - в поход шли почти одни только франки (из галло-римлян только те, кто состоял на постоянной королевской службе). Вели они себя при этом зачастую попросту безобразно: по земле своего королевства шли, как по вражеской территории, грабя, насилуя и убивая, не щадя даже святых обителей. В повседневном общении они, очевидно, успели уже более-менее притереться с соседями галло-римлянами, но когда собирались все вместе, одни только франки, при оружии и в предбоевом задоре - тогда только успевай святых выносить. В них просыпался синдром завоевателей этой страны.

Была разрушена прежняя римская централизованная система управления. Не стало оплачиваемых из казны чиновников, короли не имели никаких эффективных средств контроля за действиями местных правителей.

Короли назначали наместников с широкими полномочиями: герцогов на территории побольше, графов - как правило, в отдельные города с прилегающими областями. Они были и судебной, и исполнительной, и военной властью - по королевскому призыву должны были собрать рать и повести ее в бой.

Эти господа чувствовали себя как почти никем не ограниченные владыки, тем более, что и в личной собственности у них находились огромные поместья с трудящимся галло-римским населением. Им случалось и присваивать, и грабить, и даже убивать - причем не только на своей подмандатной территории, но и на соседской, куда они могли двинуть свое войско.

Главное ограничение их своеволию было в том, что свои вооруженные отряды из многочисленных прислужников и людей зависимых были у всех знатных людей, да и практически все простолюдины были вооружены.

Города могли не впустить к себе неугодного им вновь назначенного герцога или графа, могли изгнать, а то и убить не пришедшегося по душе старого. Ведь существовало какое-то местное самоуправление, выбирались свои судьи (позднее они стали лишь помощниками графов). Правда, часто местная инициатива выражалась в том, что под влиянием знати жители округа сколачивались в организованные банды и шли грабить соседей.

Враждовали влиятельные роды, их междоусобицу могли спровоцировать даже сцепившиеся в схватке вооруженные слуги. На всех уровнях общества находились те, кто предпочитали сами вершить суд и расправу. Или брать без спросу то, что понравится - при помощи меча. Это если удастся взять - а то, опять же, можно было нарваться на встречный удар.

Общество имело и писаные законы. К началу VI в. у франков сложилась «Салическая правда», кодифицированная при Хлодвиге - широко известный памятник «варварской» правовой мысли. По ней судились не только взаимоотношения германцев, но и их отношения с галло-римлянами. Последние разбирались между собой по нормам Римского права.

«Салической правдой» определялся широкий спектр общественных отношений в очень подробной их детализации. Так, если убили чью-то собаку - надо было разобраться, какая она была, обученная пастушья или обыкновенная. За всякий ущерб, увечье, даже убийство могла быть назначена компенсация в пользу потерпевшего (или родственников убитого) - вира. В случае увечья свою цену имели и глаз, и ухо, и все прочее. За большой палец была положена вира в 50 солидов, за указательный («тот, которым стреляют») - 30, за средний - 15.

Родственники убитого могли отказаться от виры с убийцы - «Салическая правда» определяла, что они имеют право на кровную месть. Неверная жена могла быть присуждена к сожжению.

«Салическая правда» допускала и «Божий суд»: назначался судебный поединок между тяжущимися сторонами - «Бог дарует победу правому». Или же человек, чтобы доказать свою невиновность, должен был пройти некоторое расстояние, держа в руках котелок с кипящей водой: если волдыри сходили в короткий срок, это служило ему оправданием. В некоторых случаях требовалось произнести без ошибок трудную присягу («скороговорку»).

Интересен порядок закрепления имущественных прав. Покупатель имения или виноградника приглашал на место совершения сделки 12 взрослых мужчин и 12 мальчиков. Мальчикам он давал пощечины и драл их за уши: чтобы они лучше запомнили происшедшее и могли свидетельствовать о сделке, когда подрастут.

«Салическая правда» особенно интересна тем, что отражает национальное и сословное неравенство, сложившееся в государстве.

Проще всего было с рабами: приведенные франками из Германии невольники встали в равное положение с рабами галло-римскими. Закон был к ним суров: любому рабу, поднявшему руку на господина, могли отрубить руки и ноги, после чего его вешали. Но, судя по сочинениям историков того времени, люди, стоящие на низших ступенях общества, рабы и младшие слуги (авторы четкой границы между ними не проводят) как бы выпадали из правового поля - по отношению к ним был возможен почти любой произвол.

Если рабы были уравнены в своем бесправии, то уже статус франка-землепашца в денежном выражении был вдвое выше, чем у галло-римского крестьянина - при прочих равных условиях за нанесенный ему ущерб уплачивалась вдвое большая вира. Вот примеры, показывающие и сословное, и национальное неравенство. За убийство свободного франка полагалась вира в 200 солидов серебром, галло-римлянина - 100. За франка-дружинника - 600, за галло-римлянина из свиты короля - 300, и так далее. Свою цену имели и купцы, и горожане, и все другие зафиксированные «правдой» слои общества. Важный момент: по какому бы закону ни вершился суд, по «Салической правде» или в соответствии с Римским правом, после вынесения судебного решения дальнейшее выяснение сторонами отношений, тем более кровная месть, были недопустимы. Похоже, это правило более-менее соблюдалось - иначе просто жить было бы невозможно.