Лисёнок и прочие неприятности бандита (СИ) - Кабацкая Ольга

— А давайте, я у вас его куплю? — крикнула Алиса. — За тридцать тысяч.

— Чего?! — я ошалел еще раз.

— А сколько стоит козлик? — уточнила она шепотом.

— Да нисколько. Они на фиг никому не нужны. Ни молока, ни мяса.

— Да? — уточнила блондинистая, состряпав бровки домиком.

— Да, — прорычал я, замечая, что мужичок с наглой мордой заинтересовался предложением.

— За тридцатку отдам, — сказал он.

— Пять, — предложила Алиса.

Молодец, сориентировалась в ситуации быстро, но вот продавец неликвидных козлят слышал другую сумму и настроился уже на нее.

— Двадцать пять, — сделал он ставку.

— Семь тысяч! — произнесла блондинистая.

— Двадцать.

— Десять!

— Пятнадцать и ни рублем меньше, красивая, — мерзко оскалился мужичок.

— Я согласна! — Алиса просияла в улыбке. — Вась, дай денег. Ну что ты стоишь? У тебя нет пятнадцати тысяч с собой?

Господи, чтоб такое ответить, чтобы не нагрубить?..

— Не поверишь, я не беру в поле наличку.

— А на карте?

Чувствую, как мои брови начинают лезть вверх, и не могу их остановить.

— Алис, — пытаюсь призвать к благоразумию. — Козленок не стоит этих денег.

— Ну ты мне должен за работу. Переведи, пожалуйста, в счет зарплаты, — и опять эти глаза. Широко распахнутые, доверчивые и невинные.

И я ведь перевел, но не пятнадцать — пять. Оказалось, если назвать правильные имена и спросить про разрешение на охоту, то можно получить скидку. И теперь эта спасенная от растерзания козлина сыплет черными шариками на коврик "буханки".

— Я все уберу, — поспешила заверить Алиса. — Честно-пречестно.

— Не забудь, — хмыкнул я.

— Обещаю. А как мы его назовем? М? Я не могу придумать имя.

— Облом, — подсказал я. — Подходящее имя.

— Дурак, — хихикнула блондинистая.

Как есть дурак. А как еще назвать человека, у которого так засвербело в причинном месте, что он бросился разводиться прямо в поле, потащил лапать девчонку в сомнительное сооружение у всех на виду, а потом еще и козла купил?.. Дурак — это даже по-доброму.

— Подержи, — Алиса протянула козленка, когда мы приехали к дому ее бабушки.

— Зачем?

— Ну как зачем? — переспросила она, вручая животное. — Убрать хочу. Я вот не забыла.

Блондинистая вытащила коврик, вытрясла его с усердием и для полного эффекта прошлась по поверхности листом лопуха.

— Красота!

— А то, — откликнулся я, возвращая животное.

— Обломчик, — протянула Алиса, целуя козла в нос. Ну чем я-то хуже?! — Спасибо, Василий, — дошла очередь и до меня. И блондинистая уткнулась губами мне в щеку. Ну, тоже ничего. На безрыбье и рак рыба. — До завтра.

— До завтра, — отозвался я, уговаривая Василия-младшего вести себя прилично.

Долго уговаривать не пришлось, приторно сладкий голос супружницы сделал свое дело. Как говорится, Наташа, мы все уронили.

— У меня все хорошо. Да. А ты как, Пусечка? — пауза в монологе. Видимо, Пусечка рассказывал или рассказывала о делах. — И я соскучилась. Да-а-а. Очень-очень. И я тебя. Нет я. Ну не спо-о-орь. Хи-хи-хи. Ха-ха-ха. Пока-пока. Целую.

Господи боже, за что мне такие испытания.

— Чуть не стошнило, — я объявил о своем присутствии.

Ира цыкнула, демонстративно закатила глаза.

— Как был безэмоциональным Дубом, так им и остался.

— Слушай. Если ты завела себе какую-то Писечку, то что бы нам не развестись, а? Я вот и заявление опять подал. Или Писечка с голой попочкой?

— С прикрытой попочкой, — огрызнулась она.

— Тогда чего мы ждем? М? Прими заявление. Возвращайся к Пусечке и живи с ним счастливо. Слушай, Ир, а Пусечка хотя бы мужик?

— Мужик, Дубинин. И рано!

— Рано для чего?

— Для нашего с Пусечкой будущего, — ответила загадочно Ира. — Из жизни мужчины надо иногда исчезать. Чтобы соскучился.

— А-а-а, так вот почему ты от меня свалила… Ну теперь многое становится на свои места.

— Я бежала не от тебя, Вась, а вот от этого всего.

— Ну так и беги опять.

— Рано.

— Кабздец! — высказался я. — Заявление прими, — рыкнул, решив закончить разговор. — И ты бы собиралась обратно в город.

— Ты меня выгоняешь?

— Совершенно верно. Порадуй Пусечкину писечку.

— Хамло!

— Знаю!

Проорался, а вот легче не стало. Ни капли. В голове так и кружили мысли о блондинистой. Только о ней. Пубертат опять какой-то. Хорошо спина прыщами не покрылась. И ведь в душ с фото бедоносной чуть не ушел — вовремя думалка щелкнула. Подсказала, что утоплю телефон, дорого мне рукоблудство обойдется.

Ну раз мозг поплыл, и я в дурь ударился, чтобы к мелкой ведьме не наведаться? Ночи спокойной не пожелать?

Наспех оделся и понесся лосем по ночным тропинкам. Так раздухарился — чуть через собственный забор не сиганул.

— Фу, Полкан, свои, — успокоил пса.

Добежал до деревянного домишки, сбавил шаг, постоял немного, выравнивая дыхания.

— Алис, — позвал вполголоса.

Трудно будет Марь Иванне объяснять, что я у них под окнами среди ночи делаю.

Тишина.

— Лисенок, — прошептал и толкнул деревянную раму, приоткрывая оконце. — Ты спишь? — спросил в темноту. Никогда тупее вопроса не задавал. Что еще можно делать в кромешной тьме?..

— Что ты тут делаешь? — вначале я услышал голос, а через мгновение блондинистая подошла к окну. Растерла заспанные глаза, зевнула, поправила лямки старушечьей ситцевой сорочки… И все равно ведь торкает. Смотришь на нее и не нужны никакие накрашенные губы в пять утра.

— Зарплату принес.

Она нахмурилась, посмотрела на меня и протянула ладошку.

— Ну, давай.

— Попалась… — я ухватил Алису за запястье и вытащил, подхватывая на руки.

Глава 29. Алиса

Глава 29. Алиса

Проснувшись от надоедливого солнечного лучика, я, не открывая глаз, попыталась перевернуться на другой бок. Именно, что попыталась. Рука Василия, крепко прижимающая меня спиной к нему, не давала никакого простора для перемещений.

— Вот чёрт, — прошептала я, скидывая с себя остатки сонливости. — Вась, Вася!

— Лисёнок, — пробасил он в ответ, не открывая глаз.

— Да тихо ты! — цыкнула я, прислушиваясь к звукам в доме и одновременно разворачиваясь к мужчине лицом и выбираясь из его цепкой хватки. — Мы уснули!

События прошедшей ночи вихрем пронеслись в голове, заставляя моё дыхание участиться, а щеки покрыться румянцем.

Это было… было… прекрасно и ужасно одновременно!

Прекрасно, потому что более романтичной ночи в моей жизни никогда не было! То, как Василий вытащил меня из окна, как мы с ним целовались…

То, как он повёл меня за руку в сторону пристройки, которая являлась ничем иным, как небольшим сеновалом…

О, у меня и мысли не было остановиться! Каждое прикосновение Василия, каждый его жадный поцелуй, каждый мой стон, что он ловил губами…

Прекрасно было всё.

Кроме ужасного сена! Это было самое большое моё разочарование! Я же читала, как романтично герои в книгах отбрасывают смеющихся девиц на благоухающее сено и как захватывающее они там предаются страсти…

Угу.

Вранье всё это! Оказывается, сено колется! И не просто колется! Оно…, да оно просто везде! Спина чешется, голова чешется, да всё чешется!

Вообще всё!

Вот только поняла я это не сразу. Изначально мой ракурс восприятия мира был сосредоточен только на Василии.

Но вот потом…

Романтизм ситуации, оказывается, сильно меркнет, когда вытаскиваешь солому из… самых неожиданных и труднодоступных мест.

— Ещё чуть-чуть поспим и на работу, — Василий прижал меня к себе сильнее, заставив сдавленно крякнуть.

Ну и силища у него в руках, всё же… хотя, что греха таить, мне это было приятно. Вот только…

— Вась, — снова позвала я его. — Сейчас бабуля проснётся, увидит тебя и…

— Выгонит ссаным веником, — прошептал в ответ мой мужчина, наконец-то открывая глаза.