Королевский фаворит - Поль Феваль

Альфонс, которого, как мы видели, неожиданно одолела скука, оставил праздник и спал. Около него горела лампа. Васконселлос сразу бросился к нему со шпагой в руке. Альфонс проснулся.

— Это ты, граф? — спросил он, обманутый сходством братьев. — Мне снилось, что я добрый король… Мне хотелось бы быть добрым королем.

Гнев Васконселлоса исчез как по волшебству, при виде этого несчастного ребенка, не имевшего ни силы, ни ума мужчины, ребенка, который был его королем. Он почувствовал в одно и то же время жалость и благоговенье.

— Шпага! — прошептал испуганный Альфонс. — Зачем у вас эта шпага, граф?

— Я не Кастельмелор, — медленно произнес Васконселлос.

— Король! Голову короля! — кричала между тем толпа у дверей.

Быстрее мысли Васконселлос бросился к двери и запер ее.

— Что они говорят?! — с ужасом вскричал Альфонс. — Что это за голоса?.. И ты — не Кастельмелор?

— Я Симон Васконселлос, ваше величество, которого вы изгнали без всякого повода, мать которого вы оскорбили, у которого вы похитили, и, может быть, обесчестили невесту.

— Боже мой! Боже мой! — прошептал бедный ребенок. — Неужели я все это сделал?.. Но значит ты меня убьешь, Васконселлос!

— Голову короля! Голову короля! Кричала с остервенением толпа, наполнившая дворец и начинавшая стучаться в двери спальни.

— Сжальтесь! О! Сжальтесь! — прошептал Альфонс, прячась под одеяло.

Васконселлос поднял глаза к небу и прошептал имя своего отца.

— Встаньте, ваше величество, — сказал он, — я умру за вас.

Альфонс повиновался и, дрожа, поднялся с постели. Васконселлос подвел его к двери и стал впереди его со шпагой в руке, готовясь выдержать натиск нападающих.

Между тем дверь уже начала поддаваться. Толпа кричала от гнева и нетерпения, шум увеличивался с каждой минутой. Вдруг раздался всеобщий крик.

— Вот он! — кричала толпа. — Вот наш Самсон! Он сломает дверь и убьет короля.

Затем все смолкло, и последний мощный удар распахнул дверь.

— Ура, Балтазар! — закричала толпа, кидаясь внутрь комнаты.

— Балтазар! Ко мне! — закричал Симон, которому это имя возвратило некоторую надежду.

В то же время Васконселлос держался лицом к толпе, продолжая прикрывать собой короля. Эта минута роковой опасности довела энтузиазм Симона до безумия, он чувствовал себя способным сражаться и победить всю эту толпу. Первые, попытавшиеся напасть на него, пали под ударами его шпаги, и тела их образовали собой заслон, за которым он стоял, непоколебим.

Толпа в изумлении остановилась.

— Бей! Бей! — кричали между тем в задних рядах.

Но шедшие впереди не спешили исполнять этот призыв. Тем не менее устыдившись наконец, что их остановил один человек, они снова бросились вперед, и десять шпаг зараз угрожали уже груди Симона, который в одно мгновение был покрыт ранениями.

— Ко мне, Балтазар! Ко мне! — повторил молодой человек.

Оглушительный шум помешал Балтазару в первый раз услышать зов Васконселлоса. Выломав дверь, он спокойно уселся в уголке приемной, предоставив действовать своим товарищам.

Но на этот раз он его услышал и, сильно раздавая толчки направо и налево подоспел как раз вовремя, чтобы помешать нанести Симону смертельный удар.

— Назад! — закричал он.

И, перейдя от слов к делу, он оттеснил нападающих обратно за двери.

Атаковавшие были слишком возбуждены, чтобы оставить свою добычу, но в то же время всем известная геркулесовская сила Балтазара держала их на почтительном расстоянии.

— Он обещал нам голову короля, — стали уговаривать они его, словно школяры своего учителя.

— А что вы хотели бы сделать с его головой? — спросил Балтазар смеясь. — Вы ведь знаете, что она пуста!

Эта шутка, как нельзя более понимаемая в толпе, рассмешила самых упрямых, и, так как никто не имел особенного желания помериться силами с Балтазаром, то все поспешно ухватились за этот повод к переговорам.

— По крайней мере, — сказал Гаспар Орта-Ваз, который до сих пор благоразумно держался в стороне, как и подобало лицу такой важности, — по крайней мере, мы получим хотя бы голову фаворита?

— Нет, — отвечал Балтазар, — на меня нашел сегодня припадок великодушия, и я хочу пощадить этого беднягу Конти, который к тому же совершенно безвреден в настоящее время, так как другой пользуется милостью короля.

— Что же мы получим!

— Сколько голов?.. Ну, в зале пирует человек пятьсот — шестьсот рыцарей Небесного Свода, если вы чувствуете себя достаточно сильными, то займитесь ими, я вам их предоставляю.

Толпа замялась.

— Вам это не нравится? — продолжал Балтазар. — Действительно, у королевских рыцарей длинные шпаги и они каждую минуту могут забить тревогу.

— Может, пора нам закончить? — предложил почтенный Гаспар Орта-Ваз.

Балтазар между тем, разорвав носовой платок Симона, отирал его раны, которые все оказались неопасны.

Бунтовщики посовещались меж собой, и один подмастерье выступил вперед.

— Если мы уйдем, — сказал он, — то к чему же нам было бунтовать?

— Это верно! — согласился Балтазар, — надо во чтобы то ни стало получить какой-нибудь результат. Ну, вот что, вы возьмите сеньора Антуана Конти-Винтимиль и одного из его слуг, кавалера Асканио Макароне дель Аквамонда, которых я берусь вам найти, и мы посадим их на корабль, который отправляется в Бразилию, таким образом они совершат путешествие в Америку… Довольны ли вы?

— Да здравствует Балтазар! — закричала толпа, восхищенная сделанным ей предложением. — Мы отомстим нашим притеснителям!

Король и Васконселлос остались вдвоем. Альфонс спрятался за своего защитника и во все время, пока продолжались переговоры, не смел ни пошевелиться, ни сказать слова. Когда шум шагов удаляющейся толпы совершенно замолк, он вдруг выпрямился и принял театральную позу.

— Вот так схватка! — сказал он. — Мы славно их отделали! Я расскажу все это Менезесу и Кастро. Это очень забавно. Что же касается Тавареса, который был сегодня дежурным и оставил свой пост, то я прикажу его повесить, и если ты хочешь, молодой человек, то я отдам тебе его место.

«И это наш король!» — с отчаянием подумал Васконселлос.

— Ты ничего не говоришь, — продолжал король, — мне кажется, что ты не так умен, как этот маленький граф, твой брат. Поди, друг мой, отыщи моих камергеров… Кстати, ты храбро защищался, но я думаю, что без меня тебе пришлось бы плохо от этих мужиков. Что ты на это скажешь?.. Как, опять молчишь!.. Положительно, ты не получишь места Тавареса.

— Ваше величество, — медленно проговорил Васконселлос, — у меня есть одно дело, ради которого я должен пасть к стопам вашей милости.