Торикаэбая моногатари, или Путаница - Автор неизвестен

Вакагими по-прежнему стеснялся, он не остался у Ённокими утром и постарался, чтобы никто не заметил расстроенное выражение его лица, но ночью он снова был у нее. Когда ее муж жил с ней, они, как ни странно, только разговаривали, он был изящным, мягким, нежным. И этот тоже был таким же нежным и очаровательным, и все же этот мужчина — не другой ли это человек? Это было бы весьма странно, но Ённокими не могла отделаться от ощущения, что она угадала верно. Не в силах скрыть это, она со вздохом прочла:

Мне кажется,Что ты — другой,Не тот, что был со мной.Быть может, я не та?Иль ты так изменился?

Выходит, что-то в нем беспокоило Ённокими, что ж, на то были основания.

Ты сердце отдалаНе одному.Не в этом ли причинаБеспокойства:Не тот.

Читая стихотворение, Вакагими старался в точности подражать Химэгими, и Ённокими не уловила разницы.

Дни складывались в месяцы, мальчик, сын Сайсё, подрастал, становясь еще более милым и красивым, он уже начал садиться, взрослел. Сайсё глядел на него и не мог наглядеться. «На Химэгими было приятно смотреть — столько в ней было прелести, и хотя она думала все больше о печальном, она всегда пеклась о ребенке, обнимала его, заботилась. Куда же она делась, кем стала, куда ушла, где скрылась? Она ведь ничего не знает о сыне!» — думал Сайсё, ночью и днем, не останавливаясь, по его лицу текли кровавые слезы, он был жив, но сознавал, что жизнь его подходит к концу — у такова, знать, его судьба.

Кто-то передал ему: «Советник уже не скрывается, он здесь, в столице. Он появлялся и во дворце».

Сайсё был потрясен. «Значит, она здесь! — думал он, чувствуя, как к нему возвращается жизнь. — Хотя это и трудно понять, но она привыкла быть мужчиной, и потому, наверное, решила снова стать мужчиной. Но в женском облике она была так женственна, если она вернулась, чтобы снова стать мужчиной, это решение странное и необдуманное. Что же все-таки случилось?» Он мог бы размышлять об этом бесконечно, но сейчас было не время, сначала он хотел взглянуть на нее — что с ней сталось. Решив так и сделать, он взял с собой младенца и тут же направился в столичную усадьбу своего отца. Предполагая, что Советник должен непременно присутствовать на дворцовом совете, Сайсё пошел во дворец. Как он и предполагал, прибытие Советника было обставлено великолепно — он явился в блестящем окружении своих приближенных. «И вот это моя возлюбленная? Да, если человек привык к такой обстановке, ему не понравиться жить взаперти, это так понятно», — подумал Сайсё.

Советник выглядел очень ярко, от него веяло свежестью и благоуханием, в нем стало еще больше обаяния молодости. Сайсё только взглянул — и у него закружилась голова, но он преодолел себя и встретился с ним глазами. Вакагими подумал: «Сайсё, похоже, удивлен». Вакагими почувствовал, что он сам тоже покраснел, но овладел собой и заставил себя успокоиться. Сайсё хотел бы улучить момент, чтобы перекинуться словечком. Ни о чем другом не думая, он неотрывно смотрел на нее. Поняв, чего желает Сайсё, Вакагими не дал ему возможности приблизиться и заговорить. Он сделал вид, что не узнал Сайсё, и как только дела были закончены, тут же ушел. «Видно, она решила навсегда оставить меня. Но должна же она подумать и о мальчике!» — думал Сайсё в тоске и печали. Расплакавшись при всех, он ушел.

Сайсё провел всю ночь в тяжких думах. Когда рассвело, он почувствовал, что дальше он так жить не может.

Тебя я увидел,Но слезы моиВсе льются на рукава.И лучше бы в Удзи-рекеНайти мне конец.

Он не мог написать обо всем, но все-таки дал знать о своей тоске. Вакагими прочел стихотворение. Конечно, Сайсё принимает его за Химэгими.

Вакагими это показалось странным и грустным, он показал письмо Химэгими. Сайсё всегда боялся, что так и случится. «Ты хочешь быть среди людей, любишь свою прежнюю жизнь», — так он говаривал. Химэгими страдала и мучилась, понимая, как переживает Сайсё. Однако и Вакагими не мог объявить: он — вовсе не она. Было горько и стыдно, что Сайсё в глубине сердца станет считать его отступником, но объяснить ему, что Советник — другой человек, было совершенно невозможно, ведь тогда он может заподозрить, что Распорядительница женских покоев — это Химэгими. Взвесив все доводы, Вакагими сказал: «Пусть лучше думает, что ничего не изменилось. Но Сайсё человек наблюдательный и по почерку может кое о чем догадаться, так что ответ напиши ты».

Итак, Вакагими велел Химэгими написать ответ, ей было больно и стыдно, что Сайсё прочтет письмо, написанное не по ее воле, но она теперь была слабой женщиной и не могла противиться. Она приписала:

ВспоминаюС тоскойПребывание в Удзи,И в сердце моем затаилась обида.Не пристала к берегу лодка.

Только это она и написала, но написано было бесподобно — глаза слепило. Вакагими взглянул лишь для того, чтобы убедиться, как чудесно было послание. Письмо отправили с посыльным. Сайсё ожидал его. Он прочел послание и подумал с тоской, что у нее есть основания думать так. Он сам был всему виною, он был к ней невнимателен, сказать невозможно — как он теперь об этом горевал, он написал письмо, наполненное осознанием своей вины, и тут же отправил его.

Я сам причинаТвоих печалей,Дорогая.Как я теперь страдаю!Лодка в Удзи.

Часть четвертая

Распорядительница женских покоев появилась во дворце в последний день одиннадцатой луны. Принцесса все думала, как давно они не виделись и ожидала ее с нетерпением. Когда же она появится? Химэгими отправилась во дворец, переживая, что подумает Принцесса. Химэгими было больно за Принцессу и жаль ее, но найдет ли она слова, чтобы все объяснить? Принцесса лежала, страдая от болей, она была такой миниатюрной, что казалась бестелесной, она была на сносях, с большим животом. Не зная, чем помочь, Химэгими легла рядом с Принцессой и вспомнила то время, когда, бывало, лежала рядом с Ённокими, и ей сделалось грустно. Принцесса, конечно, и подумать не могла, что с ней рядом — другой человек, она не таясь рассказывала о том, что тревожило ее в последние дни, и Химэгими загрустила еще больше. Химэгими хотела бы открыться ей, но было и такое, чего она стеснялась, и она отказалась пока от своего намерения.

— Все это время я так тревожилась о тебе, мне так хотелось потихоньку прийти и взглянуть на тебя, но я была вовлечена в дела брата, а они оказались совсем не простыми. Но мне было не по сердцу заниматься этим бесконечно.

Речами своими Химэгими так походила на Вакагими, что Принцесса ничего не заподозрила.

Они проговорили всю ночь — рассказывали друг другу о том, что случилось за это время.

— Я даже не получала от тебя писем, мы были разлучены так долго, я так тревожилась, — говорила Принцесса, и из ее глаз катились слезы.

Химэгими была тронута, ей было печально, она тоже думала о грустном и плакала. Распорядительница женских покоев так нежно говорила с Принцессой, и была так красива, что Принцессе хотелось слушать ее нежности, ей казалось, что по сравнению с прошлым годом ее подруга стала еще прелестнее. Принцесса совершенно успокоилась, хотя и выглядела несколько удрученной.

Когда уже рассвело, Химэгими достала письмо, которое Вакагими просил потихоньку передать Принцессе. Принцесса поначалу недоумевала, но развернув письмо, узнала руку Распорядительницы женских покоев. Не понимая в чем дело, Принцесса прочла:

«Не могу и передать тебе, как велико мое волнение.

Я привык видеть тебя,Я привык быть с тобой,Эти месяцы и дни,Что проходят вдали от тебя,Как мне их прожить?

Новая Распорядительница женских покоев теперь будет с тобой, и я надеюсь, что печаль этих месяцев рассеется, и мы снова будем вместе».

Так там было написано. Внимательно прочтя послание, Принцесса пришла в недоумение, она не знала, что и сказать, и вдруг заплакала.

Мия-но Сэндзи была дочерью кормилицы покойной государыни и состояла в доверительных отношениях с Принцессой. Поскольку среди приближенных Принцессы не было никого, кто бы мог занять место кормилицы, Принцесса безгранично доверилась ей. Сэндзи приблизилась к пологу. Принцесса сказала:

— Расскажи ей, как ты беспокоилась эти последние дни и как тебе было трудно все это сносить.

— Эти месяцы были очень тревожными, мы не знали, к кому обратиться за помощью, что предпринять, как заботиться о Принцессе. Мы пытались что-то придумать, но Принцесса не могла прийти в себя и только повторяла, что нужно дождаться вашего возвращения. Хотя кому-то и может показаться, что я нахожусь здесь всегда, но на самом деле мне приходится отлучаться, и каждую ночь я возвращаюсь к себе домой. Только вы, как только здесь появились, никогда не расставались с Принцессой, и уж, наверное, должны знать, что к чему. Последнее время она постоянно недомогала, мы волновались, а Принцесса тревожилась, что вы так долго остаетесь дома. Потом стало понятно, что означает ее неожиданное и необъяснимое нездоровье. Все удивились, потому что это было так неожиданно, но, как водится, мы посчитали срок, и надели ей пояс, но как такое могло случиться, я не понимаю. Думаю, такого не может быть, чтобы никто ничего не знал, самой же мне ничего толком не известно и я хотела бы спросить вас, уж я так беспокоилась, так хотела, чтобы вы пришли, уж вы-то наверняка должны знать, в чем дело. Я так волнуюсь, даже если вы тоже ничего не знаете, вы тоже наверняка станете беспокоиться и разделите мои чувства, поэтому я так нетерпеливо ждала вас, — говорила Сэндзи, заливаясь слезами.