Солдат - Василий Сахаров

Прерывая мои невеселые размышления, наверху раздался человеческий гомон, кто-то на кого-то орал, были слышны характерные звуки ударов по человеческому телу, и через минуту, в яму опустилась хлипкая лесенка. По ней, не сошел и не спустился, а скатился человек. Лестницу тут же подняли, а в проем прохода заглянула большая и непропорциональная голова местного надзирателя, Султана.

– Э-э, русский, – он прищурился и попытался разглядеть меня в полутьме, – к тебе гость, будете теперь вдвоем сидеть.

– Еды и воды дай, сволочь толстомордая! – выкрикнул я.

– Пожрать, не знаю, а вот попить, дам, – надзиратель распустил завязки на своих шароварах, и стал справлять свою малую нужду прямо в яму, – закончив свои дела, он поинтересовался: – Больше ничего не хочешь?

– Да, пошел ты, урода кусок.

Султан рассмеялся и ушел, а я смог разглядеть своего сокамерника, или созинданщика, не знаю, как правильно это будет звучать. Собрат по несчастью, черноволосый парень лет двадцати пяти, нос горбинкой, глаза живые и умные, прижался спиной к каменистой стене и настороженно смотрел на меня. Правда, особо его в полутьме не разглядишь, да и избит он сильно, все лицо в крови, но первое впечатление о нем я составил.

– Ты откуда, аскер? – с трудом шевеля разбитыми губами, спросил парень.

– Кубанская Конфедерация, младший сержант гвардии, контузило, попал в плен. А ты, кто таков?

– Чингиз Керимов, торговец, взятку не дал, теперь расплачиваюсь за это. Товар отобрали, а мне завтра голову отрубят.

– Что так сурово, ты же крымчак натуральный, а к своему соотечественнику, могли бы и снисхождение проявить?

– Да, какие они мне свои, – отозвался парень и посмотрел наверх. – Здесь татар и нет почти, сброд один и бандюганы разной нации, между прочим, и ваших, славян много. Все вокруг нескольких караимских семей, уцелевших в Хаос, вертится. Они и не мусульмане совсем, но сплоченные и дружные, а сейчас, это главное. Старшим вождем у них Эзра Дуван, глава одной из семей, грамотный и хитрый человек, десять лет назад объявил себя имамом крымским, и народ за ним пошел, – немного подумав, он добавил: – Больше не за кем было идти, а людям, всегда пастух потребен.

– А как же Крымское ханство, про которое столько говорят?

Парень пожал плечами:

– Народу нужна идея, а про ханство, более или менее, все жители Крыма знают.

– Слышь, Чингиз, а ты умный парень, говоришь грамотно, слова всякие умные знаешь, – я посмотрел на него с подозрением. – Не шпион ли ты, случаем?

– Да, кому ты нужен, простой сержант, хоть и гвардейский. Сидишь тут в яме, в ней же и сгниешь заживо, здесь это норма. Что касаемо языка, так у меня учителя в детстве хорошие были, да и путешествовал много.

Несколько минут мы молчали, сверху по-прежнему капали холодные дождевые капли, и молодой торговец, заговорил первым:

– Выбираться отсюда надо. Ты, гвардеец, парень крепкий, и если возможность представится, Султана, охранника нашего, тихо вырубить сможешь?

– Смогу, он неповоротливый, и не боец совсем, так, свинота разожравшаяся. Только, как это сделать?

– Есть план, но ты мне помочь должен. Султана, я знаю немного, здесь я часто бывал, он туповатый и жадный. Выпустить он нас не выпустит, это понятно, но может кое-что пронести, например, еду.

– Пожрать, хорошо, конечно, но чем это нам поможет?

– Еду охранник на веревке опустит, и сделает это ночью, чтоб не видел никто. Я тебя подкину, ты по веревке выберешься и вырубишь Султана. Потом, сам понимаешь, вытаскиваешь меня, и мы разбегаемся.

– А не боишься, что я тебя брошу?

– Смысла нет, и если ты без меня побежишь, то я шум подниму, и тебя догонят быстро. А так, у тебя хоть какие-то шансы будут, гвардеец. Соглашаешься?

– Да.

– Договорились.

– Кстати, – поинтересовался я, – что это за поселок, где мы находимся?

Чингиз хотел рассмеяться, но кровяная корка на его губах треснула, и он ответил просто:

– Развалины Бахчисарая, юго-восточная окраина. Если тебе бежать, то сразу на восток, там леса густые.

– Понял, благодарю.

– Выживешь, должен будешь, – ответил он.

– Это кто и кому еще должен будет, – пробурчал я.

Торговец несколько минут полежал, видимо, с силами собирался, встал и, задрав голову вверх, прокричал:

– Султан. Э-гей, Султан. Подойди к яме, разговор есть.

На поверхности зашуршало, по лужам захлюпали шаги, и вновь появилась голова нашего надзирателя.

– Чего расшумелся? – он изобразил строгость в голосе и сплюнул вниз.

Слюна толстомордого охранника попала прямиком на Чингиза, тот в злобе сжал кулаки, но сдержал себя и, обтерев лицо рукавом грязного халата, произнес:

– Султан, меня завтра казнят.

– Ага, – флегматично согласился тот.

– Напоследок, покушать бы хорошо.

– Это не ко мне, а к Аллаху просьба.

– Ну, почему же. Ты ведь знаешь, у меня друзей и родни много. Сходи на постоялый двор, там Марат Сафиулин, купец знатный на постой остановился, а он, дядя мой, между прочим. Скажи, что Чина ему привет передает, и попроси пару золотых, чтоб последний ужин мне устроить. Одну монету себе возьми, а на одну, продуктов нам на рынке купи.

– Ты, что, сын шакала, собрался с гяуром хлеб преломить? – завелся охранник.

– Что ты, Султан, я помню слова нашего имама, и поделиться хотел с тобой, а не с этим, – он кивнул на меня, – неверным.

Думал надзиратель долго, с минуту, не меньше, и все же повелся на разводку Чингиза:

– Ладно, – пробурчал он, – навещу твоего дядю. Еще что-то ему на словах передать?

– Скажи только, что я помню его ко мне доброту, и перед смертью вспоминаю детство, проведенное в родных горах.

Охранник ушел, Чингиз вновь привалился к холодной стенке, а я спросил:

– А чего это ты с ним по-русски разговаривал?

– Ты здесь недавно, не понял еще, что на татарском языке здесь мало кто говорит. Одно слово – сброд.

– Так Султан, вроде бы татарин?

– Татарин, – согласился Чингиз, – только он ногай, а я ялыбойлу. У нас диалекты разные, и легче на вашем языке говорить.

– А сколько вас всего племен?

Парень поежился, уже успел продрогнуть, и ответил:

– Раньше нас в Крыму три племени было: ногаи, потомки кипчаков и половцев, таты, горцы, и мы, ялыбойлу, жили вдоль моря. Теперь только мы и ногаи остались, а татов, мало совсем, давно никого не встречал. Все в Севастополе сгинули, когда его атаковать попытались. Вместе с семьями туда поперлись, славу предков возрождать, и когда в городе бахнуло, то всех там и накрыло.

– А караимы, разве не татары? – удивился я.

– Нет, конечно, они потомки евреев из Хазарского каганата и степняков. Хотя, как говорят, предок нынешнего имама, еще в Великую Отечественную войну ездил в Берлин, к немцам, и те выдали ему бумагу, что они самые настоящие тюрки, а не евреи.

Разговор затих сам собой, я попробовал подремать, но куда там, ноги по щиколотку в грязи, берцы отобрали еще в лесу, а вместо них дали какие-то плетеные сандалеты, к стене не прижмешься, холодно, и на землю лечь, тоже не вариант, можно и не встать. Так я протоптался до вечера, стемнело, и мы с Чингизом стали ожидать Султана.

– Слушай, гвардеец, – спросил парень, – а правда, что у вас в Конфедерации можно ночью по городу пройти без оружия, и никто тебя не ограбит?

– Правда.

– И что, действительно, народ у вас хорошо живет?

– Лучше, чем у нас, пока нигде не видел.

– А если к вам эмигрировать, что думаешь, простят, что я татарин?

– А чего тут прощать, нация не самое важное, главное, чтоб закон понимал и знал, что ты не у себя дома, а в гостях. Если это в голове сидит крепко, то проблем нет, а если что не так, то всегда можешь домой вернуться, в принудительном порядке.

– Понятно, а может быть, что и мне с тобой пойти?

– Лично я, так и не против, вдвоем легче, а ты все же местный житель.

– Решено, после побега пересидим в горах, у дяди Марата, а как все утихнет, на Керчь пойдем.

– Чингиз, – теперь вопрос задал я, – ты говоришь, что торговец, а чем здесь торговать-то можно?

– Разное. На море рыбу ловят, продаю. В горах коноплю выращивают, и «план» делают, продаю. Возле Перекопа лошадей выращивают, они тоже всем нужны. Где-то оружие есть, люди на нас, торговцев, выходят. Почему бы за долю, и не найти на древние стволы покупателя хорошего. Опять же, контрабанда, что-то от вас, что-то от украинцев. Было бы желание, а заработать всегда можно. Ну, а если еще это и семейный бизнес, то совсем хорошо, и не надо ничего придумывать. Люди знают тебя, ты знаешь людей, и договориться не проблема.

– Ха, – усмехнулся я, – а чего в этот раз оплошал?

– Там личное, – голос купца был невесел. – Перешел дорогу одному местному начальнику, думал, что все схвачено, но не угадал и вот, я здесь, вместе с тобой, – он замолчал, встал и хлопнул меня по плечу. – Готовься, кто-то идет. На тебя одна надежда, сержант, и если сейчас не выгорит, то хана нам, мне завтра, а тебе в течении месяца.